ним подошел один из мужчин, видимо тот, кто давал команды. Он плюнул каждой в лицо, громко выругавшись на своем языке. Девушки истошно закричали, но сильные мужские руки повалили их на землю. Один держал, второй срывал юбки, разрывал колготки, а где-то рядом хрипели парни, полумертвые, уже переставшие двигаться при ударах ногой в живот, голову.
4.
Два катера двигались навстречу друг другу на самом малом ходу, метр за метром они обшаривали баграми дно узкой реки, опоясывающей старую часть города. Кроме водорослей и мусора багры не находили ничего, свободно прорезая холодную воду. Час назад всю ближайшую акваторию просмотрели эхолотами, не найдя ничего определенного, кроме последнего тела, неизвестно как запутавшегося у самого берега в водорослях, крепко державших его под водой. Один из катеров направился к берегу, на котором находилось много людей в форме. Они оживленно что-то обсуждали, размахивая руками, доходило даже до крика.
Катер встал у берега и передал подошедшей лодке тело, завернутое в брезент. Его аккуратно положили на дно лодки и поплыли к берегу. Четыре полицейских бросились к подошедшей лодке, бережно взяли тело и перенесли его на берег к другим трупам, выложенным на земле.
– И этот без головы, –¬ заметил Андре, осматривая со стороны новый труп мужчины. Рядом лежали четыре тела, обезглавленные, без одежды: две женщины и два мужчины. – А этот в одежде, интересно, а где их головы?
Андре говорил с ледяным спокойствием, когда как другие полицейские из его участка не могли сдержать эмоций, отправляя ежесекундно неизвестно куда проклятья. Тоби стоял молча, ближе всех подойдя к трупам. Казалось, что он старается что-то запомнить или разглядеть какую-то деталь, еще не отмеченную медэкспертами, производящими беглый предварительный осмотр. Андре взглянул на небо, утренняя заря только-только зачиналась, было по-утреннему прохладно и свежо. Город остался выше течения реки, в туманной дымке можно было различить бетонные коробки жилого квартала, рядом шумел смешанный лес, шелестела волнами река, приглашая прогуляться вдоль берега, подумать, помечтать. Андре вспомнил, как они не так давно гуляли здесь вместе с Аней и Амалией, решив дойти до конца реки. Первым сдался Тоби, измученный перед этим двумя дежурствами подряд. Андре взглянул на другой берег, где они расположились на пикник, покрытый прошлогодней травой, еще местами зеленой и живой, не испытавшей ни одного морозного дня этой зимой, земля дышала внутренним теплом, пахло соснами, холодной водой, а потом снова посмотрел на трупы и ничего не почувствовал. Он медленно обдумывал это, пытаясь понять, действительно ли ему всё равно на этих несчастных молодых людей, он и без голов видел, что это были молодые парни и девушки, еще недавно пышущие жизнью, радостные, веселые, глупые, но живые, а неразбухшие бледные тела, одинаковые в своем уродстве. Смерть делает всех одинаковыми, равняет перед бесконечностью, превращая живые личности просто в тела, тем более лишенные головы, навсегда потерявшие свои последние черты. Он вспомнил, что тело, лишенное головы теряет свою душу, так вроде, говорилось в поверьях разных народов, спутанная мысль, начиненная обрывками знаний о древних мракобесиях, настойчиво овладевала Андре, он долго обдумывал это, уже иначе смотря на трупы.
– Я думаю, – начал Андре, подойдя к Тоби и взяв его за локоть. Тоби дернулся, вырвавшись из своих мысленных рассуждений, и внимательно посмотрел на Андре.
– Так вот, я думаю, что убийцы хотели их обесчестить.
– Да, я уверен, что девушек изнасиловали, может и парней тоже, – закивал Тоби.
– Нет, я о другом. Речь не идет об этом, так поступают с презренными, чтобы их души никогда не упокоились, не нашли приюта после смерти.
– Возможно, я об этом не думал, – Тоби нахмурился. – Ты думаешь, что это сделали какие-то окультисты? Сатанисты?
