даже начал толкать других, доказывая свою правоту. Закончив, они бегом бросились из коридора.
– Наши, кивнул полицейский. – Вот только рож не видно.
– Найдем, – сказал Денис и обратился к девушке. – А вы можете показать камеру у лифта, отмотайте до этого же тайм-кода.
– Хорошо, сейчас, – она выбрала камеру в списке и вбила нужный тайм код.
К лифту никто не подходил. Она отмотала вперед, и через пятнадцать минут появилась группа из четырех человек с рюкзаками, одетые в джинсы и футболки с яркими принтами, разглядеть которые было сложно с этого ракурса. Она включила запись с другой камеры, вбив нужный тайм-код, теперь были видны и лица, и рисунки на футболках. У одного из них, идущего впереди, был нарисован огромный молот, с которого что-то стекало, разобрать было трудно.
– Похоже, они, – с сомнением сказал начальник охраны. – Лен, отмотай эту камеру, может они в сортире переодевались?
– Девушка отмотала до момента, как четыре темные фигуры с рюкзаками вбежали в туалет, через пятнадцать минут они вышли, но уже переодетые. Начальник охраны ушел к своему столу и позвонил.
¬– Да, я. Открой журнал, что там по событиям… нет, на девятом этаже, было что-то?...ага, да, всё понял, ¬он положил трубку. – По журналу было сообщение от наших уборщиков, что туалет в этом коридоре был запачкан краской, они отмывали допоздна раковины и пол.
– Лохи, – сказал Денис. – Полные лохи, так тупо подставиться. Ань, дай-ка твой телефон.
Анна дала телефон, Денис еще раз просмотрел пост Тора, полистал фотографии, в основном это были отчетные снимки с каких-то мероприятий, где на центральном месте всегда был крест или храм.
– Вот, похож, ¬– Денис показал на фотографию, где парень с длинными волосами, подвязанными красной лентой, стоял на берегу реки, задумчиво смотря вдаль, а на принте его футболки был черный молот, с которого стекала красная кровь. – Тщеславие, жажда славы.
Девушка за монитором с интересом смотрела на Дениса, он показал ей фотографию, она быстро нашла парня с молотом на футболке, выделила его в кадре, включив фильтры. Черно-белый снимок стал чётче, горделивое лицо сияло, обнажая кривые зубы.
– По-моему, это он, – сказала девушка. – Дурачки, какие-то.
¬– Может и дурачки, – с сомнением сказал Денис и обратился к начальнику охраны. –¬ А кто их пустил? У них же должны быть пропуска?
– У нас всё регистрируется, особенно разовые пропуска. Пробьем по камерам, попадутся либо на входе, либо на выходе, не сомневайтесь. Мы им счет выставим за уборку.
– Сомневаюсь, что они вам его оплатят, – ухмыльнулась Анна.
Денис взглянул на часы, была полвина одиннадцатого. Он достал ключи из сумки и передал их Анне.
– Закончите без меня, мне уже пора ехать, – сказал он.
– Езжай, не забудь, – Анна загадочно улыбнулась.
– Не забуду, но она может упираться, сама знаешь.
– Придется тебе тогда силой её заставить, – ответила Анна. – Мы будем ждать.
– Я понял, все обещали придти?
– Все, кто сможет. Иди, не теряй время, – строго сказала Анна.
Денис попрощался со всеми и вышел. Девушка за мониторами пошла за ним и открыла дверь.
– А быстро вы поняли, куда они делись, – сказала она. Я бы так сразу и не догадалась.
– Догадались, – улыбнулся он ей в ответ. – Это несложно, просто вам такой задачи не ставили.
– Это точно, у меня одна задача – смотреть целый день в экран, – она скорчила недовольную гримасу. – Подрабатываю, пока на вечерке учусь.
– Понятно, на кого учитесь?
– На оператора-постановщика, – гордо ответила девушка. – Меня сюда дядя пристроил, чтобы не скучала.
– Ясно, удачи в учёбе, – сказал Денис.
