ГВАРДИИ МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ

в котором всем жилось легко,
свободно и привольно!
   В остальном отдых был, как отдых. Правда, ночью все происходящее представлялось, как сказочное действие, но не в каком-нибудь молдавском баре, а, по крайней  мере, на  «броненосце  в  потемках», как говорил  кто-то из  наших известных юмористов.  Там  делалось все почти что наощупь, из-за чего спиртные напитки иногда попадали не в рот хозяина, а в случайно проходившего мимо  столика человека, который «заблудившись»  в многочисленных «лабиринтарных»  отсеках «броненосца», делал это походя, машинально,  и просто так, от рассеянности: - О-о! Мэ скузаць, вырог! (Простите, пожалуйста)! – испуганно говорил он, раскаянно прижимая руки к груди, опрокинув  в себя вашу рюмку с алкоголем. - Я, кажется,  перепутал столик и посуду! -  извиняясь, продолжал он, - Это все, черт бы его побрал, освещение…! - возмущался  он, закусывая маслинкой с вашего же стола, кивая на слабомощные и редкие лампы.  
    Скудное, тусклое освещение в многочисленных кафе,  барах и городе вообще, разительно отличалось от  освещения города в советские времена, когда на улицах ночью можно было читать книги. Но, как говорится: «За что боролись, домнуле  (господа), на  то и напоролись»!
   Через десять дней Черкасовы, попрощавшись с друзьями  и родственниками в Кагуле,  прибыли в Кишинев, для дальнейшего следования в сторону матушки России. Понадобились молдавские леи, для закупки кое-каких товаров и постельного белья в вагоне. Подошли к обменному пункту: - девушка, - сказал Алексей, протягивая ей в окошко пятисотрублевую купюру, - поменяйте, пожалуйста, на леи.
    - Что поменять?! Вот эти  ваши фантики?! – грубо оттолкнула та  от себя пятисотку, - Можете засунуть их себе в одно место.
    - Девушка, а почему так грубо?! – в полной растерянности воскликнул Алексей, - Десять дней назад, эти, как вы говорите фантики, с удовольствием  принимали в любом обменном пункте, даже уговаривали поменять именно у них! Что-то случилось?!
   - А вы, что не в курсе? У вас в России случился дефолт и мне просто не выгодно менять ваши деньги на наши леи. Вы меня так подвели, так подвели! Нет, не именно вы, а ваше правительство во главе с вашим премьером, этим, как его…? О! Киндер сюрпризом*. Извините, ничем помочь не могу.
   - Девушка, у нас нет лей, на оплату постелей, мы не сможем покормить детей! Помогите,  пожалуйста!
   - А в поезде ваши, извините, фантики работают, вы сможете и постель оплатить, и детей покормить, счастливого пути!
   - И как сейчас котируется рубль на международной арене?
   - Ну, если еще вчера за доллар давали шесть рублей, то сегодня он уже стоит двадцать рублей.
   «Ничего себе! – ужаснулся Алексей, - Вот это мы, как говорят наши ученики, встряли по полной»!
    Дело в том, что перед самым отъездом они вступили в долевое строитель-
ство и все наличные деньги, в том числе и отпускные, вложили в первый взнос и только благодаря своим хорошим друзьям Мухиным, которые, выручая их в очередной раз,  заняли им тысячу долларов, и буквально вытолкали их в отпуск, они смогли отдохнуть этим летом. Но, заняв эту тысячу, в валюте, они должны были вернуть за нее, уже не шесть тысяч рублей, а все двадцать!
    «Мама мия! Жена сойдет с ума! – думал отец семейства, - Нет, надо пока молчать, а там будет видно. Друзья, как мне кажется, согласятся немного по-
*Киндер сюрприз - кличка тогдашнего премьр министра России.
дождать, хотя ждать придется довольно долго. Черт! Очевидно, придется, отказываться от долевого строительства. А дети так настроились на квартиру!
К себе в теплицу, при школе, в которой семья Черкасовых проживала вот уже семь лет, они стеснялись пригласить одноклассников и поэтому, фактически росли без друзей. Ладно, тяжело вздохнул Алексей, надо идти к детям, жене, тем более  что объявили посадку.