– Нет, не думаю. Я не вижу на груди никаких символов, в целом тела чистые, если не считать побоев у мужчин, видишь, как посинело туловище? Их били, думаю, что долго били ногами на земле, а у женщин я вижу гематомы на запястьях, скорее всего их держали за руки и душили, когда насиловали.
Тоби передернуло от слов Андре, а еще больше от того спокойствия, в котором он пребывал. Андре заметил это и сжал его локоть с такой силой, что Тоби непроизвольно тихо охнул.
– Мне порой кажется, что это сон, плохой сон, – сказал Андре, Тоби согласно закивал. – А еще, может я сошел с ума, но я ждал чего-то подобного.
– Почему? – удивился Тоби.
– Странно, что ты об этом спрашиваешь, – сказал Андре. – Я и фрау Мюллер внимательно читали твои отчеты.
– А, понял, ты об этом, – Тоби вздохнул. – Я надеялся, что это моя паранойя.
– Нет, не паранойя. Уверен, что следы приведут нас в квартал эмигрантов. Мне кажется, что это была казнь, вызов нам, – сказал Андре и обернулся назад, где громко спорили и ругались полицейские, открыто строя версии. – Ты слышишь, они уже определили виновного, и в целом они правы.
Тоби обернулся и посмотрел на коллег, готовых прямо сейчас ехать в квартал эмигрантов и хватать каждого, кто первый попадется под руку, а там кто-нибудь да расколется. Полицейские ждали команды от Андре, нервно поигрывая застежкой на кобуре.
Андре взглянул на часы, группа кинологов ушла уже три часа назад, по его расчетам они должны были уже хоть что-нибудь найти, не могли же эти тела так долго плыть ни кем не замеченные. Первое тело обнаружил один любитель собак, выгуливавший свою свору из шести псов по ночам, это была первая девушка, ее выбросило на отмель.
Андре позвонил руководитель группы, коротко сообщив, что они взяли след. Взяв с собой Тоби и двух экспертов, а также две патрульные машины, они поехали в город.
Через полчаса они были на месте. Собаки рвались с места, громко лаяли, двое полицейских с трудом удерживали их. Руководитель подозвал к себе Андре и, не говоря ни слова повел его в глубь зарослей кустарника. Тоби и эксперты поспешили за ними. Они быстро дошли до места, все резко остановились, увидев страшную картину, на ветвях старого дерева, как на кольях, были насажены человеческие головы, ровно пять. В том, как это было сделано, не виделось никакого символа, насаживали на те ветви, до которых мог дотянутся человек без лестницы, невысоко взобравшись по ветвям наверх.
– А вот и головы, – мрачно проговорил Андре. – Не думаю, что все происходило здесь, мало места.
– Я тоже так думаю, – сказал один из экспертов, оглядев рощу, вокруг плотно росли кустарники и деревья. Он обратился к кинологу. Вы пробовали найти след отсюда?
– Нет, решили не топтать пока, ждали вас. Но девочки уже учуяли, слышите, как надрываются, – ответил кинолог.
– Отпускайте, пусть ведут по следу, – скомандовал Андре.
Оставив с экспертами двоих полицейских в помощь, Андре с Тоби поспешил за кинологом. Собак выпустили на длинном поводке, разъяренные животные тут же рванули с места, увлекая за собой еле поспевающих за ними полицейских. Дали команду, и собак отпустили, они рванули вперед, в сторону аллеи, ведущей к жилому кварталу. Вскоре раздался торжествующий лай и повизгивание.
Люди догнали собак, смирно сидевших у мокрой земли, видя незримую границу и не переступая ее. Когда один из полицейских нечаянно вступил за границу, одна из собак зарычала, и он поспешно отошел назад.
– Видимо, здесь, – сказал Андре, присев на корточки рядом с одной из собак, собака нервно стала рыть передними лапами землю. Андре встал и огляделся. – Они пришли от реки, скорее всего кто-то жил в том микрорайоне.
