Подо льдом / Часть 3-4

должны быть там через сорок минут, собирайтесь. По завершению позвоните мне, – скомандовала фрау Мюллер.
– Вас понял. Последний вопрос остался.
– Я им занимаюсь, – перебила его фрау Мюллер. – Пусть сначала заключенные подтвердят личность этого господина Хубера, потом получите выписки с его счетов, биллинг и прочее. Пока разрешения нет, нужны более весомые основания.
Секретарша принесла Тоби и Амалии по чашке кофе и блюдце с печеньем, собираясь спрятаться у себя за стойкой, но ее схватила за локоть Амалия. Это было так неожиданно, Маус-Лена не ожидала, что Амалия, погруженная до этого в свой ноутбук, заметит ее появление.
– Мышка, садись с нами, что ты там зарылась в бумагах, – предложила ей Амалия.
– Я буду вам мешать, – Лена с опаской посмотрела на напряженное лицо Тоби, заполнявшего служебные формуляры. Эта работа всегда доставляла ему мучения, у него всё время вылетали из головы нужные коды, часто он выбирал их неверно из справочника, потом Андре правил ошибки за ним и другими, чтобы у фрау Мюллер не было проблем с надзором.
– Я уже заканчиваю, –¬ сквозь зубы проговорил Тоби, – еще пара килограммов отчетов и всё.
Девушка спрыснула от смеха и пошла за своей чашкой. Она аккуратно села рядом с Амалией, с интересом наблюдая за их работой. Тоби отодвинул от себя клавиатуру и принялся за кофе, Амалия продолжала строчить текст, изредка беря чашку в руки.
– А что ты делаешь? – поинтересовалась Лена у Амалии.
– Статью дописываю, я должна была ее сдать еще утром, мой шеф гневается, теряем экслюзив. А я не знаю, что писать, – Амалия посмотрела на свой текст и хотела его уже удалить, но Тоби остановил ее, мягко взяв за руку. – Но это полная чушь! Я высасываю из пальца факты, а их нет!
– Погоди, давай сначала мы прочитаем, может ты неправа, – сказал Тоби и повернул ноутбук Амалии к Мышке. – Мышка, ты будешь первым читателем и самым строгим, согласна?
– Конечно! – обрадовалась Лена. – Я в школе вела газету, статьи писала. Правда, надо мной так смеялись, но я всё равно писала, тексты были и правда смешные, детские.
– Рассмешить сложнее всего, – заметил Тоби. – Давай читай.
Лена быстро пробежалась по тексту, выхватывая основную мысль. Амалия писала о событиях вчерашнего дня, не скатываясь до банального пересказа, а в большей степени анализируя то, что сподвигло эту женщину на акт самосожжения. Среди дат и фактов, помогавших читателю вспомнить хронологию событий, проступала жизнь этих людей, запертых обстоятельствами сначала у себя в стране, на которую надвинулось черное облако войны, а теперь запертых здесь, по воле сумашедших, запертых теми, кто провозглашал главенство равенства, прав человека, теми, кто в ту же секунду оказался готов забыть про все лозунги, нужен был повод, небольшой, относительно целой страны, раздутый горнилами пропаганды до войны цивилизаций. Амалия задавалась вопросом, что есть человек в современном мире, и насколько он равен в правах даже в условиях проживания на одной земле, бок о бок друг с другом. Амалия ставила вопрос, можно ли судить о человеке по национальности, вероисповеданию, цвету кожи, тут же доказывая, что да, можно, нужно и судят. Факты говорили об этом, но они и спрашивали, кто заказчик, кто тот кукловод, которые ведет эту игру? Сложно представить, что мигранты, приплывшие на утлых суднах, без денег, без вещей, в последней одежде, потому, что они отдали всё перевозчику, откуда эти люди возьмут оружие? Откуда  у них взрывчатка, военная взрывчатка, пусть и списанная, но взятая с военных складов? Кто передал им это, кто вложил в их голову идею внутренней войны против неверных, приютивших их из милосердия и корысти, желая получить в будущем дешевую рабочую силу? На эти вопросы не было ответов, зато был найден враг, определен четко, легко узнаваем. Репортаж уходил в публицистику, было видно, что Амалия развивается как журналист. Написано было понятно, без излишних нагромождений речевых оборотов, но всё равно читать было тяжело, слишком много вопросов ставил автор, слишком о многом заставлял задуматься.
