Подо льдом / Часть 3-4

момент женщина зажгла пламя, Амалия увидела, как все отпрянули назад, кроме Заиры, стоявшей рядом, прижимая к груди ее телефон, и смотревшей на Амалию. Заира изучала, изучала ее страх, бесстрастно, словно перед ней был не человек, а подопытный кролик, лягушка, недостойная сожаления.
Потом кто-то увел Заиру, и Амалия осталась одна с этой сходившей с ума женщиной, готовой умертвить себя и её одним движением, Амалия чувствовала, что ее рука не дрогнет. Сколько уже прошло времени, она не знала. Может полчаса, а может и час. Тело затекло, впереди она видела военных, ожидавших команды, державших в руках блестящие одеяла, огнетушители. Команды не было, с женщиной пытались говорить, но она не понимала, отходила назад, потом резко шла вперед, таща за собой Амалию. Она была сильнее ее, сильная, как мужчина, Амалия никогда бы не справилась с ней.
Амалия не видела, как пришел Тоби. Она не слышала, как через Наоми он разговаривал с этой женщиной, потом снял куртку и, оставшись в одной белой рубашке, показав ей свои ладони, подошел к ним, бережно забрал Амалию и отвел ее от женщины. Амалия не сразу это поняла, с изумлением глядя на Тоби, который, отдав ее в руки военных, пошел к женщине, чтобы уговорить ее отдать зажигалку, а она резко выбросила руку вперед, чтобы он не подходил, чиркнула зажигалкой и прижала вырвавшееся пламя к себе. Часть бензина уже испарилась, но и остатков было достаточно, чтобы она вспыхнула. Ее тут же накрыли пеной, сбив пламя, а женщина молчала, она не издала ни звука, больше не открывая глаза. Она была жива, но ей было уже всё равно, что будет с ней, что будет дальше.
Амалия ощутила, как кто-то трясет ее за плечо. Это был Тоби, пытавшийся привести ее в чувство.
– Амалия, Амалия! – повторял он. – Давай, ну же!
– Тоби, – Амалия улыбнулась и прижалась к нему, он обнял ее, стеснительно пожимая плечами. Рядом стояли Наоми и Заира, рассматривая их.
– Подожди, я сейчас. Отто, где моя сумка? – Амалия бросилась к толстяку, который продолжал вести трансляцию, про него все забыли, поэтому он встал в стороне, откуда было всё хорошо видно.
– Держи, – Отто протянул ей сумку и добавил шепотом. – Репортаж улет, шеф в экстазе!
¬– Да черт с ним! – воскликнула Амалия и, вытащив планшет, бросилась обратно к Тоби и девушкам.
¬– Что это? – спросил Тоби.¬ Я нашла, нашла вашего Мухамеда. Я же тебе писала, ты не смотрел?
– Нет, нас запрягли на патруль, не было времени, – честно сознался Тоби.
– Ничего, я всё понимаю. Вот, это точно он. Мы проверили, я и мои коллеги. Это точно он! – Амалия открыла папку с фотографиями. – Наоми, Заира, идите сюда. Вы видели этого человека? Это и есть Мухамед?
Девушки подошли, Заира отдала Амалии ее телефон, который всё это время она держала, прижав к груди. Наоми фыркнула и кивнула на Заиру.
– Я не видеть Мухамеда, Заира и мама видеть, – сказала Наоми.
Заира взяла в руки планшет и долго рассматривала фотографии, потом утвердительно кивнула.
– Это он, – сказала Заира, она говорила тихо, но ее речь была более точной, чем у Наоми. – Он приходил. Я видела, мама видела, много видели, я покажу, они расскажут. Это он чужой, он пришел от вас. Он нам не друг, он ваш враг.
– Почему ты так думаешь? – спросила Амалия.
– Потому, что я видела это, я вижу это в людях. Он ненавидит вас, он не видит нас, мы для него звери, как и для вас, не люди.
Амалия с удивлением смотрела на девушку. Заира вернула ей планшет и взяла Амалию за руку.
