техники на заводе, расположенном в соседней с их, Митяя и Михи, областью. Славка, естественно, согласился и перед самым Новым годом отбыл в двухмесячную командировку в составе бригады из десяти человек.
168
А ещё восемь солдат из батальона Эфиопа отправились встречать Новый год на «губу»: став майором, Краснопопов вместе с парторгом Морозовым проверил как-то вечером все каптёрки на предмет измены Родине. И если в первой роте Чабаев вместе с каптёрщиком Седых делали красивые новые полки, то во второй и третьей сразу же обнаружились целые вещмешки сухой конопли. В танковой роте пили бражку, а во взводе связи курили «дурь» так, что Краснопопов, понюхав, стал заговариваться: «Выйдете в коридор, товарищи солдаты, и посмотрите на себя со стороны, что вы творите!»
Новый год встретили невесело. В роте не было ни единства, ни товарищества. Миха, расстроенный уже тем, что Юля уезжала домой на праздники, к тому же стоял на тридцать первое в наряде по роте. Смениться никак не удавалось: новый наряд тянул резину и всё не принимал порядок. Миха позвал на помощь Тушкулова и, заведя сменяющих дневальных в туалет, они надавали им пощёчин. Те пожаловались своему старшине. Назревал конфликт, но, к счастью, вмешался Глазков и всё уладил: с ним в батальоне считались. «Я сам по духовству так сдавал наряды», - сказал он Михе, выдавая себя запахом изо рта.
В сочельник восемнадцатого января, в четвёртом часу пополудни, Миха встретился с Юлей у забора своей части в таком месте, где офицеры ходили редко.
- Как это ты умудрилась меня вызвать, красатулька? – спросил он, поцеловав девушку в розовую от мороза щёку.
- Вы со Славой объясняли нам, как различать солдат разных призывов. Смотрю: идёт один, шапка не заглаженная квадратом, как у тебя, но кокарда выгнута. Значит, полугодичник. И найти тебя сможет: уже ориентируется в батальонах, и отказаться – тебя побоится.
- Умница. Объявляю толстую благодарность. Можешь не говорить: «Служу Советскому Союзу». Вечером встретимся?
- А меня на свадьбу пригласили. Прямо у нас в общаге будет, в рекреации. Уже расписались, катаются где-то.
- Поня-атно… Повеселишься… Может, подцепишь кого-нибудь…
- Дурак. Меня же с парнем пригласили. И Маринку тоже, но Славик уехал…
- Оба, кадет.
- Что? Офицер? Не бойся, я ему глаза выцарапаю за тебя. Ты же не убежал из части, рядом со своим тюремным забором стоишь…
- Два шага от забора – измена Родине. Но нужен ведь подарок?..
- Какой подарок?.. А, молодожёнам…
- Ладно, красатулька. Только один вопрос: могу я привести с собой товарища?
- Приводи. Там чисто общая гулянка будет общаговская. А он Маринке подойдёт?
- Он бы и тебе подошёл, да я ревнивый: стрельну из гранатомёта в глаз и скажу: «Ходи с синяком»… Так, мы появимся незаметно, но с шумом, в неизвестное время, в двенадцать
169
часов. А вы не забудьте, услышав лай караульной собаки, громко и без искажений передать сигнал флажками.
Девушка прыснула, потянулась для поцелуя и кокетливо удалилась.
… В шестнадцать ноль-ноль Миха нашёл Тушкулова во второй роте танкового батальона, где тот играл в нарды со старшиной-узбеком. Через пять минут оба наметили план боевой операции: сначала найти подарок новобрачным, потом достать верхнюю гражданскую одежду и две парадки под низ: в общаге никто не будет спрашивать увольнительную записку. Парадную форму взяли тут же, у старшины-танкиста и, сложив её в вещмешок, Тушкулов отправился разыскивать Бахтиярова.
В семнадцать ноль-ноль парадки были спрятаны в бытовке, туда же Миха перенёс две пары ботинок и оставленный Пуховым офицерский бушлат. Всё это дал каптёрщик Седых, пока Чабаев водил роту на фильм в клуб части. Тушкулов принёс пять банок тушёнки и пять сгущённого молока. Ещё восемь рублей оставалось у приятелей на двоих от последней получки.
