стоит за спиной каждого, но ты ее даже не чувствуешь!
Похоже, Эмис переоценил сопротивляемость Арахны к вину. Редкое потребление, плюс крепкий и терпкий сорт…
-Ты когда ела в последний раз? – спросил бард.
Арахна только пожала плечами:
-Я не хочу есть.
Ладно, Эмис знал, что он не должен решать за жизнь других людей. Арахна не маленькая. Не хочет и не надо. А что до неудачи…надо взять новую строку…ну-ка. Как она сказала? Хорошее же сказала. Грубо. Как палач, но…
-Смерть за спиною твоей замерла,
Ты чувствуешь только шелест крыла
В ночи, где не светит луна…
-Раз-два-три, я умерла, - снова подала голос Арахна, и Эмис отложил лиру:
-Так, ну все! Сколько ты уже выпила?
Он решительно приблизился к столу и увидел, что несмотря на то, что Арахна пила маленькими глотками, но половину бутылки она уже успела влить в себя.
-Сейчас…- Эмис принялся шарить взглядом по уголку, заменявшему им столовую. Ее порцию он сегодня не упаковал, она ведь не позавтракала.
-Я не хочу есть! – возмутилась Арахна.
-Придется.
Эмис увидел несколько притаившихся бумажных коробок и тарелок, накрытых полотенцами – обед. Да, он уже забыл про время.
-Сейчас, - повторил Эмис и принялся распаковывать. Арахна не пришла на помощь и просто продолжала сидеть, задумчиво разглядывая бутылку. С одной стороны ее разум, который словно бы подернулся пленкой, прозрачной, но туманной, твердил, что ей хватит. хоть и чувствовала она себя также муторно, в тело ее пришло странное тепло. Но муть не прошла и Арахна пыталась прикинуть – пройдет ли у нее эта муть, если она еще пару раз приложится к бутылке.
Раздумывать ей не позволило появление бледного Лепена.
-О! – выдохнула Арахна на его появление, не сразу сообразив, что в его лице что-то не так. А вот Эмис, как человек, видевший куда больше, чем его несчастные сейчас собратья по Коллегии, заподозрил неладное.
А Лепену требовалось хоть что-то человеческое. Измученный неудачей с Персивалем, совестью, дилеммой и Мальтом, который будто бы видел его насквозь, Лепен хотел только одного – подтверждения, что все его муки не зря.
Все терзания имеют высший смысл, не все кончено, он не подлец – близка его мечта, близка!
Но Лепен рисовал в мыслях другую картину. Вот он открывает дверь в Коллегию, видит Арахну, лежащую в тоске и внутренней агонии, подходит к ней и утешает…и она, наконец, откликается на его утешение и дарит ему успокоение, обещает быть с ним.
А она – сидит за столом, перед нею бутылка вина и рядом Эмис., раскладывающий обед. Как будто бы ничего не случилось. Как будто бы и отсутствия его никто не заметил.
-Где ты был? – вспомнила Арахна. – ты ведь не казни-ил!
Она погрозила Лепену пальцем и завершила:
-А день рабочий!
Эмис перестал распаковывать несчастный обед и не сводил настороженного взгляда с Лепена – ему не нравился вид этого палача и поведение в течение нескольких последних дней, он предчувствовал что-то тяжелое, что уже неотвратимо висело в воздухе…
Лепен не ответил. Он легко пересек залу, сокращая расстояние до Арахны, и опустился перед нею на колени, от чего она взглянула на него лишь со страхом, но не успела отстраниться.
Эмису было неловко, но он не мог заставить себя уйти.
-Ара…- Лепен коснулся ее рук, рук, которых он знал так хорошо, - дай мне свой ответ.
Хмель не спас бы ее от необходимости ответить. Арахна не стала переспрашивать, какого ответа ждет от нее Лепен, когда он вообще задал свой вопрос…она знала, что этот разговор придется рано или поздно все-таки провести, и это было честно. Но у нее не было ни времени, ни сил к размышлению над вопросом любви Лепена. Сама она не представляла даже, как ей начать думать, чтобы вообще подумать о нем как о мужчине.
Это казалось неуместным, и Арахна попыталась уклониться.