Лена прочитала три раза, забыв про свой кофе, который уже остыл. Из кабинета вышел Андре и подошел к компании за столом. Лена нахмурилась и посмотрела на Амалию, грозно сказав:
– Даже не думай это удалять!
– По-моему, это лучшая рецензия, – обрадовался Тоби, обняв Амалию за плечи, она вся покраснела и посмотрела на Андре, прося его прочесть.
Мышка заметила шефа и хотела встать, но Андре мягко, по-отечески погладил ее по плечам, чтобы она не вставала. Он придвинул стул и сал читать. Амалия смотрела то на него, то на Мышку, пытаясь угадать их мысли, но не могла.
– Почему я не должна это удалять? – наконец спросила Амалия Мышку.
– Потому, что надо об этом говорить! Все в основном орут про то, что нам объявили войну, что мы все в опасности, что надо браться за оружие и топить этих черных в море, пусть убираются туда, откуда пришли! Я это слышу каждый день дома, у меня дома идет эта война, и никто не хочет ничего понимать – все хотят крови! – ответила Мышка, лицо ее покраснело, а маленькие ладошки сжались в крепкие кулачки. – Они боятся, поэтому хотят убивать.
– Верно, – сказал Андре, не отрываясь от чтения.
– Ты поэтому так долго сидишь на работе? – спросил Тоби. – Мы приходим поздно вечером, а Мышка на работе, приходим утром, а она уже на работе!
– Я бы с удовольствием не уходила бы домой, – прошептала Мышка. – Я себе уже квартирку подобрала, придется час до работы ездить, но зато одна буду.
– Так почему не переедешь? – удивилась Амалия.
– Нельзя, запрещено перемещаться, – ответил Андре. – Лена, ты напиши на меня заявление, форму знаешь, опиши ситуацию, без лишних подробностей. Режим снимут еще не скоро, попробуем пробить через фрау Мюллер, она не откажет, ты ей нравишься, у нее планы отправить тебя через год на учебу, хочет сделать из тебя свою копию.
– Как здорово! Спасибо большое! – обрадовалась Мышка. – А заявление у меня уже готово, надо только дату поставить и расписаться!
– Так чего молчала? – удивился Андре.
–  Ну как, у вас столько дел, а тут я со своими мышиными проблемами, –  смутилась Лена.
– На будущее, будь понахальнее, – Андре погладил ее по руке. – Если что, я же всегда могу отказать.
–  Я запомню и буду пользоваться вами, –  улыбнулась Мышка, – в разумных пределах.
–  Пользуйся, –  усмехнулся Андре. – Так, твоя статья, Амалия, для журналиста слишком личная, там много твоего личного, твоих мыслей, переживаний.
–  Да, я тоже так думаю. Её надо переписать, –  поспешно сказала Амалия, протянув руки к ноутбуку.
–  Не надо, оставь так, как есть. Я могу судить по себе, мне не хватает человеческого взгляда на ситуацию, на нашу жизнь. Не взгляда политолога, не юриста, не политика, не военного, а человека. У тебя получается, назовем это твоим стилем, ¬ сказал Андре. – Отправляй в редакцию и собирайся.
–  А куда? – удивилась Амалия. Она забрала ноутбук и в одно касание отправила материал в газету, шумно выдохнула, блестящими от восторга глазами оглядела всех.    – Тоби, ты не читал!
–  Читал, пока ты писала, – ответил Тоби.
–  Да, я видела, –  подтвердила Мышка.
–  Хорошо, а куда собираться? – Амалия посмотрела на Андре, задумчиво теребившего бороду.
–  В тюрьму, точнее в изолятор. Тебе разрешено провести беседу с заключенными, они хотят тебя видеть, –  ответил Андре.
–  Но вы же поедете с нами? – спросила Амалия.
–  Конечно, мы поедем с тобой, – подтвердил Андре. – Готовься, через полчаса поедем, а пока надо перекусить.
