«Про-
ститутка и шлюха» - сказанные в свой адрес – были самыми мягкими из них.
«… твою мать! Увидел смазливую мордашку, и все! Все и моментально за-быто?! Ну и лярва ты, Черкасов! Ну, почему сразу – лярва? Правильно, лярва слишком мягко! Шлюха ты, Черкасов! Ну, вот, опять! Да нормальный я мужчина - организм и природа требуют своего! От, известной и интересующей нас персоны – ничего нет; следовательно, нет и стимула хранить верность! А ты вспомни рыцарей средневековья, которым ты в душе стараешься подражать; их верность и преданность дамам своего сердца…! Ага, сейчас вспомню: Ромео, Айвенго, Тристана с Изольдой, царя Гороха! Пенек ты, Леха, сейчас – совсем другие времена! А мне по нраву больше те. Они, как ни крути, честнее, что ли и куда, как красивее нынешних своей духовностью и преданностью! Ух, ты, как мы заговорили?! А Лариса? А врач-лаборант, перед которой мы сразу распушили хвост? Да ну тебя»! – отмахнулся, в полной растерянности от своих, пришедших, в полный раздрай, мыслей Алексей.
- … Фима, а что это за мульки с «бутербродами»? – желая окончательно удостовериться в своих догадках, спросил Алексей сержанта, найдя его вечером в казарме.
- Мульки с «бутербродами…»? – недоуменно поднял брови Фима, - А-а, ты говоришь за тот «бутербродик», который хотела «изготовить» Роза? – засмеялся он. – Но это, же так просто! Леша, мине даже стыдно описывать такому доктору как ви, такие ужасно простые, хотя и интересные вещи…! А что это, вдруг ви, так, кстати, вспомнили за это…? Оп-па! Ничего не говорите! Я все понял! Доктор не ровно дышит к кулинарным искуссницам и с нетерпением хочет посмотреть и попробовать это «блюдо-бутерброд»…
- Да, ну тебя, Фима ничего я не собираюсь пробовать; просто отвозил сегодня в город Йонаса, ну того – длинного, из прибалтов, и на выходе из больницы встретил Розу и Двойру… Они и предложили сварганить «бутербродик».
- Должен сказать, что с их стороны, это довольно резвый ход и очень редкий случай. Леша, я скажу тибе правду – на них это совсем не похоже, только ваше бесконечное обояние … Нет, а что ты сказал им на это?
- А что я сказал…, я еле отбрехался от них, - не стал говорить Алексей сер-жанту, что долго колебался, чтобы не согласиться, и, что только боязнь того, что водитель уедет без него и доложит начальству о его пропаже, остановила его.
- Леша, я скажу тебе чистую правду в том, что ви, как доктор, а еще больше, как солдат, имели сделать большую ошибку. При нашем неблагополучном и систематическом, воинском и боевом голоде на женскую любовь… - непонимающе пожал он плечами, - ви упустили замечательную возможность познать любовь женщин-евреек. Дамы, доложу я вам, - вздохнул Фима, - аб
солютно чистые, далеко не со всеми и с каждым, идут на такие отношения. Муж Розы, работал главбухом на каком-то предприятии, но однажды когда ему представилась возможность погибнуть в автокатастрофе - он колебался совсем не долго. А как можно было колебаться, если другого выхода просто не было. Роза долго плакала и страдала, но тут ей неожиданно подвернулся твой друг Фима и сумел ее как-то утешить. Она, конечно, немножко дурочка и слегка легкомысленная, но очень ласковая и страстная. А Двойра…, Двойра очень умная женщина! Она, тоже главбух! Главбух, в какой-то очень важной конторе. Имеет сомнительное счастье жить с мужем. Почему сомнительное? Потому что ён, лет на двадцать шесть старше ее и исчерпал, как ви уже, доктор, поняли, свой активный боевой ресурс. Он очень хороший семьянин, очень любит Двойру, но считает, что она не должна страдать, из-за, какого-то там непорядка в его организме, а потому закрывает глаза на ее маленькие шалости…
- А откуда у дам такие познания в кулинарии, в смысле, в «бутербродах»?