   - Ты что так долго? – спросила Светлана, - Поменял деньги?
   - Нет, не поменял - у нее нет столько в наличии, пошли, уже  объявили  посадку.  
   - А как же еда, постель? – задала она законный вопрос.
   - В поезде ходят наши деньги, - ответил Алексей, подхватывая чемоданы и сумки.
И вот они в вагоне, российсукие деньги действительно имеют хождение, и Черкасовы смогли оплатить постель.  Еда на первое время у них была припасена, они «зарядились» ею еще в Кагуле. В общем, семья Черкасовых, слава Богу, в поезде «Кишинев – Москва» и поед стремительно мчится в сторону России.  Однако, очень скоро состав остановился  на молдавской таможне…
    - Это что? – строго спросила  таможенница, сама испугавшись своей категоричности, показав на канистру с вином.
    - Это вино. Каберне, очень хорошее вино, к тому же очень полезно для здоровья, так что – рекомендую - нашел нужным пояснить Алексей.
    - И сколько его вы везете с собой?
    - Десять литров, - отвечал Черкасов.
    - А вам на четверых положено - восемь, так что два литра придется изъять, и отлить вот в эту бутыль, - сдерживая радость,  сообщила служительница таможни и достала откуда-то из-за спины двухлитровый пластмассовый баллон.
    - Ну, уж, фигушки, мадам,  - заявил Алексей, мы их лучше выпьем! – с эти-ми словами, он открыл канистру, налил полную фарфоровую кружку темного тягучего вина, и, предложил супруге: - Дорогая, выпей чашечку винца, не выливать же, в конце концов,  его за окно или этой даме в бутыль.  
    Жена, причмокивая от удовольствия,  тянула и смаковала замечательное каберне: - Нет, не зря английская королева, в советские времена, закупала, - говорила она, цедя вино маленькими глоточками, и вызывая у таможенницы и окружающих обильное слюноотделение -  бочку каберне именно этого завода!
   Затем настала очередь тянуть, смаковать и причмокивать Алексея, после чего, вдоволь «начмокавшись», он налил  чашечку соседке по купе, и наконец, соседу: - Угощайтесь, друзья, очень вкусное вино.
     - Ну, вот и все, - сказал он таможеннице, - может быть плеснуть и вам? Это, правда,  уже будет от наших щедрот, ну да ладно…
    - Благодарю вас,  я на службе, - процедила сквозь зубы таможенница и пошла дальше по вагону.
   Вечером, уже улегшись в постель, вспомнил вдруг, что его «путешествие»
в армейское прошлое, начатое еще в Новой Каховке, далеко до завершения.
   «А начатое - необходимо доводить до конца», - решил он и стал вспоминать, на чем он остановился перед приднестровской таможней.
   Вспомнить  точно и достоверно у него не получилось,  и он решил продолжить  его с двадцать второго июня, когда служба его перевалила за второй год и, мягко покачиваясь, иногда жестко подпрыгивая на ухабах,  покатилась по третьему.

    ***
   К этому времени Двойра и Роза покинули Голую Пристань. Мужа Двойры перевели в Киев на повышение, а Розу… Розе, доблестный «птицелов»  Фима, нашел мужа, и  теперь она обреталась, где-то рядом с Фимой, в Бердичеве. Так что, в известном смысле, Алексей оказался на абсолютно «голодном» пайке. Зато его физическое состояние было в превосходной степени. Он подтягивался тридцать-тридцать пять раз на перекладине, отжимался шестьдесят раз на брусьях, а от пола сколько угодно и еще немного, восемьдесят  раз был не предел, но на этом он останавливался - дальше отжиматься было просто утомительно. Нет, не физически, а от однообразия движений.
   В один из летних дней, он повез в херсонский госпиталь солдата с рожистым  воспалением на ноге. При входе на его территорию их обогнала санитарная машина. Остановившись у приемного покоя,  она выпустила из своего чрева двух санитаров, которые, выдернув оттуда же, груженные кем-то но-
силки,  спешно двинулись, ко входу в приемный покой.  Проходя мимо поравнявшихся с ними Алексея и солдата, они попросили их посторониться.  Взглянув на несомого в носилках воина,  Алексей ужаснулся - лицо его было темно фиолетового цвета.
