начинается некий уровень с художественного качества, а созерцание, наоборот, хотя и тоже так же. Необходим ракурс с разных точек зрения на многогранное явление, чтобы объять их. Это, как вы понимаете, сложная задача. Но я рассчитываю на то, что настоящее заявление сможет заменить повторение канона, не имея в то же время его неудобство. Сущность, как вы понимаете, должна быть конгруэнтна видимости.
Адмус вдумчиво теребил ухо, что иногда помогало ему на экзаменах. Одарис пребывал в задумчивости, наверное, созерцая внутренний дух. Лотис пытался честно понять. А девушка, подхваченная потоком мыслеобразования, продолжала:
- На самом деле искусство должно быть в целом. Так ведь? Искусство не должно воздействовать только на даже из ряда вон выходящий интеллект. У нас есть наша основная проблема по актуализации эмоциональной сферы. Понимаете? На самом деле мы боимся вот этого, то что сказано ранее. Но я считаю, что нет ничего плохого в том.
- Ну да, конечно, - согласился Адмус, на котором заключительным аккордом остановились глаза объяснительницы. - Абсолютно! – добавил Адмус, вспомнив еще одно общеупотребительное в умном разговоре слово.
- А я за красоту спокоен. Звезды плевком не загасить! – самонадеянно заявил Одарис, переводя взгляд девушки на себя.
Мученица Науки еще раз поправила очки и заявила:
- Понимаете, на самом деле эстетизация не есть усушение. Звезды – символ подмигивания прекрасного потустороннего нашему обыденному. Мир идеального, как вы понимаете, направлен к тому, что нам хотелось бы преодолеть.
- Вот теперь я все уяснил и с вами целиком солидарен, - согласился Адмус. – А что это у вас за предметы?
- Это экспонаты.
- И что они экспонируют?
- Каждый из них материальный символ чего-нибудь. А этот сосуд подарил нам наш именитый спонсор – принц Барбидон Уклопус Филадельф.
Принцы немедля припали взором к предмету выставки. В самом низу кувшина была приклеена табличка. Надпись гласила: «Сосуд греха. Раннее варварство. Раскопано юными археологами».
- Ну что еще можно ждать от Барбидона, - подытожил Лотис.
- А вы его знаете? – удивилась служительница культуры.
- Очень близко. Он почти нам родственник. Давно, правда, не виделись.
- Ах, так он вчера приехал, - решила обрадовать мальчиков директриса.
Установилась напряженная, как перед грозою, тишина.
- Я как чувствовал… - послышался голос Адмуса.
_______
Они сидели в трактире, что располагался на первом этаже их гостиницы, и занимались двумя важными делами – вкушали блюда и говорили о делах. Все шло своим чередом, пока Одарис не приметил обезьянку, прикованную к ножке стола. За столом восседал тучный восходный владыка в парчовом тюрбане, и с аппетитом кушал. Кое-что перепадало и обезьянке. Недоеденные куски вельможа ронял на пол, и той оставалось лишь подбирать их. Одарис указал на происходившее Лотису.
- Смотри, как некрасиво ест вон тот господин.
Лотис взглянул, нахмурился и осуждающе покачал головой.
- И куда только смотрят защитники животных.
Но Одарис не унимался.
- Что-то здесь не так, а что - не пойму. Главное – сцена уж больно знакомая. Будто что-то подобное со мной уже было.
Адмус не увидел в предлагаемой картине ничего примечательного. Разве что бант на шее обезьянки понравился. Белый с фиолетовыми горошинами придавал ей милое очарование. О чем и сообщил вслух.
При этих словах Одарис взволновался.
- Бант! Все записки были повязаны таким же бантом!
Лотис и Адмус посмеялись такому сообщению.
- Считаешь, записки тебе слала обезьянка? Этот бант куплен в той же галантерейной лавке, где покупал и твой пастушок.
- И вообще, ты себя слишком низко ценишь. Мы найдем тебе девушку более интересную, чем влюбчивую шимпанзе, - посулил Адмус.
- Это не настоящая обезьянка, а заколдованная! - объявил Одарис в озарении.
