бы что-то шептала мальчику… и так рука в руке, друг за друга замыкался круг. У Жени захватило дыхание, она обернулась, ища глазами Петра Ильича и Наташу, губы её дрожали. Петр Ильич встал рядом с ней, она схватила его за руку, Наташа сильно сжала его вторую ладонь.
– Я был здесь через несколько часов после этой трагедии, всё началось вон там, – Петр Ильич кивнул в сторону бизнес-центра, на месте которого остался лишь фундамент и забор, здание было решено разобрать, а на его месте построить дом детского творчества и театр, но в это никто не верил, больно место было хорошее, жирное. – Сейчас в это уже трудно поверить, мне и тогда всё казалось нереальным, хуже, чем на войне.
– А ты был на войне? – спросила Женя и поправилась, – простите, вы были на войне?
– Был, на двух войнах. Нечего рассказывать, на войне есть и герои, есть и предатели, есть жертвы, всё есть, когда война честная. А эти войны были другие. Можешь мне не «выкать», мы не в управлении, и я сейчас не следователь, а просто человек, как и ты.
– Можно, я посмотрю, можно? – попросила Женя.
– Можно, сколько хочешь, – ответил Петр Ильич.
Женя отпустила его руку, бросила на него улыбающийся взгляд, мутный от слез, и медленно пошла вдоль памятника, подолгу останавливаясь возле каждой статуи, словно здороваясь с чугунными детьми. Наташа молчала, она смотрела на девочку и её брат с игрушкой, и ей было нехорошо, становилось тяжело дышать.
– Ты почему ночуешь на работе? – спросил её Петр Ильич.
– Что? – Наташе показалось, что она не расслышала вопрос, настолько он был для неё неожиданным, и всё же, она ждала его.
– Ты почему ночуешь на работе? – повторил вопрос Петр Ильич.
– Не хочу быть дома… одна, я там совсем одна, – тихо ответила Наташа. – Как прихожу туда, так удавиться хочется, ненавижу, ненавижу!
– Прекратить! – приказал Петр Ильич. – Значит, я решил так, поживешь пока с нами. Я с Маргаритой договорился, она не против. И Людочке веселее будет, она любит, когда ты приходишь. Вопросы есть?
– Нет, вопросов нет! – чётко, по-солдатски ответила Наташа и прижалась к нему. – Петр Ильич, вы ведете себя, как мой отец, только настоящий, не биологический.
– Опять ты меня путаешь, заканчивай ахинею всякую нести, – смутился Петр Ильич.
– А это не ахинея, а правда. Может, вы меня удочерите, а? Петр Ильич, я же не такая уж плохая? – Наташа просветлела и поцеловала его в щеку. – Я уже говорила, что люблю вас!
– Ох, Наташка, – вздохнул он и улыбнулся. – Всё наладится, не переживай. Моя Марго знаешь, как переживала, когда меня в Грозном взорвали на КПП? А потом во вторую – нечего говорить, она всё вытерпела.
– Я не такая сильная, Маргарита Львовна – суперженщина.
– Это так кажется, поверь мне. Выдержишь.
Вернулась Женя. Щёки были залиты слезами, она успела испачкать джинсы, на голых коленях были следы земли, куртка была измазана в чем-то черном, но ей было всё равно. Что-то поменялось в ней, взгляд стал немного безумным, может от слез и переживаний, с лица спала наигранная дебильность и вызов, которым она привыкла осаждать взрослых. Она встала напротив Петра Ильича, смотря на него задумчивым серьезным взглядом.
– Я поняла, – сказала Женя.
– Что поняла? – спросил её Петр Ильич.
– Не знаю, мне надо всё обдумать, – честно призналась девочка, вытерев слезы ладонями, на её лице остались черные полосы, её ладони, пальцы были испачканы в саже.
– Только без глупостей, чтобы была в понедельник, поняла? – строго сказал Петр Ильич.
– Не волнуйся, – она улыбнулась. И подмигнула ему. – Не волнуйся, папочка. Без обид?
Она подняла левую руку, внутренней частью ладони вперед.