   - Парень, что вешался? – спросил он санитаров о том, что первым пришло в голову.
  - Какое там вешался! Девки изнасиловали! Перевязали ему хозяйство у корня  и прыгали на солдатике, как спортсмены на батуте – ответил один из санитаров.
  - Ни хрена себе! – ужаснулся Алексей.
  - Ото ж, что и не хрена! Как попадешь в такую передрягу, так до смерти и
замучают. Хорошо бабуля в окно увидела, что  насилуют парня, а то б до смерти и заколыхали. Теперь лишний раз подумаешь идти с девчонкой, или лучше  полюбиться с «Дуней Кулаковой».
   «Да, - вспомнил он Ларису, - природа, ребята,  это вам не просто так! Природа - это, страшная сила!».
   Сдав солдатика в приемный покой, Алексей направился в свою часть: «Пора подавать рапорт на поступление в медицинскую академию, -  решил он,
наконец, попробовать осуществить давно задуманное дело, - заодно попрошусь, чтоб перевели в полк для подготовки к экзаменам на вечерних курсах; пусть и Колянька немного послужит на точке. Не все же мне волком выть на луну!»…
   - Товарищ гвардии подполковник, разрешите обратиться гвардии младший сержант Черкасов?
   - Ну, что там у вас, Алексей? – взглянул на него добрыми,  уже подслеповатыми глазами начальник медицинской службы полка.
   - Вот, - протянул ему Алексей рапорт,  с просьбой о  поступлении  в  ленинградскую военно-медицинскую академию и переводе на постоянное место службы в Херсон.
   - А в Херсон для чего? – спросил подполковник.
   - Хочу поступить на вечерние курсы, чтобы подготовиться к поступлению в Академию.
    Водрузив на нос  очки,  подполковник внимательно прочитал рапорт, повертел его в руках, переместил очки на лоб,  посмотрел на Черкасова: - Боюсь, сынок, ничего у нас не получится, - огорченно произнес он, - впрочем, посиди немного, я сейчас.
    Минут через двадцать, Алексей уже начал думать, что о нем забыли, под-полковник, наконец, появился: - Плохие новости и плохие наши с тобой  дела, сынок - все поступления в академии в этом году отставлены, в  том числе и офицерам. Полк, в скором времени, в полном составе, - пояснял он, - выезжает на боевые стрельбы. Ты же знаешь, что обычно выезжает один из дивизионов, а тут, почему-то весь полк.  Как бы ни загреметь нам куда-нибудь, к черту на рога, к примеру…,  во Вьетнам! - задумчиво проговорил начмед.-  Так, что, сынок, извини – ничем помочь не могу.
   Алексей хотел было спросить о Коляне: «А что, Тимошенко  тоже едет»? – но бросив перед собой, как карты на стол, тревожно зашевелившиеся мысли,  промолчал – подполковник мог подумать, что он струсил, а этого он  допус-
тить не мог ни под каким предлогом.
   - Разрешите идти? – спросил он подполковника.
   - Иди, сынок, - сочувственно произнес офицер, - не расстраивайся – на следующий год,  мы обязательно  поступим…
   В весьма задумчивом и чрезвычайно расстроенном состоянии, Алексей спускался вниз к пристани, чтобы переправиться на катере в Голую Пристань и размышлял о своей невезучести: «Вот так всегда, что бы я ни задумал – это, обязательно, обернется крахом! Какая-то, просто,  фатальная непруха…», - Молодой человек! - услышал он  вдруг женский голос.
   Подняв голову,  увидел перед собой пару огромных голубых глаз премиленькой девушки.  Глаза смотрели на него так, будто о чём-то просили его. Нет, они даже не просили, они  умоляли его чём-то, исходя немым, отчаянным  криком.  
   - Вы не угостите девушку сигаретой, - сказала она, как-то жалобно и неуверенно улыбаясь ему.
  - Пожалуйста, - улыбнулся он в ответ и полез за пачкой в карман,– что,