вздохнул. Был не тот случай, чтобы привередничать.
- Где я? – спросил принц, хлебая местный деликатес.
- У меня.
Ответ был по существу и Одарис не смог сразу придумать следующий наводящий вопрос. Лишь когда он с аппетитом доел, то спросил то, с чего, наверное, и надо было начинать:
- А почему я живой?
- Откуда мне знать? Марика тебя нашла.
Сердце Одариса екнуло.
- Марика? Наконец-то! - вырвалось у него.
Владелец козы и Марики нахмурился.
- Чего «наконец»?
- Наконец, я нашел Марику.
- Это она тебя нашла, - напомнил очередность событий хозяин замка.
- Она меня, а я – ее после… То есть сейчас.
- А чего ее искать? Живет себе, за козами ходит.
- За козами? – упавшим голосом вопросил Одарис. - Разве она не принцесса?
- С чего это? Если только среди коз.
- Непонятно.
- Чего тут непонятного. Разве что ты головой тронулся. Когда она тебя нашла, на лбу у тебя была изрядная шишка.
- Меня палкой ударили.
- А-а, тогда понятно. Иди к своей принцессе, она сейчас как раз козу доит.
Когда Одарис выбрался на божий свет, он узрел в хлеву девочку лет двенадцати, усердно занимающуюся домашним хозяйством. Она улыбнулась ему и весело крикнула:
- А я папке так и сказала: такой не должен помереть, хоть и лежит на помойке. Ну выбросили за ненадобностью, но ведь дышит! А вы мне на дудочке сыграете?
- Непременно…
_______
Одарис пробыл в гостях еще три дня. Он честно отрабатывал съеденный хлеб и свое спасение посильным физическим трудом. Пас поголовье, заготавливал траву, убирал отходы производства коз… В общем, делал все, что делают пастухи. Денег у него, конечно, не оказалось, как и вещей имеющих хоть какую-нибудь ценность: сапог, фетровой шляпы, ремня из телячьей кожи, кинжала в ножнах тонкой художественной отделки, фляги из серебра… Флейту оставили. В этом городе она никому не была нужна. А то, что выжил, так это благодаря могучей наследственности. Яд в монархических домах в Темные века нашел столь широкое употребление, что выживали лишь те, чей организм оказывался способен самостоятельно вырабатывать противоядие. Гены Одариса, вспомнив силу предков, успешно справились с поставленной задачей. Дальнейшее было делом случая и он, точнее она, явилось в лице дочери козопаса. Выбрасывая мусор, девочка нашла бледного юношу. Удостоверившись, что тот без сознания не по причине перепития, позвала отца, ну и так далее. Марика оказалась прекрасной слушательницей и тонкой ценительницей непризнанного таланта принца. После вечерней дойки они усаживались на завалинке и Одарис, аки соловей, играл на флейте едва ли не до полуночи, пока не выходил отец с жалобой на головную боль. Поэтому, когда окрепший Одарис прощался, чтобы продолжить свой путь, отец отпустил его с облегчением, а Марика чмокнула его в щеку и прошептала:
- Когда я вырасту, приходите, чтобы стать моим первым мужчиной.
Это окончательно примирило Одариса с сельским хозяйством с его наглядными формами жизни.
Двинулся же принц назад по той же дороге, что и пришел. Данный маршрут он выбрал исходя из желания вновь попасть во владения султана, где смог бы вновь обрести кров, пищу и пособие на дальнейший путь домой. Шансов найти загадочную Марику без денег и снаряжения Одарис больше не видел. Однако дорога к дому петляла так, что он решил срезать ее изгибы, а, пойдя напрямик, вскоре потерял ее из виду. Ее поиски завели в такие места, что Одарис понял, тут нет: ни дорог, ни цивилизации, ни даже хижины козопаса. Но что еще хуже: закончились припасы, выданные ему за труды по уходу за стадом. В каменистой горной местности не просматривалось ни наличие ягод, ни фруктовых деревьев, зато явно ощущалась перспектива голодной смерти. Когда же вдали послышался вой шакала, Одарис понял, что схватка с Охрисом - еще не самое страшное.