В шесть часов вечера снова сошлись в бытовке, ключ от которой Миха взял у каптёрщика и оставил пока себе. Тушкулов занял у земляков пять рублей, Кириллюк нашёл спортивную шапку. Затем оба отправились в клуб, где у Михи сохранялись старые знакомства. Клубные самовольщики одолжили на сутки меховую куртку и собачью шапку, но потребовали в оплату значки. Приятели сходили в первый батальон, пошарились за стендами в трёх ленкомнатах и нашли «Воина-спортсмена» второго разряда и «3 класс» воинских специальностей. Там же у дневального-черепа сняли комсомольский значок, утешив, что штык-нож не отбирают.
До восьми Тушкулов и Кириллюк обходили тех, кто им когда-нибудь что-нибудь был должен. Некоторые об этом узнавали впервые. Таким способом собрали ещё два рубля. Попутно нашли старую двадцатилитровую канистру. Слазили в автопарк, наполнили её бензином и за трёшку продали канистру с содержимым какому-то гражданскому, забуксовавшему возле КПП в снегу. Покупку бензина Миха поставил непременным условием того, чтобы солдаты (два приятеля и наряд по КПП) вытолкали старика с его «Москвичом» из сугроба. Тому пришлось согласиться.
Оставались консервы. После ужина Кириллюк и Тушкулов тайно пересекли границу части, перебравшись через забор по стоявшей с лета лесенке, и переулками направились к ближайшей пятиэтажке. Миха звонил в квартиры и привлекал людей разговором, Кадам торговал.
Когда перед вечерней поверкой вернулись в батальон, Миха достал из заначки свой значок «Отличника» и уговорил Душмана купить «знак», пообещав потом сделать соответствующую запись в военный билет. Мелкие деньги поменяли на десятки у сержанта-дагестанца из танковой роты и все тридцать рублей положили в красивый «гражданский» конверт.
В одиннадцать тридцать из бытовой комнаты первой роты вышли две странные личности в полувоенной одежде. Произведённая Юрой Седых, который числился в отделении связи Кириллюка, разведка позволяла двигаться уверенно: дежурный по батальону смотрел телевизор в каптёрке своей роты на втором этаже, Чабаев пил чай у себя, дежурным по роте стоял надёжный Мишарин. Самовольщики благополучно покинули часть, а на их кроватях Седых нежно укрыл одеялами скрученные шинели. Единственной неприятной встречей было столкновение с Грибаниным, который стирал пэша в умывальнике и видел приятелей. Но до сих пор доносительства за Грибаниным не числилось.
170
… - Ну, ты, хохол, и даёшь! А одёжа – супер! Батничек где-то достал, пуловер, джинсы! И подруга у него!..
Миха с удивлением разглядывал Головко, сидевшего напротив за свадебным столом.
- Не п…, Кириллюк! – Головко ловко опрокинул в рот содержимое кружки и даже не поморщился. – Подруга и у тебя здесь есть! Я в самоходы уже полгода хожу!
- Вас там в кочегарке совсем не проверяют?!
- Постоянно проверяют!.. Днём!
Оба говорили громко, почти кричали: шум музыки и разговоров мешал обмену впечатлениями. Подошёл пьяный парень лет шестнадцати и стал требовать выпить с ним на брудершафт. Миха выпил, выдержал объятья юнца и сел на своё место.
- Вы, пацаны, жрите, пейте! – восторженно продолжал Петро. – В нашей столовой так не накормят! Вот у нас дома свадьбы!.. Потом расскажу, Миха! А твоя куда ушла?! Кстати, здесь наш родной замполит лазит!
- Кто, Филипченко?! – спросили Миха и Кадам хором.
- Что, засали?!. Ха-ха-ха! У него здесь невеста…с третьего курса! Не бойтесь, в суете не спалит! По коридору только не шарахайтесь!
Пришла Юля, и Миха поднялся танцевать.
- А твой друг нерусский, да? – спросила девушка.
