его предупреждал, что это всплывет, – ответил Петр Ильич. – А что ещё?
– А ещё ему шьют нападение на представителя закона при исполнении, – закончил Колобок и постучал костяшками пальцев по лавке. – Так, может, оно и лучше будет. На время расследования Дениса отправляем в отпуск, а ты, Петр Ильич, возьмешь его открытые дела, не все, часть я уже раскидал между другими.
– А мне что досталось? – спросил Петр Ильич.
– Ты и Полевая продолжите разрабатывать белого пони, – ответил Колобок. – Ты и так этим делом занимаешься.
– Всё понял. А как быть с этой аварией, что делать с этой гонщицей? – спросил Петр Ильич.
– Ничего, она переведена в статус потерпевшей, её адвокаты готовят иски, ну и пусть готовят, – ответил Колобок.
– Что, опять цепь коротка, так, Анатолий Владимирович? – ехидно спросил Петр Ильич.
– Коротка, – спокойно ответил Колобок. – По новостям всё, Петр Ильич, иди сейчас к себе, тебя ждет Полевая.
– Знаю, она уже писала, – ответил Петр Ильич. – А что случилось?
– К нам пришла Ткачева Евгения, эта девочка, которую Шамиль купил, – пояснил Колобок.
– Зачем пришла? Её родители же наотрез отказались проводить допрос? – недоуменно спросил Петр Ильич. – На следующей неделе же договорились с адвокатом, разве нет?
– Да, но она пришла сама и ждет, – сказал Колобок. – Она имеет права так делать. Поговорите с ней, мне кажется, она хочет пойти на контакт.
– Хорошо, но, наверное, не мне с ней разговаривать, – заметил Петр Ильич. – Как бы она…
– Наташа думает иначе, она тебя и просила дать ей в помощь, – сказал Константин Павлович. – Давай, а то девочка долго ждет уже.
– Девочка, – покачал головой Петр Ильич. – Девочка, мдам.
Он встал и ушел. Константин Павлович проводил его взглядом и посмотрел на Колобка.
– Как думаешь, что с Денисом делать?
– Будем отбивать. Волна пошла сверху, видимо, это месть, – ответил Колобок. – Странно получается, работает всего ничего, а то подстрелят, а теперь посадить хотят. Серьезная карьера, как думаешь?
– Серьезная. Справится, он крепкий, – сказал Константин Павлович.
Петр Ильич поднялся к себе, за его столом сидела Наташа, упершись подбородком на кулаки и смотря в черный экран монитора. За эти дни она осунулась, ходила потерянная, молчаливая, а в прядях волос стали пробиваться серебряные нитки. Она перестала краситься, приходила в одном и том же, подолгу, часто до ночи, засиживаясь на работе. Петр Ильич замечал это, хотел поговорить, попытаться помочь, но так и не находил слов, а она его словно избегала, незаметно удаляясь при его появлении.
Наташа подняла на него потухшие глаза и попыталась улыбнуться, но у неё не получилось.
– Вы пришли, Петр Ильич, – тихо проговорила она и встала. – Женя ждет в коридоре, куда идти, вниз?
– Нет, незачем туда ходить, – ответил Петр Ильич. – Мы же её допрашивать не будем.
– Просто поговорим? – спросила Наташа и улыбнулась. – Хорошо, а то я боялась, что вы её колоть начнете. Она быстро сломается, не надо. Я думаю, что она и так всё сама расскажет.
– Посмотрим, – он взглянул на часы, день близился к вечеру. – Ты не обедала?
– Нет, не хочу, вообще не хочу есть, – пожала плечами Наташа.
– Понятно, идем, – сказал Петр Ильич, – у тебя материалы с собой?
– Да, всё здесь, – Наташа взяла со стола папку с фотографиями.
Они вышли в коридор, у окна, в самом конце, где стояли диваны и кресла вокруг трех пальм в глиняных кадках, сидела девочка. Она увидела, что к ней идут, и вскочила. На ней был джинсовый костюм, джинсы были искусственно протерты, открывая голые коленки. В тон голубому костюму была темно-голубая майка и темно-синяя кепка, а на ногах были одеты огромные на вид белые кроссовки. Девочка держала в руках недоеденную пачку чипсов и медленно хрустела ими, рассматривая подошедших Петра Ильича и Наташу. Она долгим оценивающим взглядом оглядела Петра Ильича, но, заметив его ответный взгляд, призывающий заканчивать эти игры, отрицательно покачала головой, показывая, что больше не будет.
