через боль. Голова болела, это хорошо, она могла думать, понимать, что происходит. В ванне было грязно, она была грязная, в крови и блевотине. Кое-как залезая в ванну, Варвара упала на дно, сильно ушибив плечо о поручень. Вода придала ей сил, она лежала на дне и водила струей душа от головы к ногам на автопилоте, приходя в себя…
Почему она оказалась здесь? Они же лежали на полу, все вместе… Варвара попыталась вспомнить, что было потом, но обрывки воспоминаний смешались в невообразимый ком. Нет, это была не Марина – это не могла быть она, теперь Варвара видела это отчётливо. Не было у них связи, никогда не было, всё это ложь, враньё, галлюцинации! Варвара тихо застонала, а что же было правдой? Не может быть, чтобы Марина не приезжала, не может этого быть! А где была она? Почему она обнаружила себя на кровати, лежащей на чистой простыни, когда она разделась, где её вещи? Варвара вспомнила, что протез стоял в комнате, чистый и сухой, значит, она была тогда в сознании. На покрывале лежала чистая простыня, значит, ребёнок здесь спал, подушки лежали так, как она их положила. Память медленно возвращалась к ней, она вспомнила, как они обедали, пока ребёнок спал. Как хорошо с аппетитом ела Марина курицу, а в холодильнике остался салат, который она приготовила, похозяйничав в холодильнике Варвары. Она вспомнила, как ребёнок снял с неё позорную маску, не испугался, как её внучка не хотела уходить, с удовольствием играя с ней, просясь на руки.
Варвара улыбнулась, вспоминая внучку и убавила горячую воду, терпеть этот кипяток было уже невыносимо. Руки, они болели, плечи болели, поясница, грудь – точно, она же занималась с ребятами, и это тоже правда, не вымысел. И Марина, отбившая её от этих ошалелых мамаш.
«Зачем ты меня мучаешь?» – прошептала Варвара в пустоту.
Ты сама мучаешь себя, – беззвучно ответила Каролина, помогая ей встать.
«Почему? Почему это со мной происходит? Я схожу с ума, схожу с ума, да?»
– Нет, ты здорова. Это совсем другое,¬ это твой новый мир, тебе от него никуда не деться, – беззвучно ответила Каролина. Она помогла Варваре выйти из ванны. Пока Варвара заклеивала пластырем рану на голове, Каролина вымыла пол и унитаз. Варвара видела, как девушка переживает, как дрожат её губы, а с глаз капают слёзы.
¬« Это же была ты, правда? Я же не могла так поступить с Мариной? У меня никогда даже такой мысли не было», – прошептала Варвара, смотря Каролине прямо в глаза.
– Да это была я, –¬ беззвучно ответила Каролина и добавила, немного помолчав,
– А значит, это то, что это была ты. Ты дала мне счастье, огромное, невосполнимое, неповторимое – я смогла стать матерью, хотя бы на мгновение, на секунду, но ей была, и никогда не забуду, никогда!
Глаза Каролины вспыхнули огнём, она была вся мокрая после мытья пола. Она сняла футболку и шорты и бросила в корзину для грязного белья.
«Это всё моя болезнь», – покачала головой Варвара. –¬ Как я вылечусь, ты исчезнешь, всё исчезнет.
Тогда и ты исчезнешь, – беззвучно ответила Каролина и повела её в комнату.
За окном была глухая ночь, приоткрытое окно, постель расстелена. Каролина уложила Варвару на кровать и легла рядом, положив голову ей на грудь.
«Так кто я для тебя – мать или любовница?» – спросила Варвара.
– Ты для меня всё, потому, что я – это ты, – ответила Каролина и заплакала
«Тебе холодно», – Варвара накрыла Каролину одеялом, Каролина прижалась к ней сильнее, накрывая одеялом и Варвару.
На тумбочке замигал телефон, напоминая о входящих сообщениях. Это писал Алексей, прислав Варваре горный пейзаж с цветущими деревьями. Это не могло быть галлюцинацией, но Каролина лежала рядом, засыпая и плача.