– А вам в работе, я была на сайте, видео так себе, надо раскадровку продумывать лучше, а так ничего, интересно.
– Если хотите, можете устроить нашим ребятам пару мастер-классов, им будет интересно, – предложил Денис. – Напишите на почту, договоримся.
– Я подумаю, может что-нибудь снимем вместе, мне как раз надо скоро работу делать, так что оборудование найду, нужен сюжет, тема. Спишемся, ага? – она протянула вперед свой телефон, Денис вытащил свой, и они обменялись контактами.
– Договорились, пока.
– Пока! – она загадочно улыбнулась, и убежала.
Денис покинул бизнес-центр и побежал к остановке, подходил автобус до метро. Служебного автомобиля его лишили, он не особо переживал по этому поводу, за последние месяцы ему надоели бесконечные пробки, хотелось больше движения, свободы, пускай и ограниченной маршрутом или веткой метро, из которого всегда можно было выйти или поехать в другую сторону. Его не смущал переполненный салон автобуса, недовольные лица, удушливый запах духов и дешевого одеколона, нанизанный на острые гвозди немытого тела, он отдыхал среди этих людей, спешащих, волнующихся, озабоченных, ленивых, злых и не очень, вечно сонных, вечно с похмелья, вечно недовольных. А ему спешить было некуда, Денис так и не мог до конца понять, почему он с такой легкостью сдал удостоверение и оружие, да он и не старался этого делать, в глубине понимая, что это скорее говорило о его слабости, желании забыть, отдать дела кому-нибудь другому снять с себя ответственность. Не хотелось об этом думать, и незачем.
Через час он был на месте. Выписка задерживалась, о чём Алина заранее предупредила его, больница хотела на выходные по максимуму освободить койки, следуя правилу о том, что в воскресенье вечером начнется аврал, а в понедельник волна схлынет. Машины такси въезжали и выезжали с территории, суетились люди. Денис сидел у входа, ожидая вызова Алины, и рассматривал их. Все люди были разные, разного достатка, общественного положения, кто-то приходил пешком, другие приезжали на такси, были даже те, кто приехал на авто с водителем, но было в их лицах и нечто общее, то, что часто объединяет людей в одну общую массу, будь то тревога, страх, массовый психоз или экстаз, просто тупость. Денис смотрел на них и думал, чего больше они хотят радоваться или продолжать бояться? Больница ведь не то место, где становятся здоровее, вовсе нет – здесь умирают или пока ещё нет. Каждый раз входя в главный корпус, Денис улавливал запах смерти, видел её следы на стенах, вырезанные на гранитных барельефах в виде талантливых рук хирургов, лиц давно умерших людей, когда-то спасавших чужие жизни. Эти люди, спешившие забрать своих родственников, друзей, трепетали перед авторитетом врачей, как только вступали в стены этого храма смерти, а выйдя из него, с удовольствием перемывали косточки ещё живых докторов, делавших всё неверно, иначе и быть не могло.
