Обижаете, товарищ гвардии капитан, голову на отсечение даю! – горячо воскликнул Алексей.
- Ладно, будем думать, - ответил офицер.
Через пару дней, замполит вызвал к себе Алексея: - Возьмите с собой Собо-
лева, поезжайте в Херсон. В магазине музыкальных инструментов выберете инструмент, возьмете счет, зайдете с ним к замполиту полка, он должен решить все вопросы. С фельдшером технического дивизиона я уже договорился – он, как всегда, в твое отсутствие будет принимать, если что, и наших ребят. Понял?
- Так точно, разрешите идти...?
Аккордеон выбрали самый красивый и самый, как бы сказали сейчас, навороченный - с регистрами для левой и правой руки, одним словом: «Инструмент - туши свет и выходи строиться»!
Взяв в магазине счет, пошли в расположение части. По дороге, Соболев предложил зайти в буфет и выпить грамм по сто, или по сто пятьдесят водки.
- Ты, что? Нам же к замполиту заходить, - возразил Алексей.
- Ну и что? Что он принюхиваться будет. Подумаешь – замполит! Будет потом, что вспомнить. Давай, давай, - потянул он Алексея, за рукав, поравнявшись с буфетом.
- Отставить, рядовой Соболев, - поменял тонАлексей, - в часть шагом марш!
- Да кончай ты фуфло гнать! – возмутился Соболев.
- В часть! – уже рявкнул на солдата сержант Черкасов…
Замполит полка, увидев Алексея, по-доброму, и даже, как-то обрадовано поздоровался с ним: - Обязательно поможем в приобретении инструмента. - сказал он, здороваясь с ним за руку, и принимая счет, - это отдадите майору Тренькину, зам. по тылу, - сказал он, возвращая Черкасову изученные им бумаги из магазина, - он все сделает, а вы останьтесь на пару дней, как только
Тренькин перечислит деньги магазину, вы получите и привезете инструмент в дивизион. А Соболев, - как-то очень уж строго посмотрел он на солдата, - сегодня же отправится в расположение своего дивизиона. В Голую Пристань едет капитан из технического, - пояснил он, - и прихватит с собой солдата. Все, ребята - свободны.
- Чего это он с тобой, так? – спросил Алексей сослуживца.
- А хрен его знает, - зло ответил Генадий…
Попрощавшись с сослуживцем, Черкасов тут же позвонил Рите на работу. Она попросила перезвонить ей через десять минут – «Я попрошу подругу – она, если сумеет, подменит меня на уроках»! – обрадовано вопила она в трубку.
Перезвонив через десять минут, Алексей услышал нетерпеливое: «Приезжай, я буду ждать»…!
Алексей нажал на кнопку звонка, за дверью послышался мягкий, приветливый, женский, но явно не Ритын голос: - Кто там?
Алексей, несколько замявшись, спросил: - А что, Рита еще не пришла?
Дверь открылась, в ее проеме стояла симпатичная, лет сорока пяти – сорока семи женщина очень похожая на Риту.
- Вы Алексей? – приветливо улыбаясь, спросила она, - Рита еще не подъе-
хала, но вы проходите, - отошла она чуть в сторону, пропуская солдата.
- Андрюша! - окликнула она кого-то, - К нам - гости! Раздевайтесь, раздевайтесь,- поощрительно говорила она Алексею.
Черкасов, снял шинель, шапку, повесил их на вешалку, поискал глазами домашние тапочки, и, не найдя их, остался стоять в нерешительности: «Как
здрасьте! – выругался он про себя, - Снять сапоги – значит остаться босоногим, (не разгуливать же в портянках), а босиком было как-то неловко. Проходить в сапогах? Они перепачканы осенней грязью - затопчу все полы и дорожки.
- Простите, а тапочек домашних у вас не найдется? – наконец, осмелел он.
- Ой, конечно же, найдутся! – воскликнула женщина, открывая встроенный в стену шкаф. – Вот, пожалуйста, - выложила она перед Алексеем тапочки.