«Почему ты плачешь?» – спросила Варвара.
– Потому, что ты плачешь, – ответила Каролина, приподнявшись, стала вытирать слёзы с лица Варвары губами. Варвара отправила фотографию внучки, схватившей её за нос. Алексей ответил моментально, видимо, он давно уже проснулся.
– Позвони ему, – прошептала Каролина. Каролина легла на её плечо, глаза её блестели от нетерпения, Варвара увидела свои глаза, то же чувствовала и она сама.
¬– Привет, ты чего не спишь? – спросил Алексей.
– Не знаю, пока не спится, –¬ прошептала Варвара. – Как у тебя дела?
¬– Всё хорошо, нечего жаловаться. Ты чем-то расстроена?
¬– Почему ты так решил? – удивилась Варвара.
– Не знаю, так показалось, голос расстроенный, – ответил Алексей. – Красивая девочка, на тебя похожа.
– Как ты это увидел?
– Увидел, со стороны всегда виднее, – ответил он.
– Лёш, я схожу с ума, – прошептала Варвара.
– Немудрено, ты много пережила, есть от чего двинуться, – спокойно ответил он.
– Нет, ты не понял, я действительно схожу с ума. У меня галлюцинации, – зашептала Варвара. Каролина хихихикнула и стала её целовать, кусать за шею, прячась под одеяло и покусывая грудь и живот.
– Нестрашно, если ты это осознаёшь, то это нестрашно. Хуже, когда ты не понимаешь, что двинулся. Тебе надо выстроить график сна, я знаю, о чём говорю, приеду, расскажу, по телефону не хочу, прости.
– Приезжай, я тебя буду ждать. Мне столько хочется тебе рассказать, но я боюсь, – прошептала Варвара.
– Чего боишься? – удивился он.
– Боюсь, что ты меня посчитаешь сумасшедшей.
¬– Зато с тобой нескучно. Послушай, когда тебе покажется, что жизнь идёт не так, что у тебя едет крыша, открой фотографии со своей внучкой, уверен, что это тебя отрезвит. А так, придумаем что-нибудь.
– Спасибо, не зря я тебе позвонила, – улыбнулась Варвара.
– Спокойной ночи, позвони мне, как проснёшься, я тебе расскажу, как здесь вкусно пахнет весной.
¬– Обязательно, пока, – Варвара положила телефон на тумбочку и посмотрела на Каролину, уже сбросившую одеяло на пол, сидевшую на ней, расчёсывая волосы. Варвара вспомнила, что не выпила вечернюю дозу лекарств, а может это на фоне приёма у неё обострились галлюцинации. Варвара гладила Каролину, та самодовольно улыбалась, играя волосами.
« Я люблю тебя», – Варвара взяла её за руки и потянула к себе. Каролина прижалась к ней, накрыв ковром весенних цветов, вонзившись острыми зубами в её губы. Варвара укусила её в ответ, с наслаждением проглотив сладкую медовую кровь Каролины. Варвара услышала шум улицы, на мгновение вырвавшись из галлюцинации. Груди её одеревенели, из них полилась липкая жидкость, название которой она не запомнила. Улица пропала, а над ней висела Каролина, горячая, возбужденная, окончательно подавляя волю.
В кровь будто бы впрыснули инъекцию тормозных медиаторов. Варвара сбросила себя с кровати, возвращаясь в реальность. Левая нога неудачно подкосилась, но боли она не чувствовала, перелома не было. Держась за стену, она дошла до кухни, стараясь не растерять искорки сознания, проговаривая про себя всё, что видит, выдёргивая себя из тягостного сна. Она уронила коробки с лекарствами, долго их собирала, потом поняла, что надо одеться, бить себя по рукам, по телу, чтобы не упасть в омут галлюцинации, а она была рядом, поджидала момента, когда Варвара даст слабину. Свет был слишком ярким, от него болели глаза. Варвара заглотила все таблетки разом, верно вспомнив режим приёма, достала из холодильника кастрюлю с салатом и стала есть. Аппетит пришёл не сразу, пришлось заставлять себя есть, заталкивая ложку за ложкой. Она ела, в голове прояснялось, а внизу всё болело от дикой невропатической мастурбации, от которой она просыпалась по ночам, в ужасе от того, что с ней происходит. После этого она засыпала глубоким сном, в котором не было бездонной похоти, только лес, пряничный домик, костёр и пляски ведьм.