– А меня Женя зовут! – поздоровалась она, протянув вперед худую руку. На её лице, лишенном макияжа, играла искренняя детская улыбка, ребенок, неизвестно как очутившийся здесь. Обычное лицо, тонкие губы и небольшой нос, чуть впалые щеки, вытянутый профиль, заканчивающийся узким подбородком. Пожалуй, самым красивым в её лице сейчас были глаза, широко раскрытые, немного испуганные, но наглые, девочка не боялась, готовая дать отпор, если понадобится.
– Я Петр Ильич, Наташу ты знаешь.
– Очень приятно, – ответила девочка. Он легко пожал ее ладонь.
– Ну, куда меня? В камеру?
– Не говори глупостей, – покачал головой Петр Ильич. – Идем за мной.
Он пошел к лестнице, и они спустились на этаж ниже. Переговорная была свободна. Петр Ильич, когда все вошли, запер дверь и сел напротив Жени, сразу выбравшей себе место спиной к окну. Он сел рядом с Наташей, нервно листавшей файлы в папке.
– А вы там были, ну тогда, когда меня, ну это, поняли, да? – спросила девочка.
¬– Был, – ответил Петр Ильич и пристально посмотрел ей в глаза, призывая быть серьезнее. – Мы с тобой сейчас просто поговорим, в понедельник ты должна явиться на допрос, помнишь?
– Помню, я могу и сейчас всё рассказать, – пожала плечами девочка.
– Я рад, что ты готова к сотрудничеству. Ты не боишься? – спросил Петр Ильич.
– Нет, не боюсь, – нервно пожала плечами девочка.
– Жень, а как твои родители на это смотрят? Они знают, что ты здесь? – спросила Наташа.
– Не-а, мама не знает, я ей сказала, что пойду на тренировку, а потом погуляю. А папы нет, он так, пару раз в месяц приходит, там копейки кинет на карту, и всё, – ответила девочка.
– А где ты тренируешься? – спросил Петр Ильич.
– Да у нас там есть спортшкола, я на художку хожу, меня мамка отвела, когда я еще в школу не ходила. Всё мечтала, что я буду чемпионкой, – засмеялась девочка. – Да мне пофиг на эти занятия, так, нравится, но соревнования не люблю, там столько правил, брр! Говно полное!
– Понятно, –¬ кивнул Петр Ильич.
– А вы же видели, как я умею, да? Вам Алан рассказал? Я ему такое показывала! – восторженно спросила девочка, но, увидев, как нахмурился Петр Ильич, пожала плечами. – А, поняла, вы меня осуждаете, всё понятно. Шлюха я малолетняя, мразь и грязь, да?
– Нет, не так, – отрицательно покачал головой Петр Ильич, девочка увидела в его взгляде, что он не врет, её лицо подернулось от непонимания, а серые глаза стали ещё больше.
¬– Да ладно? – недоуменно спросила она, снимая кепку, рука потянулась к пакетику с чипсами, она взяла одну чипсину и с трудом проглотила ее. – А мне вот такое наговорили, мама так вообще чуть не убила, как узнала. А сама не думала, откуда я ей бабки приношу? Дура!
Женя дрожащими руками распустила волосы, тонкие, светло-русые, упавшие нечесаными прядями на ее плечи, она стала на вид еще меньше, а в глазах пылал вопрос, она смотрела только на Петра Ильича.
– Значит, твоя мама не знала, чем ты занимаешься? – спросил Петр Ильич.
– Не-а, но я ей говорила, что у меня есть поклонники, и они мне дарят подарки. Можно было и догадаться за что они их дарят! – ответила Женя, глаза её блеснули презрением. – Сама, значит, так делает, а меня, видители, и не подозревала! Ха-ха! Да я с самого детства вижу, как она разных мужиков водила! Знаете, знаете, когда я впервые увидела, как они трахаются? Они меня даже не стеснялись, говорили, пусть учится, в жизни пригодится!
