рядом… Тоже случайно?»
И тут он услышал…
Нет, не Стромболи.
С ним спокойным и властным голосом говорила Амелия, металлически-звонко отчеканивая каждое слово.
- Это было не так, Лео Кроссенбах. Мы знаем, как всё было на самом деле. Ты погубил свою мать, но не убивал её. Она сама убила себя. Но причиной был ты. Она погибла, и уничтожила всех нас. Случилось это не три недели назад, а гораздо, гораздо раньше. Мы всё помним, Лео Кроссенбах. И не пытайся запутать нас своими ложными воспоминаниями!
Лео повернул голову и поднял испуганно руку в жесте защиты.
Мулатка, временно бросив игры со вздыбленным членом любовника, развернулась к гостю и смотрела на него страшным, волчьим, остановившимся взглядом.
Нет, глаза её не поменяли форму и цвет.
И черты лица остались прежними, миловидными.
Вот только взгляд стал другим: хищным, раздирающим на куски.
- Опусти руку! – скомандовала Амелия.
И пояснила:
- Не поможет.
Лео внезапно обмяк, рука его сама собой пошла вниз. Он опустил голову и всхлипнул.
- Я сам запутался, - сквозь слёзы выдавил он. – Я уже ничего не понимаю… Бедная моя голова!
Он стукнул себя по лбу и произнёс жалобно:
- Здесь вчера была девушка… Мне надо её найти. Я знаю, что была, а мне говорят, что не было… Но я сам был здесь вчера!
И ткнул пальцем в сторону смиренно лежащего Стромболи.
- Спроси у него!
- Он уже ничего не знает, - ответила Амелия, поигрывая пальчиками с членом притихшего любовника. – Он здесь никто.
- Он твой босс? – уточнил Лео, вытирая слёзы удачно обнаружившимся в брючном кармане платком.
- Я его босс, - ответила Амелия. – А он – мой мальчик для развлечений. О девушке ничего не знаю, а он…
Амелия ткнула пальцем в волосатый живот любовника.
- …и подавно.
И, развернувшись, снова принялась за любовные игры.
- Вы сегодня утром приехали? – спросил Лео.
Никто ему не ответил.
- Я зайду в ванную комнату? Мне бы умыться…
И снова в ответ – тишина, прерываемая лишь нарастающими стонами Джакомо.
«Чёрт с вами, сам справлюсь… без разрешений…»
В ванной комнате Лео зажмурился от яркого всплеска света.
Разумеется, пропитанных слюной трусов, разводов спермы на полу и прочих следов страстного соития не было и в помине.
Чистота и стерильность.
Впрочем, следы прошлого и не могли сохраниться в изменившейся до неузнаваемости комнате.
Напольная плитка стала сахарно-белой и местами поблёскивала радужными кристалликами.
А стены и потолок покрыты были плиткой зеркальной, от которой и отразились потоки слепящего света.
- Дьявол! – выругался Лео, ощупью находя кран.
И тут же коротенькая трусливая мыслишка мелькнула в голове: не стоит, пожалуй, в таком месте поминать рогатого…
- Ерунда, - заявил Лео, прогоняя осторожную мыслишку прочь.
Набрал в ладонь тёплой воды и брызнул в лицо.
- Всё чушь, чушь! Просто роскошный притон с дурью, выпивкой и шлюхами, где меня пытаются свести с ума. Представление для дурачков! Разыгрывают и снимают, снимают и разыгрывают…
Лео закрыл кран.
И ударил по краю раковины. Сильно, с размаху, отбивая край ладони.
«Что-то не так…»
Определённо, это не похоже на шоу, даже будь это развлечением для извращенцев и психопатов, транслируемым по закрытому каналу.
Во всём происходящем чувствовалась какая-то странная, не постановочная, по крайней мере – не постановочная в привычном смысле серьёзность.
А ещё глобальность и точная выверенность неведомого ему замысла, смутные контуры которого, кажется, начинает проступать в туманной дымке совсем уже близкого будущего, пугающего и неотвратимого.
«Нам не выбраться…»
Кто это сказал?
Сказала!
Это сказала Эмма.