Принцы еще раз внимательно поглядели на шерстистое существо у ног вельможи. Вела она себя и впрямь странно. Глядела на них, будто что-то хотела сказать.
- Я готов поверить в колдовство и магию… но не до такой же степени! - пробормотал Адмус.
С ним согласился Лотис.
- И я… Мне Баба-Яга…
- Кто?
- На нашей стороне волшебниц-ветеранок так зовут… Так вот, она призналась, что у них в лесу уже давно позабыли подобные фокусы. Человека сбить с пути еще могут, но чтоб преобразовать живую материю в другой вид позвоночных…
- Ну, не везде же регресс, - ответил Одарис. – На восходе чтут традиции… Знаете что, я попытаюсь вызволить ее!
Лотис отставил салат.
- Я с тобой!
Следом встал и Адмус. Принцы с решительным видом и намерением направились к столу восходного владыки.
Обезьянка притаилась за ножкой стола.
- Приношу букет извинений, что отвлекаю от вкусной трапезы, но у меня к Вам веское предложение. Я хочу купить это милое создание, - объявил Одарис.
Сатрап отрешенно продолжал истреблять рябчика.
Одарис, не смущаясь, повторил свои слова. Наконец восходный владыка дожевал птицу и спокойно ответил:
- Не продается!
Но Одарис был настойчив:
- К сожалению для вас, придется. Я здесь, чтобы забрать ее по праву сильного. Это соответствует кодексу чести аристократии, часть первая, параграф шестнадцатый. А потому предлагаю Вам на выбор – поединок или добровольная капитуляция перед лицом превосходящих сил врага.
- Мне все эти варианты не подходят. Я предпочитаю иметь то, что имел, а также наказать вас так, чтобы вы отдали мне то злато, что покоится пока в ваших карманах.
И вельможа гордо последовал к выходу. За ним на поводке семенила обезьянка. Принцы решительно двинулись следом.
На улице уже сгустился ранний сумрак. В свете равнодушной луны вельможа выглядел монументом командора.
- В последний раз просим по добровольному принуждению отдать обезьянку, - потребовал Одарис.
- …раз вы не можете гуманно обращаться с животным миром, - добавил аргумент Лотис.
- Не пугайте. Вы мне не соперники. Я чародей и маг, великий визирь Чадвиг! Я могу и вас превратить в обезьян. Остаток дней своих проведете на деревьях.
И вельможа расхохотался оперным мефистофельским смехом.
Однако Чадвиг принцев не напугал. Столкнулись два страха. Шанс был не у того, кто имел его меньше, а у кого страх перерастал в отчаянную решимость. Но инициативу перехватил вельможа.
- Зря храбритесь. Я могу делать то, что в ваших краях и не снилось. Сейчас покажу, что такое сила ума в деле и на деле! А то языком работать все горазды.
Визирь взмахнул руками. Из рукавов посыпались и заискрились, словно при пуске фейерверков, маленькие зеленые, голубые и розовые звездочки.
Принцы напряглись.
Чародей подул, зычно выкрикнул формулу заклинания и щелкнул пальцами. В воздухе нарисовались знаки Зодиака. Они покрутились хороводом и стали потихоньку лопаться, пока не остались три знака.
- Признаете ваши знаки?
- Да, это наши знаки, и что?
- Если я узнал ваши знаки, то могу использовать их во благо или во зло вам! Так напутаю ваши судьбы, что и ваши маменьки не распутают.
- Этот фокус и я могу сотворить, - беспечно ответил Одарис.
Он взмахнул рукой, и в воздухе вспыхнул беззвучный фейерверк. Когда погасли последние брызги огня, в атмосфере остался висеть, отливаясь кроваво-красным знак Зодиака.
- Ваш? – спросил Одарис.
- Мой, - согласился Чадвиг, и побледнел.
- Хотите стать старым ослом?
- Нет.
- Вы уверены?
- Да.
- Тогда оформим сделку: вы мне вот это существо, а я вам то, что у вас осталось. Кажется, это в правилах этого города?
- Берите, - согласился вельможа, - но берегитесь. Я так не оставлю! Я буду жаловаться. Вы еще пожалеете.