– Похоже на то, – согласился Тоби. – Здесь часто гуляют по ночам.
– Да, хорошее было место, – сказал Андре. – Возможно, здесь их и поджидали. Со стороны реки никого не видно, а рядом трасса, можно быстро уехать.
– Прямая дорога до квартала мигрантов, – заметил Тоби. – Так получается, да?
¬– Пока так получается. Надо найти одежду, скорее всего она будет неподалеку.
– Нет, мусор уже забрали, – сказал Тоби, сверившись с часами. – Надо будет поискать на сортировке. Можем еще догнать.
– Верно бери одну из собак и давай туда, – скомандовал Андре.
– Да что же это, черт возьми! – воскликнул один из полицейских. – Это что, война?
– Нет, но бойня может быть, – сказал Андре и посмотрел на всех. – Не болтать, нечего еще панику в городе взращивать.
– Поздно, – сказал другой полицейский. – Ребята уже всё по чатам разослали. Весь город знает.
Еще не успела полицейская машина припарковаться у сортировочной станции, а собака уже нервно царапала лапой дверь, слабо поскуливая. Шлагбаум был открыт, ожидая выезда мусоровоза. Тоби с полицейским и собакой сразу прошли к неразобранным отвалам. Собаку сняли с поводка, и она в несколько скачков оказалась у одной из куч, прилежно сев рядом, ожидая команды.
– Молодец, Дженни, – погладил ее полицейский, овчарка весело залаяла. – А какой из них, можешь показать?
– Надо все просмотреть, – предложил Тоби, но взгляд его упал на большие черные пакеты, выбивавшиеся из общей массы желтых и зеленых пакетов бытового мусора.
– Дженни, вот эти?
Тоби надел перчатки, совершенно не боясь испачкаться или провалиться в куче мусора, полез на нее, вырвав два черных пакета.
Собака, получив на осмотр пакеты, грозно зарычала, а потом громко залаяла.
– Они, – уверенно сказал полицейский. – Но придется и другие проверить.
– Придется, – согласился Тоби и развязал один из мешков. Внутри лежали скомканные вещи, бурые и черные от крови и грязи. Его затошнило, и он поспешно завязал мешок обратно, резко отойдя в сторону.
К ним подошли три работника, два молдаванина и один араб. Пока молдаване смотрели на умную собаку, выясняя у полицейского, что случилось, араб подошел к Тоби, он был полностью черный, как негр, и всё же его лицо напоминало Северную Африку, не то египтянин, не то сириец.
– Здравствуй, Тобиас, – сказал араб, старательно выговаривая слова на новом для себя языке, он не много знал английский, и это помогало ему общаться, помогало учить язык его новой родины.
– А, привет Башар, – Тоби пожал протянутую руку. – Твоя смена сегодня?
– Нет, моя быть ночью, надо передать, – ответил Башар, улыбаясь ослепительной улыбкой, правда у него не хватало трех верхних зубов. Он был один из немногих, кто смог устроиться и удержаться на работе, по профессии инженер-строитель, Башар не питал иллюзий, мечтая лишь о том, чтобы его две дочери смогли окончить школу и найти работу, вырваться из их поселка. Его семья жила отдельно, в многоквартирном доме на самом краю поселка, вместе с другими семьями, которые не захотели принимать законы шариата, установленные самопровозглашенными вожаками квартала мигрантов, они держались все вместе, поэтому их не смели трогать. – Давно не видели вас.
– Я был две недели назад, – усмехнулся Тоби. – Что, опять кто-то кого-то побил? Опять напились, правоверные?
– Нет, ты не шути, – покачал головой Башар. Али давно не приезжал, а Ахмед тоже. Я тебе говорить, что Мухамед часто приходить, очень часто.
– Да, ты это говорил в прошлый раз, – кивнул Тоби, сбросив с себя язвительный тон, которым он позволял себе разговаривать с мусульманской общиной, разбирая их пьяные драки. – Ты хочешь мне что-то сказать?
– Нет, но он часто приходит, –