– Без обид, – ухмыльнулся в ответ Петр Ильич, ударив её по ладони, – только я для тебя скорее дед.
– Как хочешь, главное, что ты настоящий, не такой, как другие, настоящий! – воскликнула Женя.
– Дай я тебя вытру, вся чумазая, – Наташа достала из сумки салфетки. Женя не сопротивлялась, но было видно, что ей это не нравится.
– Да плевать, так даже лучше, – не сильно возражала она. – Наташ, правда же он настоящий, да?
– Правда, Петр Ильич настоящий, – улыбнулась в ответ Наташа.
– Да ну вас, заладили одно и то же, что это значит? – возмутился Петр Ильич.
– Что надо, – важно ответила Женя.
17.
Стандартна серая дверь офиса , безликая, с простым номером помещения, такая же, как и десятки других на этаже, чернела черными и красными разводами, оставленными неумелой, но бешенной рукой вандала. Дверь и стена рядом были исчерчены черными и красными полосами, которые должны были что-то обозначать, но в итоге превратились в бесформенные нагромождения линий, перекрывающих написанные проклятия, причем с грамматическими ошибками. В целом в этой бестолковой композиции угадывалось основное – здесь поселился дьявол, антихрист и тому подобное, о чём и свидетельствовали кривые надписи с религиозными символами. Офис находился в правом конце длинного коридора, и поэтому прибывающие клерки ничего не могли увидеть, кроме двух полицейских, высокого мужчину в штатском и худую женщину, небольшого роста в темно-синей форме.
Денис долго смотрел на камеру под потолком, мигавшую красным диодом, их офис был далеко, камера вряд ли смогла бы четко зафиксировать лица тех, кто это сделал. Радовало то, что лестничная клетка была вокруг лифтовой шахты, и вандалы точно не смогли бы пройти незамеченными мимо камеры. Он вчера днем заезжал в офис по просьбе Алины, проверял входящую почту, отправлял письма, значит это могли совершить только после его ухода, то есть после семи вечера, когда бизнес-центр стремительно пустел.
– Что думаешь? – спросила его Анна, отправляя фотографии двери ребятам, чтобы те начали искать хвастливых вандалов на форумах и группах ВКонтакте или на facebook.
– Это наши друзья, верно?
– Похоже на то, – согласился Денис. – Я вчера просмотрел весь спам, там их много, угрозы вполне конкретные, так что можно возбуждать дело, не зря же законы написаны.
– Не для них же они написаны, – усмехнулась Анна. – Сделаем, я знаю, кого надо попросить. Жаль, что ты у нас теперь штатский.
– Не штатский, а отпускник под следствием, – ухмыльнулся Денис.
– Знакомо, – ответила Анна. – У тебя хорошие друзья, ты им неплохо насолил.
– Возможно, меня это мало волнует. Если уволят, тогда буду думать. Наши обещали побороться, хотя сам подставился.
– В этом есть и моя вина, – заметила Анна. – Это я тебя просила Олега не трогать.
– Заканчивай, не хватало ещё выяснять, кто здесь больше виноват, – поморщился Денис и спросил полицейских. – Ребята, пока наши эксперты едут, можем камеры посмотреть.
– Можно, но что ты там хочешь увидеть? Думаешь, они тебе в камеру паспорт покажут? – ехидно усмехнулся один из полицейских, высокий толстый парень с рыжими волосами и пудовыми кулаками.
– А может и паспорт, кто знает. Это же маргиналы, а у каждого должен быть свой стиль
или образ, как ни назови, чтобы его узнавали, уважали, – ответил Денис.
– А что они, такие лохи, чтобы так светиться? –¬ удивился рыжий полицейский.
¬– Лохи, – сказал второй полицейский, невысокий худощавый мужчина неопределенного возраста. – Слава, стой здесь и никого не пускай. Приедут эксперты, семафорь. Пошли в охранку, кто-то же пустил этих лохов без пропусков.
– Может и с пропусками, – задумался Денис, – здесь организаций много, стоит проверить всех посетителей по разовым пропускам.