- Давайте прощаться, - поторопил Адмус.
Чадвиг вздохнул, бросил прощальный взгляд на дорогое ему существо в виде обезьянки, и взмахнул рукавом. Тотчас перед ним встал белый конь с роскошной шелковой гривой. Садясь на него, вельможа перепутал стремена и сел в седло задом к голове.
- Для мага это не имеет значения, - объяснил он, и задорно ускакал.
Обезьянка осталась. Принцы задумчиво смотрели на нее.
- И как будем ее расколдовывать?
- Кажется, сделать это будет просто.
Одарис наклонился и развязал бант.
- Думаю, это и есть тот магический обруч, который держит колдовство вокруг ее астрального тела.
Только успел Одарис закончить свое объяснение, как бант стал съеживаться и растворяться, а обезьянка расти, сбрасывая при этом шерсть и меняя облик. И произошло чудо обновления. Перед принцами возникла девушка с большими миндалевидными глазами, чьи черные волосы волной ниспадали до плеч. Одета она была по восходному: в белую блузку, короткую курточку, в расшитые бисером шаровары. Верхнюю и нижнюю половину разделяла полоска голого живота. Наряд завершали остроносые сафьяновые туфельки.
Увидев перед собой девушку, принцы отвесили глубокий поклон. Бывшая жертва разрумянилась и, сверкнув из-под ресниц своими клинками, сделала милый книксен.
- Благодарю Вас, мои избавители.
- Как Вас зовут? – полюбопытствовал Адмус.
- Марика. Я - Марика!
- Марика! – вскричал Одарис. – О, боже! Объясните, наконец, кто Вы и как оказались в таком ужасном положении?
- Я дочь младшего визиря при дворе Аль-Рашида. Я бежала. За мной послали погоню. И Чадвигу удалось настигнуть меня. Сначала он конвоировал меня, переодев в пастушка, а затем, когда заподозрил меня в хитрости, превратил в обезьянку. Но его план сорвался благодаря Вам. И особенно тебе.
И Марика остановила свой благосклонный взгляд на Одарисе.
Лотис и Адмус смекнули, что свое дело они сделали и больше не нужны, а потому откланялись и вернулись к столу.
Марика и Одарис остались наедине.
(Краевед: Дальше должна следовать лирическая сцена…
Хронопист: Ну и пишите, раз вы любитель красот.
Краевед: В этом случае что-то останавливает мое перо. Ну, гуляли под луной, Одарис вздыхал, она тупила глазки. Банально!
Хронопист: Знаю, что в вашем возрасте «не банально». Но не всякому коту сметана. Ладно, переходите к следующей сцене).
_______
Принцы зря радовались успешному окончанию дела. И напрасно Адмус стал прикидывать скорость обратного возвращения, а Лотис предвкушать близкую встречу с Салерией. Скоро сказка сказ… (вычеркнуто). Короче, не знали принцы, к кому именно направил своего коня визирь Чадвиг, а то перестали бы радоваться и крепко задумались. А поскакал он прямо в неброский частный дом на окраине города, ведь именно в этом доме с готическими башенками и узкими окнами, похожими на бойницы, поселился Барбидон. В ту ночь он мерил широкими шагами пространство темной залы, освещаемую лишь отблесками огня из жарко полыхающего камина, и думал о том, какую бы паутину ему сплести, чтобы...
В тяжелую дверь глухо стукнули три раза. Вошел слуга и сообщил:
- Прибыл его сиятельство Чадвиг.
- Зови, - хмуро буркнул Барбидон, недовольный, что его отвлекли от поиска замысла по поводу плетения паутины. Но гостя встретил приветливо, усадил, зажег в канделябрах дополнительный свет, предложил сигар и напитки.
- Судя по мрачному виду, вы по печальному делу? - осведомился Барбидон.
- Да. Я встретил трех студиозов, которые меня ограбили.
Барбидон удивился.
- А что вы от них ожидали? Кончились деньги на мелкие расходы, пришлось позаимствовать на стороне. Вы же не в консервативной столице консервативного царства находитесь, а в царстве свободы! А победа любой свободы начинается с кражи.
- Я не