– Я не могу есть, –  прошептала Амалия.
–  А надо, – твердо сказал Андре. – Через не могу, а то упадешь там еще в обморок.
– Пойду, ограблю автомат, – сказал Тоби, вставая, он собирался спуститься вниз и пройтись до ближайшего торгового автомата, в котором оставались резиновые сэндвичи с сыром, ветчиной и салатом.
– Опять сэндвичи, – вздохнула Мышка. ¬ Для меня это будет вкус войны.
– Вкус войны, – повторила Амалия и что-то написала в почте. – «Вкус гражданской войны», вот оно, а я никак не могла придумать название для статьи!
– Я думаю, это будет цикл статей, потом наберешь их для книги, продашь в Америку, там такое любят, –  сказал Андре. – Мышка права – это действительно вкус войны, гражданской войны.

11.

Москва

В кафе ввалилась толпа голодных менеджеров, нацелившихся на бизнес-ланч, назойливо рекламируемый снаружи ярким плакатом с довольным серым полосатым котом, одетым в пиджак и галстук и державшим в руках вилку и нож, а на тарелке была большая жареная рыба и рядом стояла глубокая миска со сметаной. Морда кота была счастливая и немного глумливая, блестящие от удовольствия глаза, жирные усы, перепачканные в сметане олицетворяли истинное счастье лучшего времени дня – обеда, что понимали все офисные коробки в округе, так и говоря друг другу: «Пойдем к котяре». Две молоденькие официантки бойко разносили новоприбывшим подносы с обедом, принимая дружелюбные комплименты в свой адрес, некоторых парней они по-свойски хлопали по спине, чтобы те сели прямо.
Наташа сидела за дальним столиком и копалась в салате. Ее немного раздражала эта беготня, громкие восклицания, звон посуды, хруст жующих челюстей, сегодня ее раздражало всё, и в первую очередь – она сама. А еще Шамиль застрял на работе, оставив ее одну обедать, обещав, что придет через пять минут, а она его уже ждала больше десяти. От нечего делать, салат доедать она не хотела, а выбрать второе блюдо не было желания, аппетит пропал, напала непонятная тоска, хотелось кого-нибудь укусить, больно, до крови, чтобы потом жалеть. Задумавшись о своих странных желаниях, она набрала Петра Ильича без всякой цели, он ответил не сразу, тоже, видимо, слишком занятый.
– Наконец-то вы ответили, Петр Ильич, –  недовольно сказала Наташа, заслышав в динамике торопливое пыхтение.
– На совещании был, –  буркнул Петр Ильич. – Ты вовремя смылась, тебя князь вспоминал, зайди к нему после обеда.
– Не хочу, – честно сказала Наташа. ¬Я думала после обеда домой пойти или погулять, голова сама не своя какая-то, напорю еще дел.
– Ты не заболела? – спросил Петр Ильич, в его голосе Наташа услышала отеческую тревогу и расплылась в улыбке, отправив ему воздушный поцелуй в телефон, сразу стало хорошо.
–  Нет, у меня так часто бывает весной, весеннее обостренне осенней хандры, –  ответила Наташа и добавила шепотом. – Петр Ильич, я вас люблю!
–  Так, ну, прекрати, – смутился Петр Ильич, было слышно, как он сильно затягивается сигаретой. – Денис поехал на допрос к этой гонщице, к нам капитан Злобин приехал, решили не терять время.
– О, я бы тоже съездила, мне хочется вживую посмотреть на эту Майю. А неплохо они всё устроили, она же жертва, да?
– Неплохо, хорошие у них адвокаты, да и связи есть, судя по всему. Колобок сказал, что поступило несколько просьб сверху дело не раскручивать.
– Как и ваш клуб, да? Там же вроде те же фигуранты, да? – спросила Наташа.
– Да, пересекаются. Экспертиза подтвердила, что найденные возле клуба наркотики и те, что употребили эти ребята одни и те же. Их же нашли и в машине этой Майи.
– Да, только у этих девочек не было передоза, как я понимаю.
– Не было, девочки не такие глупые, насколько я понял. По-крайней мере эта Майя, она вожак их