отдать.
– Да ладно тебе, иди мой руки. Мама будет минут через десять. Она уехала в офис, там у них какое-то совещание, планы строят, на будущее, – Лиза ехидно хихикнула.
Виктор снял куртку, обувь и помыл руки в ванной. Войдя на кухню, он неуверенно сел на стул, на который ему показала Лиза. Она металась по кухне, то обдавая чайник кипятком, засыпая в него чай и заливая, то бросалась на немытую посуду, часто поглядывая на малышку, наблюдавшую за всем из своего угла с невозмутимым видом.
¬– Это Катенька, моя дочка, – представила её Лиза.
¬– Красивая, как и вы, –¬ сказал Виктор.
¬– Спасибо. А что ты меня на «вы» величаешь? Давай без этих глупостей, – Лиза повернулась к нему и спросила в лоб. – А кто красивее, я или Сансира?
– Для меня Сансира, – честно ответил Виктор.
– А, ну да, у меня ещё живот торчит, ноги отёкшие.
– Нет, прекрати говорить глупости! Я тебе сказал за себя, нечего это обсуждать. Я уже сказал, что ты красивая, – вспылил Виктор.
¬– Успокойся, я тебя так, решила подколоть, – рассмеялась Лиза. – Какой ты серьёзный.
– Какой есть, – буркнул Виктор, не понимая, что он здесь делает. Ему захотелось встать и уйти, но защелкал замок, и вошла Варвара.
Она сняла куртку, уложила маску в шкаф, ловко выпрыгнув из ботинок. Виктор невольно следил за ней, как она легко управляется с протезом.
– Я сейчас переоденусь и приду, – шепотом сказала Варвара и ушла в ванную.
Виктор повернулся к Лизе, вытаскивавшей из духовки пирог с яблоками. Она была довольна собой, пирог получился пышный, а яблоки сверху покрылись тонким слоем карамели. Она поставила его на стол, рядом чайник и три чашки с блюдцами. Затем подняла ребёнка с люлькой с пола, поставив люльку на стул, взяла бутылочку с новой смесью и, строя забавные рожицы дочке, стала её кормить. Виктор слегка запутался, когда она всё успела сделать, только сейчас поняв, что она делала в перерывах между мойкой посуды и завариванием чая, колдуя с каким-то порошком и бутылочкой.
– А вот и я, – прошептала Варвара и склонилась над внучкой, девочка, узнав бабушку, подалась к ней, став захлёбываться смесью.
– Мама! Сядь рядом, она сейчас есть перестанет! – возмутилась Лиза.
– Не перестанет, – сказала Варвара и села рядом на стул. – Виктор, как твои дела? Диплом получил?
– Да, на следующей неделе уезжаю на завод в Киргизию.
– О, это хорошо, – загадочно улыбнулась Варвара. – Там озеро красивое.
– Да, как раз буду недалеко жить, ну относительно недалеко, если на машине.
– Так, давайте чай пить, – сказала Лиза, скормив половину бутылочки малышке, девочка больше не брала, с интересом слушая разговор взрослых.
Лиза порезала пирог, положив каждому по большому куску. Варвара играла с внучкой, девочка пыталась улыбаться, и ей это удавалось, она что-то агукала от радости. Виктор сидел весь в напряжении, особенно от хитрых взглядов Варвары и насмешливых улыбок Лизы, следившей за ними.
Выпив чай первым, он всё чаще смотрел на часы, поблагодарив за вкусный пирог. Варвара не стала ничего больше говорить, хотя её подмывало попытать этого паренька, что он чувствует, встала и отдала ему голубую ленту.
– Я не знаю, как она тебе поможет, но она приведёт тебя к ней, если ты этого захочешь,
– сказала Варвара и сверкнула чёрными глазами.
Виктор взял ленту, а в груди у него всё похолодело от её взгляда. На секунду ему показалось, что лента стала горячей, больно обожгла руку. Лиза во все глаза смотрела на него и на маму, переживая что-то похожее, как во время сказочного рассказа в парке, когда воздух чуть темнеет, а свет подёрнут еле заметной серой дымкой, отведёшь взгляд в сторону, и всё пропадает.