Денису вспомнилась Алина, выходившая к нему на короткие свидания, бледная, исхудавшая, с горящими глазами, но счастливая. Её жертва богу смерти была достаточной, он сохранил жизнь для неё, для него. И пусть она ещё совсем крохотная, только-только начала биться первая артерия, которая станет сердцем, они были счастливы, по-настоящему счастливы, молча держа руки друг друга, пока медсестра не поднимала их с кушетки, зная, как незаметно пролетает время. Хорошая женщина, она не позволяла Алине нести контейнеры и банки с едой, которые готовил для неё Денис, принося эти несложные блюда. Денис и не пытался перещеголять Алину, готовившую прекрасно, он старался готовить терпимо, прикладывая максимум усилий, чтобы эта пожилая медсестра пронесла весь пакет мимо контроля, бережно уложив его в холодильник и приклеив листок бумаги с именем «Алина». А Алине очень нравилось, как он готовит, и она не врала ему. Голодная, с перевернутой головой, в которой уже не было мыслей с кем-то спорить, что-то доказывать, но и отдавать она не была готова. Приняв эту простую истину, что людей не исправишь, которую ей объяснил лечащий врач, смотревший трансляцию той передачи, когда у неё началось кровотечение из-за отслоения плода, он подолгу разговаривал с ней, работая лучше любого психотерапевта, рассказывая про свою практику, про свою жизнь. Уже немолодой, многие его боялись, не понимая, как он может быть хирургом в гинекологии, а Алина видела в нем настоящего врача, по-хорошему больного своей профессией, ставшей призванием. Он не старался долбить её религиозными схемами, так похожими на схемы психологов, посещавших Алину каждую среду и пятницу в течение этих двух с половиной недель, как она легла в хирургическое отделение, где лежали обычно сложные больные. Она видела, как эти помощники с тупыми схемами порой доводят до тихой истерики девушек, женщин с замершей беременностью, а потом приходили ночные медсестры и давили на всех, чтобы те шли в часовню, располагавшуюся на нулевом уровне. Алину они называли то неверной, то магометанкой, по-доброму призывая сходить, бог примет всех, даже таких, как она. Сначала её это бесило, у нее поднималось давление, поэтому врач назначал ей легкие успокоительные, не понимая, что с ней происходит, пока одна из девушек, лежавших вместе с Алиной в палате, не рассказала ему. Больше к ним никто не приставал, но сквозь тонкие стены было слышно, как эти уже немолодые миссионерки находят благодарных слушателей в других палатах. Она не рассказывала об этом Денису, обещав себе рассказать потом, когда будет дома. И она была тверда в своем обещании, даже сделала несколько набросков, постепенно сводившихся в короткий очерк, чувствуя, что память начинает играть с ней в казаки-разбойники. Она стала забывать многое, чтобы потом ночью проснуться и сидеть до самого утра от нахлынувших в голову мыслей, а днем снова чистый лист.
– Привет! – Алина потрепала его по голове. Денис вскочил, не ожидая её увидеть. Он принял сумки у медсестры.
– Большое спасибо вам, Алла, – сказал он.
– Да не за что. Сегодня травматологию выписывают, нечего нашим через общий зал шастать, лучше через служебный, – ответила медсестра, высокая сильная женщина, у которой уже внуки в школу пошли.
– Забирай своё сокровище, теперь у тебя будет две любимых, уже скоро, не заметите, как время пролетит.
– Вы думаете, что у нас будет дочь? – улыбнулся Денис.
– Поверь моему опыту, дочь, и без вариантов. А Алинка-то похорошела, как сказали, что завтра выпишут, а?
– Да, не такая бледная, –¬ закивал Денис.
– А разве я такая бледная? – удивилась Алина.
– Ничего, ещё наберешься сил, муж у тебя хороший. Ладно, мне пора. Алина, через триместр снова к нам, тебя Сергей Павлович будет ждать, не забудь. Всё, будьте здоровы, – медсестра погладила Алину по плечам, Алина обняла ее. – Ну-ну, домой едешь, не расходись.
– Спасибо! – Алина поцеловала её, вытирая крупные слезы ладонями. – Я теперь всё время плачу, мне даже повод не нужен!
Она засмеялась, на щеках выступил румянец. Медсестра одобрительно кивнула и ушла быстрым шагом.
Денис смотрел на Алину, а она улыбалась, медленно хлопая ресницами.
– Что-то я даже ничего в подарок и не приготовил, – вспомнил Денис, ему не нравилась эта негласная традиция, но он помнил о ней, так и не придумав, как это сделать, а потом просто забыл.
– Вот и хорошо, они не любят, – тихо сказала Алина. – Ты такси уже заказал?
– Нет ещё, сейчас закажу.
– Подожди, я хочу пока просто посидеть, –¬ попросила Алина.
Они сели, она обхватила его руку и положила голову на плечо. В ветвях редких деревьев, высаженных вдоль главной аллеи, шелестел ветер, пели птицы, солнце играло на её лице. Алина улыбалась в