-Я не думаю, что сейчас…
-Сейчас, - Лепен скосил взгляд на застывшего Эмиса. – Слушай, бард, исчез бы ты…
-нет! – испуганно возразила Арахна, поражаясь своей трусости. В присутствии Эмиса ей не было так страшно. Что-то разглядела в эту минуту, и она во взгляде Лепена, что пугало ее. Вспомнились внезапно и все недавние ссоры, и первое отчуждение за дверью, когда он настойчиво стучал к ней, а она впервые накинула щеколду и напряжение, и ревность его…и запись Сколера в дневнике о той же удушливой ревности Лепена.
Что-то складывалось в ее разуме в картинку, в твердое слово, в отказ. В первый серьезный и по-настоящему горький отказ. Она не знала, как начать говорить, чтобы не обидеть, не задеть, не перечеркнуть всей своей жизни, всей дружбы и останков мира, который еще недавно, казалось, знала так же, как себя.
Но подумав буквально мгновение, Арахна поняла, что и себя она не знает, и мир, и как не скажи, как не виляй – меньше горести от этого не станет.
-Я не люблю тебя, - просто сказала она и почувствовала, как в ее желудке, терзаемом узлами, прояснилось. Подступило и чувство голода. – Я не люблю.
На Лепена было страшно смотреть. В его глазах что-то угасло. Бледность стала восковой и лицо стало мертвенной маской. Еще мгновение он ждал, что она продолжит, скажет какое-нибудь «но», вроде: не люблю, но готова полюбить; не люблю, но готова дать тебе шанс…
Однако – тишина!
-Нет…- взмолился Лепен. Единственное, чего он по-настоящему желал, чем жил в этой проклятой Коллегии, в этой презренной должности, ходило от него. Можно было жить иллюзией, но до тех пор, пока не прозвучало страшное: «не люблю».
Но ей было легко повторить снова и вновь. Раз решив, Арахна чувствовала облегчение. Этот вопрос больше не висел на ее душе.
-Не люблю! – подтвердила она почти весело. Ей была неизвестна еще бездна чувств, в которую может упасть человек, у которого разрушается его последняя и самая сильная идея. Арахна, не любившая никого, не знала всего разрушения, которое последовало за ее «не люблю».
Враз Лепену стало все безразлично. Жизнь, смерть, Луал с его девятью Рыцарями, Регар, Сколер…
Эмис, заранее учуявший грозу, уже был готов ко всему. Ему был знаком этот взгляд полного безразличия и утраты.
Лепен резко встал сам, не отпуская руки Арахны, а затем дернул ее за собою, следом, заставляя подняться.
-Лепен! – предупредил Эмис, приближаясь. Арахна же тонко вскрикнула от боли – Лепен сильно сжал ей руку, поднимая.
-Закрой рот, - посоветовал Лепен, слегка скользнув взглядом по Эмису, и вгляделся в лицо Арахны, пытаясь прочесть какой-то другой ответ в ее чертах.
Но она вырвала свою руку и отшатнулась. Эмис на всякий случай сократил расстояние до Лепена, полагая, что бросаться между этими двумя нелогично, лучше оттолкнуть, в случае чего, его, чем Арахну.
Лепен, однако, не был доволен тем, что Арахна отшатнулась, он рванулся за нею, с грохотом опрокинув стул, Эмис предпринял попытку оттолкнуть его, но потерпел неудачу, не рассчитав наличие обеденного стола, и слегка запнулся об его ножку.
А Лепен легко настиг Арахну, притянул ее к себе, больше не считаясь ни с болью, ни с горечью, которую приносит и впился в ее губы жадным поцелуем, но насладиться ему не удалось, Арахна, не желая мириться и сдаваться, сумела оцарапать ему лицо, едва-едва не заехав ногтями по глазам. Этого мгновения хватило, чтобы Лепен отпустил ее, и она отбежала, а Эмис встал на его пути.
-Успокойся, - Эмис знал, что это неудачная попытка, но он не мог не попытаться.
Лепен, уставший от того, что этот бард встает на его пути и раздражает, решил уже применить физическое устранение. Хотя бы временное.