– Ты сильно бояться. Страх верный, не грех. Ты теперь знаешь, как мы жить, как мы будем жить.
– Неправда, вы так не будете жить, – возразила Амалия. – Вы будете жить хорошо.
– Наша жизнь – это страх, – сказала Заира. – Ничего кроме страха больше нет.


10.

Дверь в кабинет комиссара была плотно закрыта, даже если стоять рядом и прикладывать ухо к ней, то вряд ли можно было бы уловить то, о чем разговаривали внутри. Голоса расплывались, превращаясь в нечленораздельный гул, в котором можно было услышать всё что угодно. Секретарша комиссара Шонера старательно разбирала протоколы по папкам, инстинктивно, как зверек, почуявший опасность, дергаясь от доносившегося из кабинета гула. Когда он стихал, она облегченно вздыхала, с надеждой смотря на единственный занятый стол в зале, за которым сидели Тоби и Амалия, улыбавшиеся секретарше в ответ. Девушка за стойкой радовалась, еще недавно закончившая школу и курсы, поступившая на службу в полицию, она и не ожидала, что с первого месяца начнется настоящая война, никто в участке иначе и не называл всё происходившее, совсем не заботясь о том, что впечатлительная девушка может это понять буквально. А она так и понимала, предыдущая секретарша вовремя ушла в декрет, уехав с мужем заблаговременно, новенькая изредка переписывалась с ней, опуская подробности, но за нее это делали новости, с наслаждением обсасывающие косточки жертв.
Все называли ее мышкой, так повелось еще со школы, а когда она пришла работать в участок, то с легкой руки одного из полицейских, большого и толстого, опекавшего ее от нападок со стороны других, ее стали называть мышкой, по-доброму, как старого друга. Она не обижалась, считая себя достойной этого прозвища: маленького роста, худенькая, с большими серыми глазами и волосами непонятного темно-русого цвета, которые она прятала в тугие пучки, в довершении образа ей досталось от матери небольшое вытянутое вперед узкое лицо, не хватало еще пририсовать ей вибриссы и приделать пару накладных резцов. Родители назвали ее Магдалена, ей имя не нравилось, она считала его очень громоздким, предпочитая короткое Лена или Маус-Лена, так называл ее бывший парень. Мышка хотела уехать от родителей, ей тяжело было жить большой семьей в доме, где отец и два брата с утра до вечера твердят лозунги националистического движения «Партия силы!», готовые в своем порыве разве что дойти до холодильника и взять пару банок ледяного пива. Маус-Лена твердо решила, что как только снимут режим ЧП, уйдут военные, она тут же переедет, она даже нашла небольшую квартиру на окраине, которую бы она смогла потянуть, в любом случае она стоила бы ей немногим больше, чем она отдавала отцу за проживание. Но пока в городе были военные, все переезды были под запретом, любое перемещение людей без подтвержденной надобности было под запретом, и она ждала, с надеждой прислушиваясь к разговору комиссара Шонера, так она называла Андре, хотя он много раз просил называть его только по имени, и суровой фрау Мюллер. Маус-Лена несколько раз видела эту женщину, поражаясь ее силе, как она руководит этими мужчинами, еще недавно не ставившими ни во что никакую власть, в запальчивых спорах готовые взять в руки оружие и пойти выгонять с родной земли всех иноверцев. Один взгляд фрау Мюллер, и все затихали. Маус-Лена хотела быть похожей на нее, пытаясь смотреть на других так же сурово, и это помогало, по участку шептались, что девочка-то растет, что у мышки появились зубки.