Приближалась ночь, а с ней неминуемая погибель. И в этот миг над одной из гор зажегся огонек надежды. Он блистал в надвигающейся тьме путеводной звездой. Одарис всем сердцем устремился к жилью. Резво вбежав на гору, он увидел перед собой стену, а за ней купол, свидетельствующий, что перед ним небесная обитель, сиречь – монастырь. Одарис изо всех сил забарабанил в калитку. Долго за ней не было движения, наконец, послышался шорох, и открылось окошечко. В прорези виднелась часть бородатого лица. Выслушав просьбу, человек за дверью сказал так: еду ему вынесут, но впустить не могут, дабы не осквернить зачищенное от земных грехов место. Одарис возражал, напирая на то, что еда лишь привлечет хищников, а ему надобно отдохнуть не только телом, но и душой. После некоторых размышлений, страж сказал следующее:
- Чтобы пройти в нашу обитель Вы должны отгадать загадку. В ином случае вход запрещен, ибо оное означит, что Вы не относитесь к нашему кругу света. Согласны?
- Хорошо.
Калитка приоткрылась, и незваного гостя впустили в маленькую прихожую. Перед Одарисом стоял внушительного роста мужчина в белом одеянии, а за его спиной виднелась надежного вида дверь. Одарис взирал на нее, как на врата рая, уж больно хотелось одновременно есть, спать и не быть съеденным волками.
Привратник снял с полки песочные часы.
- Отгадайте: о чем можно сказать: это то, что было, что есть и что будет в каждом человеке в любом из возрастов?
- «Что было, что есть и что будет», - эхом отозвался Одарис.
- Совершенно верно.
Привратник перевернул колбу, и песок тоненькой струйкой устремился в нижнюю часть сосуда.
- Ответ должен быть дан до того, как иссякнет песок.
- Понимаю…
Одарис переступил с ноги на ногу и попытался задуматься. Но что-то заклинило. Время же уходило неотвратимо.
- Я глуп, как ребенок, - вынужден был признать свое поражение Одарис.
- Вы совершенно правы, - оповестил привратник, услышав нужное слово. – Ребенок! Проходите.
________
Одарис проснулся в приятной келье. Приятными в ней были светлые стены, украшенный изразцами потолок, окно с мозаикой стекол, изображавших какой-то приятный рисунок. Приятна была постель с чистым бельем. И что особенно приятно: на столе уже стоял кувшин и две тарелки с едой. В них Одарис нашел хлеб, салат, фасоль и рыбу. Поев с аппетитом, Одарис умылся, расчесался перед маленьким, но приятным зеркалом и вышел в коридор, чтобы закончить необходимые процедуры в другом месте. Тут он услышал стройное пение. Обитатели монастыря занимались своим обычным монастырским делом. И он на цыпочках прошел мимо. Через час он встретился с братией. Монахов насчитывалось не более двух десятков. Одеты они были в белые длиннополые одежды и не имели никаких других знаков отличия их веры, кроме желтого круга на груди, напоминающего головку подсолнуха. Одариса незамедлительно препроводили к Настоятелю. Он предстал перед очами приятного старика в такой же белой одежде, Тот сидел на корточках перед чадящей приятным дымом жаровней и читал толстый свиток, испещренный непонятными Одарису знаками.
- Садитесь, молодой человек. Вы первый из внешнего мира, попавший к нам за много лет. Мы находимся так далеко от всех дорог, а местность столь пустынна, что удивительно, как Вы набрели на нас.
Одарис кратно рассказал о своих приключениях. Мол, искал девушку, терпящую бедствие, а нашел нехорошего человека и потерпел бедствие сам.
- К счастью, один дурной поступок был уравновешен другим - хорошим. И имя спасшей вас девушки была все-таки Марика. Значит, кольцо замкнулась. Вы получили требуемый опыт и теперь можете с чистой совестью пострадавшего за правое дело возвращаться домой.