¬– Вот и проверь, –¬ сказал худощавый полицейский. – Пошли.
Он пошел к лифту, за ним пошли Анна и Денис. Анна листала чат в телефоне, ребята из фонда уже напали на след, может и ложный, ей было тяжело вчитываться в посты религиозных акционистов, набитые косноязычными около философскими изречениями, перебиваемыми откровенно экстремистскими воззваниями. Она показала один из постов Денису. Автор странички ВКонтакте, как ему казалось, клеймил огнем и мечом неверных, призывал наказать, свершить суд на земле, тем выполнить волю божью. Этого текста было достаточно, чтобы начать производство, фонд «Снежинки» впрямую назывался врагом человечества, содомской клоакой и прочее, прочее.
– Заметила, какой у него интересный ник, а? – спросил Денис. – Tor, забавно, неправда ли?
– Хм, наверное, а что такого? – удивилась Анна. Лифт пришел, и они сели в него, поехав вниз.
¬– Да так, не из той мифологии ник, у парня полная каша в голове. Он топит в своем посту за монотеистическое учение, а сам ассоциирует себя с языческим богом.
– Я в этом не разбираюсь, – помотала головой Анна. – У меня голова начинает болеть, когда я пытаюсь найти логику в таких вещах.
– Логики нет, – ответил Денис.
Лифт пришел на первый этаж. Они вышли и пошли к охранникам, недовольные лица в черной форме долго переговаривались с начальником охраны по телефону, наконец, один из них, выражая лицом крайнее недовольство и раздражение, встал и повел их в служебное помещение. Охранник открыл незаметную дверь магнитным ключом, и они очутились в сером коридоре, выкрашенном масляной краской, на полу лежал темный линолеум, железные двери с мощными коробками, не было ни приятных бежевых цветов, красивой плитки, яркого света, оставшегося в холле за дверью, даже потолок здесь казался ниже, нависая серым камнем, исчерченным металлическими кабель-каналами, с которых свисали сопли проводов.
Охранник довел их до черной двери с табличкой «Начальник охраны», провел пропуском по валидатору, дверь пискнула, он дернул её, всунул туда рожу и, кивнув Денису, чтобы тот входил, ушел на пост. Денис вошел, за ним Анна и полицейский. Ему было непонятно, что такого было в его лице, но начальник охраны, невысокий полный мужчина, первым поздоровался с ним, крепко пожав руку. Интересно, как он определил для себя главного из них? Денис вспомнил, что Петр Ильич называл этот эффект «мордой прокурора», говоря, что у Дениса она уже появилась, как над этим выражением смеялась Алина, со временем став подмечать, как с Денисом разговаривают другие люди, инстинктивно угадывая в нем опасность.
– Добрый день, –¬ поздоровался начальник охраны, пожав всем руки. – Я вам пока покажу всё без запроса, потом пришлете, всё выдадим.
Он подошел к девушке, сидевшей за большим монитором, на котором были выведены большинство камер. Она кивнула и включила запись. На экране появился коридор, вдали виднелось окно, дверь офиса была не видна, но она была слева от окна. На камеру шли веселые клерки, эмоционально что-то обсуждая, ярко жестикулируя, потом открылись другие комнаты, и в коридор высыпались торопливые девушки, на ходу застегивающие пальто и копавшиеся в сумочках, в поисках пропуска. Коридор быстро опустел, девушка промотала вперед. Появился Денис, вышедший из офиса. Ему было странно смотреть на себя со стороны, вид у него был усталый, но шел он быстро как обычно, широкими шагами покрывая пространство.
Девушка ещё промотала, и камера поймала спины четырех человек. Все они были в темной одежде, на головах кепки, а вокруг лица обмотаны платки. Черные фигуры бегом достигли дальней комнаты, торопливо, мешая друг другу, стали принесенными в рюкзаках баллонами с краской творить праведную инсталляцию. Не смотря на то, что они старались делать всё быстро, заняло действие больше двадцати минут. Было видно, что они спорят друг с другом, один