- Леша, открой свои оба уха и слушай, что я скажу тибе по большому секрету. Эти две дамы умеют делать все, и делают это весьма охотно. Но не со всеми подряд, а только с избранными мужчинами. Ими до последнего времени был у них только «Я»! А теперь нашего полку прибыло и к ним можно отнести и тебя! Да, о кулинарных познаниях и пристрастиях наших милых дам: дальний родственник мужа Двойры, ходит старшим помощником на какой-то посудине за границу, и присылает ему иногда такие разные и интересные журналы! Хаим, так зовут несчастного мужа Двойры, пытался, с помощью этой «високообразовательной» литературы, разбудить в сибе самом и своем маленьком друге, то, что называют – боевой пыл и состояние, которое называется попросту: стоянием... Но это ему, помогло, как зайчику горчичник на хвостик и клипса в левое ухо. А, девочки…, девочки старательно изучают и внимательно штудируют всю эту «классику», а затем с интересом и чрезвычайным усердием изображают увиденное, на практических занятиях. Но…, - поднял Фима указательный палец, - еще раз: далеко не все и каждый, могут, не то что поиметь, а хотя бы увидеть их страстные и краси-
вые тела! Так, что все, как ви говорите, доктор - «хоккей»! Интересная, и горячая, как печка у «Мепистопеля» (Мефистофеля), в преисподней, любовь красивых женщин! Абсолютно, никаких обязательств! Что тибе еще, Леша, нада…? Когда большая печаль и мужская скука, за мою Бети, начинает ковирать и зудить мине душу между большими пальцами на ногах – я срочно стараюсь попасть в увольнение, и эти дамы с большим пониманием…
Черкасов! На выход! – прокричал дневальный, перебивая словоизлияния сержанта, и, озадаченный рассказом Фимы, Алексей побежал по вызову.
… Прошло четыре дня, как Алексей привозил из села Чернянки детского врача на консультацию к ребенку. В воскресение он не решился
ехать, за Галиной Валерьевной не желая тревожить ее в день своего законного выходного, тем более, что здоровье ребенка не вызывало ни малейшего беспокойства.
Ехал в хорошем настроении, предвкушая встречу, с красивой женщиной, которая, как показалось ему, проявила к его персоне, некоторый интерес. Интерес, не в плане совместной работы, а в плане отношений мужчины и женщины.
…Постучав и открыв дверь в кабинет врача, и едва взглянув на Галину Валерьевну, склонившуюся над бумагами, он почувствовал, что, в ней, сегодня, что-то не так…, вернее – не в ней…, - врач на стук оглянулась: - Здравствуйте, - сказал ей Черкасов, - разрешите войти?
- Ба-а! Кого я вижу! Алексей?! Входите, конечно, входите! – обрадовано воскликнула врач. – Какими судьбами к нам?
- Вы же сами велели привезти вас к ребенку через пару-тройку дней, – отвечал фельдшер. - И вот, выполняя ваше приказание, я - здесь, у ваших ног, - позволил он себе, слегка пошутить, прикрывая свое, невесть откуда взявшееся легкое разочарование в облике врача.
«Инетересные мульки! А в чем, собственно, дело?» – мысленно задался он вопросом.
- Ну, что ж, - перебила ход его мыслей Галина Валерьевна, - сейчас я осмотрю еще двоих детей и поедем, - приветливо улыбнувшись, сказала врач и вызвала из коридора мамочку с ребенком.
Алексей вышел во двор СВУ (Сельский Врачебный Участок).
«Черт знает что! – недоумевал он, - Она, как была красивой при прошлой встрече - таковой осталась и сейчас. Белый, подогнанный по фигуре халатик, как подчеркивал все хорошо отточенные и в меру закругленные женские прелести Галины Валерьевны, так подчеркивает их и сейчас; как оттенял он ее персикового цвета, смугловатую кожу, так оттеняет ее и сейчас. Слегка азиатский разрез миндалевидных глаз, вкупе с тонким изящным носиком придавали ей некоторый восточный флер и экзотичность, и тогда и сейчас, но… Вспомнились вдруг, и, почему-то - Роза и Двойра. Они, как, оказалось, волновали его, гораздо больше врача, но чем…?