Мы запутались.
Прочь, прочь отсюда.
Лео вышел из ванной комнаты и услышал приветственный рёв заходящегося в оргазме Джакомо.
Амелия, оторвав голову от паха любовника, вознесла взгляд к потолку.
По её подбородку стекали белые струи.
- Здесь её нет, - произнёс Лео, не известно к кому обращаясь.
Амелия, сглотнув семя, протянула руку в сторону входной двери.
- Здесь никто не ответит на твои вопросы, - произнесла она низким, почти мужским голосом. – Пойди в парк, бедняга. Прогуляйся. Возможно, ты встретишь там…
Она замолчала.
- Уходи! – простонал Стромболи.
Лео кивнул и пошёл к выходу.
У самого порога он остановился и спросил:
- Джакомо, а ты не находил в номере ноутбук?
- Что? – донёсся до него слабый голос Стромболи.
- Не находил здесь ноутбук? – повторил вопрос Лео.
- А что такое ноутбук?
В голосе Стромболи звучало искреннее удивление.
Лео вышел из номера.
ПАРК.
Ночью прошёл дождь, и трава ещё не освободилась от холодной росы.
Зелёные шкуры, лоснящиеся под стремительно разогревающимся, но всё ещё скрытым небесным туманом солнцем, выгибались напряжёнными буграми, застывшими в напряжении звериными спинами, ломаными линиями вытянувшись вдоль посыпанных мраморной крошкой садовых дорожек.
Сырость морская и парковая сплелись в воздухе, перемешались запахами, оттенками, дуновениями.
Драконы-топиары, оседлавшие чугунную парковую ограды, просунули ветви-когти сквозь решётки, словно пытались вырвать мешавший их хищному взлёту забор, и отчаянно взмахивали под порывами ветра распластанными по воздуху зелёными крыльями.
С удивлением Лео заметил, что красавицы-араукарии, вчера днём совершенно открытые лучам жаркого (вчера ещё летнего солнца) сегодня и сейчас укрыты были на всю немалую свою высоту несколькими слоями плотной полиэтиленовой плёнки, плотно перетянутой толстыми бечёвками.
Впрочем, судя по быстро переменившейся погоде, это было совсем, совсем не лишне, но…
«Невероятно… Они всю ночь их укрывали?»
Старичок-садовник, вяло размахивавший садовыми граблями, причёсывая газон с уже изрядно подросшей травой, почувствовал направленный сквозь него на укутанные деревья взгляд гостя, покашлял для солидности и заметил негромко и как бы между прочим:
- С ноября так стоят, сударь. Холодно ещё по ночам. Вот недельки через две… Иногда раскутываем ненадолго, конечно, чтобы подышали. А видели бы вы, как они красивы летом! Хоть картины пиши!
- Вчера видел, - ответил Лео и прошёл мимо.
«Сценическая площадка, сцена декораций… Но как они поменяли температуру воздуха? Погоду как они меняют? Чёрт побери, это ведь и в самом деле начало апреля! Меня уже озноб бьёт…»
Прогулочный костюм из пакета № 2 пошит был добротно, из толстой серой ткани в клетку, и приподнятые крылья отложного воротника надёжно прикрывали горло, однако же было…
«Бр-р, холодно. Это всё от ветра и сырости».
Немного облегчали страдания разве что прилагавшиеся к костюму тёмно-вишнёвые кожаные ботинки на толстой пружинящей подошве, не пропускавшие к ступням холод мраморной крошки и отсыревшей от весенних дождей земли.
- А вам, сударь, аккурат к холмам надобно, - крикнул садовник удаляющемуся гостю.
Лео остановился и повернул голову.
- Куда, простите?
Садовник махнул рукой, сделав жест, который, видимо, следовало понимать как «прямо и направо».
- По дороге немного пройдёте, а там тропинка вправо уходит. Вот, стало быть, по ней…
- И что я там найду? – спросил Лео.
Садовник отвернулся и с внезапно проснувшимся усердием начал сгребать в ровные кучки серые прошлогодние листья.
- Или кого?
Садовник тихо забубнил что-то в ответ и пошёл прочь, подальше от мраморной дорожки.