- Похоже, что так, - неуверенно отвечал Одарис. – Правда, уж сильно большой крюк пришлось сделать, за обретением этого опыта. Странно это…
- Ну тогда может, не все предназначенное Вам свершилось? Пришли же вы к воротам монастыря, а могли пойти в совершенно в другую сторону.
«А что если мне предназначено успокоиться в тихой обители и заняться музыкой небесных сфер?» - подумалось Одарису.
- Можно ли мне узнать, чем вы, так сказать, умственно дышите?
- Охотно, - согласился Настоятель, и, прежде чем дать обстоятельный ответ, неспешно отпил из чашечки какой-то коричневый напиток.
- Мы заняты приращением мудрости, поисками истины и самопознанием. Наш символ - шар.
Настоятель извлек из стоящей рядом шкатулки белый шар величиной с кулак.
- Мы поклоняемся шару, как идеальной форме сущего. Шар одновременно конечен и бескраен. Но шар не обременен дурной бесконечностью. Вы видите границу поверхности, и в тоже время, двигаться по его поверхности можно бесконечно долго, но это блуждание целиком будет зависеть от вашего желания. Выйдя из одной точки, вы сможете прийти обратно, двигаясь в одном и том же направлении. Шар символизирует два вида движения: движение по кругу и движение в четко заданном направлении; движение бесконечно-бессмысленное и движение осмысленно-познавательное. Вы вольны выбирать из изначально предлагаемых вам альтернатив, и, в то же время, движение ваше всегда будет сопряжено с конфигурацией шара. Эта единственная ограненная фигура, не имеющая границ.. Шар – единственная геометрическая фигура, где параллельные могут ненавязчиво пересекаться. Правда, все это не может не восхищать?
И Настоятель протянул предмет культа гостю. Одарис любовно погладил полированную поверхность шара. Затем, вздохнув, сказал:
- Эта концепция работает, если не отрывать взгляда от поверхности…
- А мы и не отрываем, чтобы не оторваться от реальности. Для того мы и есть, чтобы проповедовать самоограничение. В нашем монастыре придерживаются следующей теории: ты заключаешь в себе целый мир. Значит, Ты и есть Мир. Мир бесконечен, подобно шару, значит, и Ты бесконечен в своих мыслимых сущностях. Человек – это звучит величественно, ибо Он подобен тому Миру, что лежит у его ног, и сам заключает в себе вселенную. Правда, хорошая теория?
Одарис задумался. Потом покачал головой.
- Нет, тут что-то не так. Есть Я и Мир. Согласен. Но то, что я и есть Мир – нет, с этим утверждением не согласен. Тут нет тождества. Я и Мир - это не один плюс один. Мир – это бесконечная и неисчерпаемая величина, думаю, даже для любого бога. Я же, как и все другие люди, величина конечная, и во времени, и в пространстве, и в способностях и силе. Все мы имеем видимые пределы, хотя в этих пределах может плутать очень долго, даже всю свою жизнь. В том и заключена драма человека, что он живет в бесконечном и неисчерпаемом мире, будучи величиной конечной, но желающей объять бесконечность и достигнуть дна неисчерпаемого. Большинство людей принимает свою конечность, как данность. Ведь реки, моря, горы, облака были до них и будут после них. А есть такие, которые вопреки рассудку раздвигают свой мир до горизонта. Но ведь дальше горизонта они все равно заглянуть не в состоянии. Так зачем себе голову морочить?
Настоятель вздохнул.
- Такой молодой, а не романтик.
- Нет, я романтик, но зачем заниматься самообманом? Я хочу только то, что мне по силам. Бесконечность, весь мир, мне объять не удастся, даже если захочется. Наше дело - увеличить свою величину. Этим монархи, к коим я принадлежу по рождению, и руководствуются.
- Прекрасно, принц! Вы изложили свои аргументы понятно и стройно. Теперь мне будет легче писать свою заветную книгу «Диалог двух мудрецов об устройстве