Чем - было непонятно. Возможно, из-за сопоставления с ними, - терялся Алексей в догадках, - врач, как раз и теряла в чем-то свою привлекательность, нет, это не привлекательность, это что-то другое? Возможно.… Но что?! Следуя логике, Галина, казалось, должна бы выигрывать, так как был моложе и стройнее этих дам, а внешне смотрелась ничуть не хуже Двойры и, тем более, Розы. Но было в них, что-то такое, чему он никак не мог найти определения, что делало врача, в его глазах какой-то немного блеклой и пресноватой, что-ли…»?
Гораздо позже, через много лет, это назовут сексапильностью. А сейчас
Алексей терялся в догадках, пытаясь найти ту разницу, которая неуловимо
делила этих женщин на две группы, или разновидности?
«Ага, подели их еще на виды и подвиды… Ладно – не цепляйся…. Нет, - продолжал размышлять он, - любви к Двойре и Розе, безусловно, не было, впрочем, не было ее, как он понял только что, и к Галине Валерьевне. Но почему-то, ласкать, раздевать взглядом, отчаянно флиртовать, шутить, говорить глупости, хотелось именно с ними, с семитками. И домогаться, хотелось, все-таки, их, а не врача. И если бы стал вопрос серьезнее…. Нет, ты понял?! Он уже ставит серьезные вопросы! Ну и шлюха ты, Черкасов…!».
- А вот и я, - прозвучал голос Галины Валерьевны.
Алексей, помог врачу взобраться на высокую подножку ТЗМки и дальше в кабину.
- Ну, и как у вас дела? – спросила Галина Валерьевна, удобно усаживаясь на пассажирское сиденье.
- Дела, как говорят в народе, «хуже губернаторских». Мой коллега, фельдшер соседнего дивизиона, он сверхсрочник, - пояснил Алексей, - ушел в отпуск и мне теперь приходится крутиться на два подразделения.
- Да, наверное, приходится нелегко, - вздохнула Галина Валерьевна, - впрочем, мне тоже достается. Работаю на две ставки, продохнуть некогда. Ну, а как с занятиями, о которых мы говорили с вами в прошлый раз?
- Галина Валерьевна! О чем вы говорите?! Какие занятия?! Я же говорю, что кручусь, как белка в колесе. Да и кто меня отпустит хотя бы два или три раза в неделю? Вдруг, что-то случится, а меня нет? Да начальство, просто, не рискнет пойти на это. Это им надо? Так что, на занятиях, придется поставить большой и жирный крест.
- Да, а жаль, – вздохнула врач и замолчала.
Со здоровьем ребенка, как и предполагал Алексей, все было в порядке, и врача доставили в село, на место работы.
- Алексей, - обратилась к нему врач, очутившись на земле, - я слышала, что по субботам и воскресеньям военнослужащих возят в город в увольнение, или, как это у вас называется?
- Да, это называется увольнение. Возят в Голую Пристань. Но мне еще ни разу в увольнении бывать не приходилось, - почему-то соврал он, - а что?
- Да так, ничего, - ответила врач, - я слышала, что машина, с воинами, направляющимися в увольнение и обратно, проезжает через Чернянку. Впрочем, какая мне разница как она проезжает? - резко оборвала она себя, повернулась и пошла прочь, - До свидания, - бросила она Алексею через плечо и, гордо держа свою красивую голову, пошла к зданию СВУ.
«Придурок ты, Черкасов, такая женщина…! А че придурок? На легкий, ни к чему не обязывающий флирт, она не пойдет. А к другим отношениям я не готов, во всяком случае, пока…. И еще одно препятствие - она старше меня
на целых три года! И что, мало случаев, когда разница у супругов и в гораздо большие сроки? Опять ты полез в какую-то другую “степь”! Что-то совсем и даже не очень понятно все это, а как же Галка? Что Галка, твою дивизию и всю противовоздушную оборону?!