Андре сидел за столом, в четвертый раз перечитывая дело Михаеля Хубера. Этот человек никогда и негде не засвечивался, не было даже штрафа за превышение скорости, человек невидимка. Амалия насобирала много материала, по которому можно было судить о его работе, но поверхностно, короткие заметки, человек, находящийся всегда в тени. Из колонок раздавался шелест бумаги, на другом конце экрана сидела фрау Мюллер, подписывая бесконечные документы. Они уже всё обсудили с Андре, фрау Мюллер отправила запросы военным на проведение допроса задержанных мужчин из квартала мигрантов, ответа пока не было, поэтому каждый продолжал заниматься текущей работой. Андре отложил досье на Хубера и принялся за чтение отчетов патрулирования за прошлые сутки. Документы по сути были пусты, список имен лиц, нарушивших режим комендантского часа, пойманных на улице, и ничего больше – город был чист, за эти недели не произошло ни одной кражи, никто не писал жалобы, а те, кого побили в пылу пьяных споров, не подавали заявлений, всегда отвечая одно и то же: «Это я сам на дверь налетел, не смотрел, куда иду».
– Андре, вы смотрели вчера телевизор? – спросила фрау Мюллер, не отрываясь от документов.
– Нет, даже в голову не пришло его включить, – ответил Андре.
– А вот мне пришлось смотреть, – фрау Мюллер посмотрела в камеру недовольным взглядом. – У вас было оправдание, я понимаю. Как Амалия, пережила это?
– Наверное, нет, – ответил Андре. – Она пытается шутить, но я вижу, что она боится. Ее коллеги говорят, что она чуть не сгорела на работе.
¬– Да, жесткая шутка, – заметила фрау Мюллер. – Но ведь так оно и есть, я уверена, что редакция была очень довольна, такой репортаж, да еще и без слов – лучшее, что можно придумать, смотри и наслаждайся.
– Вы правы, фрау Мюллер. Вы его смотрели?
– Да, пробежалась. Амалия держалась там молодцом, передайте ей, пожалуйста, привет от меня.
– Передам, ей будет приятно, – кивнул Андре. – Она о вас всегда хорошо отзывалась.
– Ну, еще бы, я ей позволила вас достать, помните? – засмеялась фрау Мюллер.
– Помню, и я этому очень рад.
– Хорошо, вернемся к нашему телевизору. Так вот, я вчера посмотрела вечернее шоу, там было несколько экспертов, так их называют, но для меня это просто люди с улицы. И эти эксперты усмотрели вмешательство русских, они считают, что именно русские помогли террористам с оружием, организовали нападения на торговые центры, представляете?
– С трудом. Причем тут русские, если патроны наши, стандарт НАТО, оружие тоже нашли, если военные не солгали – полуавтоматические винтовки стандарта НАТО, по номерам были списаны и утилизированы более десяти лет назад, – ответил Андре. – Не понимаю.
– Вот, именно, что не понимаете. А у меня уже приказ лежит, – фрау Мюллер порылась на столе и вытащила какую-то бумажку. – По всем округам провести следственные мероприятия по выявлению русских шпионов и диверсантов. Вы получите копию, но позже, как соберу для вас пакет документов. Пока приказа нет, можете ничего не делать, но потом вы будете мне лично отчитываться о ваших успехах, а меня вы знаете, отчетность должна быть, и приказы мы не обсуждаем.
– Всё сделаем. Желаемого результата не получим, в этом я уверен, но любая подобная работа помогает вскрыть другие преступления.
– Прекрасно, планируйте работу, а с военными я договорюсь, – сказала фрау Мюллер. Она закончила подписывать документы и отложила папки в сторону, уставившись в экран, она смотрела входящую почту.
– Пришло разрешение? – спросил Андре.
– Не совсем, но можно сказать, что и разрешение. Дело в том, что нам не дано разрешение провести допрос, но нас приглашают для проведения беседы, – ответила фрау Мюллер.
– Интересная формулировка, – согласился Андре.
– Но это еще не всё. Интересно то, что заключенные, давайте их будем называть так, термин временно задержанные меня не устраивает, так вот они хотят говорить только с Амалией Стокс, вы с Тоби пойдете в качестве сопровождающих.
– Она согласится, но лучше бы ей отдохнуть, – сказал Андре. – Интересно, откуда они о ней знают?
– Ага, вот я вас и подловила! – удовлетворенно воскликнула фрау Мюллер. – А про почту вы забыли? Им же разрешено раз в день получать письма от своей семьи? Забыли?
– Честно говоря, забыл, – ответил Андре. ¬Тогда понятно.
– Вы