Она замолчала, исследуя лицо Петра Ильича, пытаясь понять, что он почувствовал. На Наташу она старалась не смотреть, её пугал этот взгляд, от которого хотелось плакать.
– Когда ты начала? – спросил Петр Ильич.
– Трахаться? Не помню, – девочка непринужденно пожала плечами и задумалась. – Дай вспомню, так давно было. Наверное, когда мне было десять лет, да точно! Меня тогда еще растлила или совратила, я так и не поняла, какой термин надо говорить. Видите, я готовилась, даже статьи почитала, я теперь всё знаю, что со мной делали! – она с гордостью посмотрела на Петра Ильича. – Я не совсем дурра, кое-что понимаю.
– Хорошо, не в терминах суть, – сказал Петр Ильич.
– Наверное, это, вроде, одно и то же. Короче, была у нас помощница тренера, ничего такая, красивая, так вот она как-то оставила меня отрабатывать упражнения, когда все ушли. У меня тогда плохо одно упражнение получалось, она мне его показывала, потом мы болтали о чем-то, я уже не помню. Потом она меня раздела, стала целовать, а я тогда всего боялась, глупенькая была. Ну, там, что увидит кто-то и всё такое. Чё-то мы там возились на мате, как вспомню, так смешно. А потом стали чаще оставаться, запирались в раздевалке. Потом стали оставаться с нами и другие девочки, постарше, так классно было. Они даже видео снимали, у меня есть, я там такая смешная, но это было кайфово. А в один раз к нам присоединился парень, он вроде был парнем помощницы тренера. Я тогда только смотрела, как он её трахает, а другие девочки снимали. Там была одна девочка, Маша, мы с ней до сих пор встречаемся, даже работали вместе. Она старше меня на три года. А потом этот меня трахнул, я так орала от страха, отлично помню. Машка мне потом видео показывала.
– И они стали приглашать тебя в другие места, верно? – спросила Наташа.
¬– Да, там были какие-то деды, они в основном смотрели, как мы с Машкой или другими девочками, ну, поняли, да? Мне тогда денег дали, в первый раз. Так много, я даже офигела. А что, делать ничего не надо, мне нравится, когда на меня смотрят, а за это ещё и платят. А эти мужички, они смешные, ими легко управлять, что сказала, то и сделают. Я так одного заставила зимой голым на балконе стоять, такие придурки! Но круче всего с Машкой в паре работать, я тогда даже не замечаю, как этот пыхтит надо мной. Фу, гадость! Хорошо, что их хватает на пару минут, с ментами хуже, у тех надо отрабатывать по полной, они ещё и не платят, так, сосешь бесплатно, – девочка хмыкнула и стала есть чипсы с невозмутимым видом.
– Ты думаешь, что это такая игра? – спросил её Петр Ильич.
– Да, вроде того. А что плохого? Кто-то получает кайф, я – бабки, все в шоколаде, разве это плохо? – искренне удивилась девочка.
– А ты не знаешь, что случилось с твоим последним клиентом? – спросил Петр Ильич.
– С Аланом? А что с ним? Он, я так подумала, он вроде не такой, как те, ну, которые обычно. Короче, он так переживал, мне его даже жалко стало. Я ему такой цирк устроила, обычно от этого эти деды с ума сходят, а он… не знаю, зачем он тогда пришел? Кучу бабок отдал, я же знаю, что мне достается малая часть, я же не полная дурра!
– Его зовут Шамиль, – сказала Наташа. – Он работает с нами. Мы хотели выйти на исполнителей, это сложная схема.
Наташа увидела, как девочка побледнела, а чипсы выпали из её рук. Девочка до крови закусила губу и с тревогой посмотрела на Наташу.
– Тогда я поняла, почему меня вырвали оттуда. Мне тогда эта девка, ну, помощник тренера, она мне клиентов подбрасывала, бабки переводила. Короче она написала, чтобы я валила оттуда, я даже одеться толком не успела, трусы где-то потеряла. Короче, нам так пишут, если менты или клиент изврат, но он вроде не такой. Он всё хотел что-то мне сказать, я не поняла! А что с ним?
– Он в больнице, в реанимации, – Наташа быстро утерла слезу и показала девочке фото Шамиля, окутанного проводами монитора, забинтованного с ног до головы, так что