Девочка заплакала, возвращая всех в реальность. Виктор поспешно простился и ушёл. Он решил идти до метро, но пошёл другой дорогой, сжимая в кармане заветную ленту. Голова болела от рассуждений, от колких мыслей, которыми он высмеивал себя, а во рту стоял вкус яблочного пирога и чая, ещё недавно приятный, от которого его тошнило. Он остановился, поняв, что идёт расстегнутый, замёрзший. Виктор наглухо застегнулся и запрыгнул в первый подошедший автобус.
Он долго не мог заснуть, ворочаясь всю ночь. Его не отпускал образ двух ведьм, почему-то он решил, что и Варвара и её дочь ведьмы, а как её зовут? Тщетно пытаясь вспомнить её имя, он провалился в короткие сновидении, в которых ему насмешливо улыбалась Лиза, она была на берегу того же озера, что и Сансира, играя в руках голубой лентой. Под утро он встал и выпил таблетку от головной боли, дома все спали, не замечая его, они давно уже перестали замечать Виктора, уходившего куда-то на весь день, молчаливого, решившего уехать в другую страну. Его решение вызвало резкую критику со стороны родителей, которые не приняли его, угрожали. Оставалась всего одна неделя потерпеть, и он перестанет слушать каждый день упрёки в свой адрес, ненужные советы.
Таблетка быстро подействовала, его перестала бить лихорадка, и он уснул, держа злополучную ленту в руках. Перед ним появилось озеро, холодное, с неспокойными волнами. Он вошёл в воду, почувствовав, как ноги леденеют, но не стал уходить, смотря на яркое солнце, висевшее над озером. Вдали он видел снежные шапки гор, дул приятный прохладный ветер, а холод в ногах постепенно сменился теплом.
К нему подошла Лиза и забрала ленту из его рук. Она была в той же футболке и шортах как он её впервые увидел. Лиза подвязала хвост лентой и подошла к нему вплотную, коснувшись грудью его тела. Виктор понял, что стоит голый в холодной воде, побледнев от смущения. Лиза засмеялась и отошла от него, блестя чёрными глазами. В воду вошла Сансира, он ещё не видел её во сне такой, с распущенными волосами, небрежно лежавшими на плечах и груди. На Сансире была лишь голубая лента, которую она подвязала на шею. Она подошла к Лизе, сняла с неё футболку, нежно погладив налившиеся молоком груди, затем сняла шорты, выбросив одежду в воду, озеро унесло вещи к себе на дно, довольно забурлив белой пеной. Девушки стали целоваться, Сансира припала к груди Лизы и пила молоко, встав на колени. Лиза смеялась и манила его к ним, но Виктор не мог пошевелиться. Девушки легли на воду, как на перину, не погружаясь, кружась и дурачась, чтобы застыть в долгом поцелуе и с новыми силами продолжить баловаться. Внезапно он очутился рядом с ними, стоя на коленях. Вода держала его, как мягкий матрас, он совершенно не боялся, что провалится на дно. Сансира обняла его, страстно поцеловав и, взяв за руку, подвела к Лизе, лежавшей на спине с закрытыми глазами. Он погладил её по ногам, Лиза приоткрыла глаза и раздвинула ноги, приглашая его к действию. Он резко вошёл в неё, не в силах больше терпеть, Лиза вскрикнула, широко раскрыв глаза и рассмеялась, крепко обняв его ногами, призывая двигаться быстрее, ещё быстрее. Сансира была сзади, прижимаясь к его спине, целуя в ухо, шею, царапая спину. Из груди Лизы вырвался фонтан молока, шелест воды стал громче, заглушая дыхание, он почувствовал, что кончает и проснулся.