И, если бы речь не шла про уличного скитальца, может быть, ему бы и удалось, но Эмис, не отличавшийся физической силой и мастерством драк, научился на улице подлым, но весьма действенным вывертам и ударам. Лепен, не догадавшись об этом, сам не успел понять, какая сила согнула его вдруг пополам – а это Эмис, более верткий и щупловатый, нырнул ему под руку и ударил, не примериваясь.
Получилось удачно. Лепен охнул, сложился пополам, и тогда Эмис ударил его уже вторично с меньшей силой, но большим удовольствием.
Лепен сжался от боли, зашипел, перемежая шипение с бранью. Эмис обернулся на Арахну:
-Жива?
Он думал, что сейчас придется утешать еще ее, но она спокойно и ровно кивнула:
-Спасибо, - после чего приблизилась к Лепену, по пути подняв обрушенный стул.
Лепен замер от этого присутствия. На месте Арахны Эмис бы не приближался более, но чего уж…не было его на ее месте!
-Ара…- прошептал Лепен. Похоже, что удары Эмиса привели его в чувство, во всяком случае, лишили боевой удали. – Ара, прости меня…Ара…
Арахна взглянула на него, пытаясь почувствовать что-то, кроме отвращения. Даже жалости в ней не было. Эта борьба была недолгой, но она оборвала в ее душе что-то очень важное, разрушила, возможно, последнее, что было в ней еще прежним.
-Мне стыдно за твою любовь, - бесцветным голосом произнесла она.
И Лепен, медленно перемещаясь с ползания по полу на колени, и Эмис, все еще настороженный, оба взглянули на Арахну.
Что-то навсегда менялось в ней. Теперь это было очевидно. Арахна, не испытавшая за свою недолгую жизнь самых сильных чувств, не пережившая ни любви, ни особенной ярости, слабости и силы, вдруг каменела, навсегда будто бы желая отгородиться от человеческого. Эта трансформация, начавшаяся в ней незаметно с арестом Сколера, достигала высшей своей точки именно сейчас, разрушая все прежнее, наивное, ожесточая существо, не заточенное прежде к жестокости и отравляя сердце, не знавшее прежде яда.
Словно броня теперь была на ее душе. Осталось лишь необходимое для выживания, а все настоящее, а значит – запретное, теперь затаилось. Лицо застывало в этом отрешении, во взгляде пробивалась ледяная насмешка, свойственная лишь тем несчастным людям, которые не желают делить своего несчастья, а хоронят его в себе, боясь показать раны.
И Лепен, если еще и надеялся до этого мгновения на ее безграничное прощение, на милосердие, на снисхождение и жалость, вдруг понял, что все кончено раз и навсегда, что его больше нет в этом сердце, и нет никакого нового шанса.
Ему захотелось – мучительно и беззаветно, чтобы страдание продлилось в ней, чтобы оно нашлось не только в его жизни, но и в ее, ему захотелось, чтобы еще раз мелькнуло перед ним ее живое лицо, пусть гневное, злое – но живое!
Ему захотелось сделать ей больно, а так как терять ему было нечего, то он признался, все также, стоя на коленях посреди недавнего поля битвы перед нею – оцепеневшей изнутри, признался абсолютно спокойно:
-Я хотел подставить Эмиса из ревности. Но то ли случайно, то ли эта сволочь что-то переиграла…та записка, по которой арестован Регар, назначалась Эмису.
-Ах ты мерзкое…- начал, было, Эмис, но Арахна лишь взглянула на него, и он замолчал, поражаясь тому спокойствию, что теперь было в ней.
Лепен ожидал плевка, крика, пощечины…
-Эмис, - промолвила Арахна, - не мог бы ты покараулить его…
Тут голос ее дрогнул. Лед еще не устоялся.
-Пока я не схожу до Дознания?
-С удовольствием! – Эмис зловеще потер руки, но Лепен не отреагировал на это.
Но идти далеко Арахне не пришлось. Едва она вышла за пределы Коллегии, как на ее пути встал один из отправленных к палачам проштрафившихся солдат – отмаливать свои грехи именно здесь. Арахна уже видела этого солдата в тот день, когда казнили Сколера – именно он помогал ей расправиться с Иас…
Что