- Он чёткий пацан. Таких у нас в роте всего двое…считая меня. А в вашей общаге вообще таких нет. Мне по фигу нация, главное, что за человек. Хотя даже интересно, что он узбек. Он так рассказывает о своей Родине, что я решил: после армии обязательно съезжу туда… Уверен, меня примут там как родного. Они ж гораздо гостеприимнее нас. И к казахам нашим съездил бы, и на Волгу…и на Урал… Конечно, каждый прапорщик своё болото хвалит, но всё равно…
- Опять ты, Миша, о прапорщиках. Может, ещё анекдот расскажешь?
- Что там за суета?
- А, девки хотят со всех подарки содрать…
- Вот про подарки и расскажу. Два прапора собираются к третьему на день рождения. «Что подарим?» - «Давай подарим книгу». – «Нет, не пойдёт, у него уже есть одна…» Смотри, Кадам девчонку подцепил. Не теряется.
- А к Маринке Вовчик клеится из триста пятнадцатой комнаты.
- Где? Я ему сейчас гранату брошу.
- Потом, потом. Пошли за стол.
… - А теперь поздравительное слово от Советской Армии! – провозгласила девушка, собиравшая подарки, когда перебрала всех знакомых гостей.
- Можно, мы просто подарим конвертик без всяких спичей?.. Он не пустой, - попросил
171
Миха.
- Нет! Нет! Обязательно надо что-то пожелать молодым!
- Миша, давай, - попросила и Юля.
- Ну, если моя принцесса просит… Товарищи! Свадьба у нас безалкогольная, поэтому прошу наполнить кружки белый чаем!.. Вот так… Дорогие Нина и Витя. От Вооружённых Сил Советского Союза, от Военно-Морского Флота…
- Вы ещё и плаваете?! – выкрикнул кто-то.
- Плавает навоз! – строго заметил Миха. – А солдаты передвигаются строем.
- Тихо! Тихо! Пусть говорит!
- … и от нас с моим другом лично желаю вам счастья и достатка, удачи и взаимопонимания. Чтоб у вас было много-много девочек, потому что на женщинах держится наша оборона… - Миха выждал, пока стихнут смех и комментарии к его словам, и продолжил:
- Женщины заботятся о семье и растят детей. Женщины ждут нас с войны и из армии. Не было б в тылу красивых девушек и женщин, что б мы тогда защищали?.. Разве партию и правительство… За девочек!
Не успел Миха поднести ко рту свою кружку, как в коридоре показался Филипченко: в гражданской одежде, с мусорным ведром.
- Ой, что это у тебя упало?! – Миха нырнул под стол.
- Где?! – крикнул Кадам и исчез следом.
- Я помогу! – воскликнул Петро и бухнулся под стол.
Через пару секунд Миха поднялся с носовым платком в руке и торжественно отдал его Юле. Та удивлённо посмотрела на парня, но спросить ничего не успела: все закричали: «За девочек!!», стали выпивать, а подруги позвали её из-за стола.
Спустя пять минут, в течение которых военнослужащие, низко склонившись над блюдами, усиленно закусывали, Юля вернулась, сияя улыбкой.
- Миша, знаешь, что девки про тебя сказали?
- Угу. «Красивый», «обаятельный»…
- Зазнайка! Они сказали, что ты общительный и подарил аж тридцать рублей, а редко кто и по десятке давал.
- Мне комбат выдал деньги. На, мол. Пусть молодожёны будущих защитников рожают.
- А ты им девочек пожелал…
- Вот именно… Чтоб не хоронили детей. У нас вон за неделю по …ой армии шесть человек погибло: в караулах, на полигонах. И так каждую неделю. Командир по понедельникам сообщает. Предупреждает нас, глупых…
- Слушай, а что за платок ты мне подсунул?
172
- Где платок? – Миха резко отодвинул стул и исчез под столом.
Тушкулов и Головко последовали за ним, но молча.
- Эй, ребята, вы что? – растерялась Юля.
- Красатулька, не вставай со своего места. Там наш замполит.
- Где?.. Тот, с ведром?.. Да, он военный… Всё, ушёл. Пойдём танцевать.
- Пойду. Но сначала познакомь Кадама с кем-нибудь… Хохол, ты куда?
- Всё, братцы! До встречи! – Головко подхватил под руку свою подругу, которая подала ему знак, и исчез в толпе танцующей и просто слоняющейся молодёжи.
- Маринка опять с Вовчиком,