Виктор с ужасом открыл глаза, обнаружив себя в мокрой кровати, бешено онанирующего. Хорошо, что брат был у друзей на даче, и никто не видел его позора. Перед глазами всё ещё стояло насмешливое лицо Лизы, приоткрытый рот, белые ровные зубы. Виктор сел, с омерзением стряхивая с руки утолённую похоть. Голова перестала болеть, тело тоже как-то расслабилось, ему не хотелось спать, но и вставать тоже было лень. Пробравшись в ванную, он тщательно вымылся, злясь на себя, на свой спермотоксикоз, может не так уж и был не прав отец, настаивая, что девушку надо искать рядом с домом, в своем городе, Виктор вернулся в комнату и лёг на кровать поверх одеяла, простыня была мокрая от пота. Он боялся закрыть глаза, голубая лента куда-то делась, он не видел её поблизости. Сон медленно овладел им, больше не было ни озера, ни шаловливых девчонок в эротической фантазии, ничего, только хмурое небо и шелест волн, если бы он лежал на спине посреди реки или озера на надувном матрасе. Навязчивые идеи улетучились, как пар, выпущенный из котла на волю.
Он успел закончить все дела, собраться, помириться с родителями, переставшими наседать. Возможно это было связано с тем, что он сильно похудел за эти дни, ходил бледный и хмурый, больше, чем обычно. Он больше не вспоминал тот летний день, бегство от непонятных людей в метро, странную женщину с изуродованным лицом и её дочь. Помнил он руки Сансиры, горячие, исцарапанные, которыми она трогала его лицо в беседке на детской площадке, её глаза, два чистых агата, робкий поцелуй искусанных сухих губ, нежнее которого он не испытывал в жизни, хотя и встречался с тремя девчонками. Почему же у него не сложилось ни с одной из них, ведь они так нравились его маме? Наверное, поэтому и не сложилось, что это был больше выбор его мамы. И чем ближе была дата вылета, тем спокойнее он становился, голубая лента была спрятана в чемодан, он не трогал её с того само утра. Маниакальная одержимость найти Сансиру, с которой он несколько раз ходил в полицию, желая подать заявление, навести справки, пока ему доходчиво не объяснили, чтобы он больше не приходил, исчезла, он не ждал, не верил, принимая спокойствие камня, лежащего на дне озера, готового принять любую судьбу. Виктор не понял, что это и обеспокоило его родителей, они испугались за сына, посчитав, что его апатия есть результат их труда, их наездов и упрёков. Вечерами, когда сына не было дома, они беседовали о том, что его выбор не так уж плох, будет работать по специальности, не зря учился, и место неплохое, рядом Иссык-Куль, а до аэропорта недалеко, если что, вернётся домой.
Самолёт приземлился в аэропорту Бишкека. Виктора понесла волна пассажиров, не давая возможности растеряться, задуматься. В багажном отделении его уже ждали встречающие, сразу же выхватив его из общей толчеи.
– Виктор, здравствуй! –¬ радостно воскликнул невысокий плотный мужчина, крепко пожав его руку. Второй – высокий молодой парень, уже забрал чемодан Виктора и стоял рядом, широко улыбаясь.
¬– Добрый день, ¬– ответил Виктор, пожимая руки обоим.
– Я Оскар, а это Нурлан, – представился плотный мужчина, у него было широкое улыбающееся лицо и хорошо наметившаяся лысина. – Ну, сначала на завод или на квартиру?
¬– Давайте на завод, – сказал Виктор. – В квартиру ещё успею.
– Вот это правильный подход, учись, Нурлан, как надо работать, – кивнул парню Оскар. Нурлан скривил недовольную усмешку и пошагал с чемоданом на выход.
–¬ Эх, молодёжь работать не хочет, такие времена.
– А разве когда-то хотела? – удивился Виктор.
– Мне кажется, что да. Моя дочь говорит, что это я уже ворчу, как старик. Может, она и права, прошлое видится всегда иначе, и себя видишь другим, лучше, чем был на самом деле, – ответил Оскар.
Они вышли из здания аэропорта и направились к стоянке, где их уже ждал Нурлан, куря у блестящей Nexia цвета мокрого асфальта, как решил Виктор, определяя такой цвет к любому непонятному цвету. Нурлан летел по трассе с бешеной скоростью, и уже через пять часов они подъезжали к заводу, распростёршемуся в степи, как небольшой городок из стальных труб и серого бетона. Виктор смотрел на бежавший за окном забор завода, про себя считая количество бетонных плит, чтобы не думать о том, что он здесь делает. Он сбился и