- И откуда вы знаете, куда именно мне нужно идти и с какой целью?
Старичок, помахивая граблями уже явно для виду, ускорил шаг и секунд через пять исчез за стеной на фигурно-версальский манер стриженых кустов.
«Чёрт с тобой!» напутствовал его Лео. «И не садовник ты вовсе… Здесь все не те, кем кажутся… Не те, за кого себя выдают! Персонажи…»
«Кто знает» в очередной раз подал голос внутренний. «Может, и ты персонаж….»
- Безусловно, - охотно согласился Лео. – На мне же вещи из театрального гардероба. Причём какого-то очень и очень старого. Будто из кладовки давно закрывшегося театра. Хотя выглядят новенькими…
Лео понюхал рукав.
- И пахнут ароматизатором, а не нафталином. Специально пошили для трёхдневного представления? Или это отельный реквизит для ретро-вечеринок?
«Я не о трёх днях говорю, а о всей…» и голос замолк в нерешительности.
- Жизни? – спросил Лео.
Голос молчал.
- Не знаю, что и сказать…
Лео прижал воротник плотнее к горлу и побрёл по дороге.
Старик был прав.
Прямо, потом направо.
Минут через пять от дорожки отошла в сторону узкая, густо посыпанная красным песком тропинка, которая повела его в сторону видневшихся за небольшим перелеском холмов, густо залитых тёплым медовым светом (и сияние это посреди всеохватной утренней серости выглядело очень и очень странно, поскольку туман на небе, несмотря на все попытки невидимого солнца прожечь и истончить его лучами, и не думал расходиться, а стал со временем только плотнее, явно собираясь сгуститься в тучи).
Напрасно Лео, задрав голову и рискуя при ходьбе ненароком уйти с тропинки и споткнуться о крутой бугорок, смотрел и смотрел на напластанные белёсые покрывала непроглядного неба: нигде не видел он ни единой прорехи, ни единого прохода для солнечного лучика.
Разве только в том месте небосвода, где пряталось солнце, воздух из просто белого становился яростно-белым, с желтовато-округлой сердцевиной, похожей на застывший, замерший, недвижный глаз.
И тем удивительней было то, что по мере приближения к холмам воздух и впрямь становился всё светлее и светлее, одновременно наполняясь теплом.
И стоило Лео, не сходя с тропы, пересечь перелесок, как на выходе из тени деревьев в глаза ему ударил уже ничем не сдерживаемый, огненный, слепящий свет.
Лео зажмурился, выпуская из-под век слезу на щёку, и в этот миг кто-то тихо взял его под руку.
Лео помнил этот жест… кажется, его уже вели так куда-то…
Он открыл глаза.
Нет, этих людей…
«Людей ли?»
…Лео ещё не видел.
Обнажённые девушки и юноши, совсем молодые, по виду – почти подростки, окружили его небольшой, но плотно стоящей группой, и один из незнакомцев, белокурый парнишка с нежно-голубыми глазами, придерживал его рукав.
- Я, собственно,.. – промямлил Лео.
И умолк.
Собственно, что?
- Вы вовремя, господин Кроссенбах, - сказал белокурый. – Он вас ждёт. Но надо торопиться – господина утомляет здешний климат.
- Кто ждёт? – спросил Лео с невольно прорвавшимися в речь интонациями капризного отельного гостя, которому навязывают не очень-то и нужное ему и несколько обременительное рандеву с незнакомцем.
Но эти интонации вовсе не соответствовали настроению Лео и его затаённому желанию непременно встретиться с этим загадочным типом из парка, который, как подсказывала интуиция, непременно разгонит туман в его голове как разогнал над своими солнечными холмами.
- Кто ждёт?- повторил вопрос Лео.
«И кого, чёрт возьми, здешний климат утомляет?»
- Саклас, - ответил юноша.
По пологому склону холма бежал ветерок, подгоняя синие лавандовые волны.
На вершине холма воздух был торжественно спокоен.
Саклас ждал гостя, сидя в резном кресле слоновой кости, посреди каменной площадки в окружении дорических колонн, в окружении свиты,