- Благодарю вас, ничего, что я так? - показал он на свои военные, без сапог совсем не смотрящиеся брюки, - Обещали выдать черный костюм, галстук в горошек, комбинированные туфли, да все, что-то тянут, задерживаются…, а я к туфлям уже и шнурки купил, погладил их….
Женщина, поняв юмор Алексея, прыснула в кулак и взмахнула руками: - Андрей, - обратилась она к мужчине, вышедшему в прихожую, - Ну ты посмотри, шо делается?! Человек служит уже третий год, а ему до сих пор не выдали черного костюма в полосочку и туфли с галстуком! Так и мучается в галифе и сапожищах.
- Уши поотрывать и руки повыдергивать, - возмущенно пробасил мужчина, - Андрей Степанович, - протянув руку, представился он Алексею.
- Гвардии сержант Черкасов, - по военному, ответил Алексей, получивший к этому времени, еще по одной лычке на погоны, - извините, если просто – то Алексей.
- Проходи, Алексей, - показал рукой в зал Андрей Степанович, - да, - остановился он, - это моя жена, Татьяна Владиславовна.
- Очень приятно, - сказал Черкасов, наклонился к протянутой руке и поцеловал ее.
- Да ну вас, - выдернула руку женщина, – мы не привычные к такому об-
хождению. Проходите, - показала и она Алексею рукой в зал.
- Ну что, гвардии сержант, медицинской службы, - сказал Андрей Степанович, рассмотрев на погонах Алексея медицинские эмблемы, - по пятьдесят грамм?
- Не положено – я на службе, - отвечал Черкасов.
- Это на какой же ты сейчас службе? Сейчас ты у меня дома! И в звании я -
был повыше тебя…! –многозначительно поднял он указательный палец, - Я был старшиной! Так что надо подчиняться.
- Извините, я пить не буду, - твердо ответил Черкасов.
- Отец, ну чего ты прицепился? – возмутилась Татьяна Владиславовна. - Сказано тебе, что нет, значит - нет.
- Ладно, - махнул рукой Андрей Степанович, - и сколько же тебе еще служить, сержант?
- Последний год пошел…
Раздался звук открываемой двери, и, в комнату влетела раскрасневшаяся от бега Рита.
- Лешка! - с ходу бросилась она ему на шею, - Папа, мама! Это мой Леша! У-ух, ты мое тю-тю-лю-по! – нежно проворковала она ему на ухо.
Алексей, совершенно растерявшийся от такого Ритиного напора, стоял, смущенно опустив глаза…
…Геннадий, получив в руки аккордеон, одел его на плечи и побежал пальцами по клавишам. Пальцы бегали вверх и вниз, проигрывая какие-то гаммы; затем заиграли вначале робко, как бы пробуя, а потом все увереннее и увереннее, добавляя в мелодию мухыкальные нюансы и оттенки, и наконец, полилась мелодия; полилась широко и привольно, становясь красивой и узнаваемой песней:
«…Я завтра уйду опять в туманную даль
И снова ты станешь ждать, скрывая печаль,
Будет звенеть прибой словно слеза –
Я сохраню в душе твои глаза-а-а-а!»
Спел он, только, что появившуюся песню Эдуарда Хиля.
Солдаты захлопали в ладоши, аплодируя Геннадию: - «Молоток!», «Здорово!», «Ну ты даешь, Генашка, - прям всамделишный артист!», – неслись восторженные похвалы в его адрес. Генка, довольный произведенным впечатлением, сделал пару реверансов, чем еще больше насмешил и окончательно расположил к себе ребят.
Первый концерт давали в колхозе, неподалеку от дивизиона, километрах в семнадцати от него. Мероприятие, для начала концертной деятельности дивизиона, прошло совсем неплохо. Ребята вначале стеснялись; пели робко, неуверенно, но ко второму куплету распевались, и дальше все шло, как нельзя лучше.
Алексей, обучаясь в медицинском училище, был бессменным конферансье в его самодеятельности; приглашали его вести городские концерты, и тут, в сельском клубе, он решил тряхнуть стариной. Зрителей изрядно насмешили, рассказанные им «басни», с восточным и грузинским акцентом, а сценка с французом-учителем танцев, вообще, вызвала овации и восхищение.
После концерта, всех военных, а с «артистами» приехали: и командир дивизиона подполковник Колпаков, и начальник штаба, и замполит, пригласили в сельскую столовую.
Рассадили начальствующий и состав срочной службы в одном зале, но за разными столами. На столах у начальства, гражданского и военного, кроме еды, видны были яркие бутылки с водкой и вином; у рядового и сержантского состава - таже еда и закуски, но алкоголя, как-то не наблюдалось, что вызвало у воинов негромкий ропот неудовольствия. Подошла симпатичная молодая женщина обслуживающая столы с двумя большими чайниками в руках: - Ребята, - сказала она, опуская их на столы, - здесь компотик, - весело подмигнула она военным, - если не хватит, позовете – я еще поднесу.
Принялись за еду, кому-то из артистов захотелось запить, он налил в кружку из чайника, немного пригубил и.… И глаза его полезли на лоб: - Парни, - возбужденно прошептал он, - в чайниках вино-о!
- Ну да?! – не поверили ему и бросились наливать компот.
- Парни, чур, не нажираться, - глядя Геннадию в глаза, предупредил Алексей, - а то это все быстро закончится и никогда не повторится.
Подвыпившее начальство колхоза иногда просило выступить понравившегося «артиста». Вызывали и Алексея. Он, под воздействием «компота», позволил себе несколько довольно острых анекдотов и грузинских тостов, с соответствующим подтекстом, которые прошли на ура.
Часа через полтора стали собираться домой, в смысле в дивизион. Подполковник Колпаков «нажралс`и» до дураков. Офицеры, пряча упившегося до положения риз командира, от солдат и сержантов, потащили его под руки в газик, а солдаты попрыгали в бортовую машину, которая несколько раз фыркнув, включила яркие фары и, швыряя снопы яркого света влево, вправо, вверх, вниз, покинула село, направляясь в дивизион.
На субботу были назначены стрельбы из личного оружия. Стрельбище располагалось километрах в семи от дивизиона. Возили личный состав партиями. Черкасов стрелял в первой пятерке. Стреляли по пять раз из карабинов, из
положения лежа.
- Гвардии сержант Черкасов, стрельбу закончил, - доложил он отстрелявшись…
Сорок семь баллов из пятидесяти был одним из лучших результатов и Черкасов с благодарностью вспомнил своего учителя по военному делу.
Отстрелявшуюся партию солдат и сержантов повезли в дивизион. В ожидании новой партии, Алексей, который как фельдшер остался на стрельбище, подошел к офицерам, стреляющим из пистолетов.
- Товарищ гвардии майор, - обратился он к начальнику штаба, а мне можно провести стрельбу из пистолета.
- С чего это вдруг? – спросил тот.
- По уставу, товарищ гвардии майор, в военное время мне положен пистолет, - ответил фельдшер
- Точно, - шлепнул себя по лбу начальник штаба, - вам положен пистолет,
а когда-нибудь стрелял из него? - спросил он, протягивая ему свое личное оружие.
- Я сын пограничника, так что не переживайте - все будет «хоккей».
Выйдя на огневую позицию, в отличие от офицеров, которые прежде чем выстрелить, долго прицеливались, тщательно «рисовали» стволом пистолета «восьмерку», Алексей стрелял навскидку. Отстрелялся быстро и уверенно – из тридцати очков он выбил двадцать семь. У офицеров лучший результат был двадцать четыре.
- Ну, ты, Черкасов, даешь! – покачал головой один из офицеров.
- Да случайно, у него это получилось, - скептически произнес, кто-то другой.
- Стрельни-ка еще разок! - предложил третий.
- Никаких случайностей, - отвечал, чуть рисуясь, Алексей, - так стреляют дети пограничников! – сказал он, выделив голосом слово «пограничников» и вернул оружие начальнику штаба, - спасибо товарищ гвардии майор.
- Сдается и мне, - сказал майор, - что это было случайно, стрельни-ка, Черкасов, еще разок.
- Не могу, товарищ гвардии майор - привезли вторую партию солдат, а я, как фельдшер,