Варвара съела всё, что было в кастрюле. Огонь внутри неё утихал, грудь безумно болела, хотелось её сдоить, выдавить из неё всю эту дрянь. Она взяла блокнот, в котором начала вести дневник приёма лекарств, и записала всё, что произошло с ней, коротко, без лишних подробностей, но чётко и жестоко к себе. Варвара заметила на столе планшет и взяла его в руки. На экране высветились фотографии, которые сделала Марина сегодня. Вот она с внучкой, вот Варвара снимает их, а это внучка играет, ползает у неё по полу. Варвара вспомнила, как Марина хотела чаще у неё бывать, а позже и оставлять внучку у неё. Варвара смотрела в глаза девочки, которая смотрела в камеру серьёзным недетским взглядом, насупив бровки, словно что-то строго приказывая ей.
– Я справлюсь, Машенька, справлюсь, – прошептала Варвара и поцеловала экран, – или умру.
22. Постарайся забыть
Шёл дождь. Сильный, громкий, с раскатами грома и мерцающими в вышине свинцового неба молниями. Вспышка, вторая, третья – и стекла задрожали от ударов, гневные стрелы древнего бога били совсем близко, не то пугая, не то прицеливаясь. Ветер кружился в вихре после каждого удара грома, чтобы с новой силой врезаться в стёкла окон, выбить раму внутрь. Каролина сидела на подоконнике, окно было открыто, она была вся мокрая и дрожала от холода. Театр разбушевавшейся стихии завораживал её, она ждала каждой новой вспышки, то дёргаясь, то смеясь, то плача от ударов грома.
Было ещё темно, утро подступало медленно, не боясь опоздать. В доме больше никого не было, Варвара не пришла ближе к утру, оставшись в мире живых. Каролина схватилась за живот, внутри неё всё горело, она принимала на себя боль Варвары, так же, как и она, сходя с ума, мечась от безумной страсти к дикому отчаянию. Она прижала холодные ноги к животу, обняла колени и застыла в этой позе, так было легче терпеть боль.
Дождь стал стихать, раскаты грома уносились далеко ввысь, ветер разгонял тучи, выпуская на волю солнечный свет. Каролина всё сидела на подоконнике, обняв колени и положив подбородок на руки, и думала. Думала о Варваре, о себе, об Игоре, Лене, вспоминала их игры с Алёнкой, и от этих воспоминаний становилось тепло, она согрелась. Ей так хотелось, чтобы мама была рядом, чтобы она могла её обнять, поцеловать, накормить, быть рядом всегда, играть с ней на берегу озера, снова стать ребёнком.
Она слезла с подоконника и мельком взглянула на экран старого ноутбука Варвары. Каролина щёлкнула зубами и посмотрела на часы – пора на охоту. С неё ручьями стекала дождевая вода, она подобрала мокрые волосы и обвязала их чёрной лентой. Оставляя мокрые следы на полу, она подошла к шкафу в прихожей и достала белый сарафан с чёрными вышитыми неумелой рукой птицами. Оглянувшись назад, она почувствовала, что боль отпустила Варвару. Каролина улыбнулась и вышла за дверь. Пройдя сквозь неугасающее пламя, окружавшее их дом, она обернулась чёрной голубкой и взметнулась в хмурое небо, к осторожным солнечным лучам.
– Ну чё, пойдём сегодня? – размалёванная школьница толкнула подругу в плечо, с вызовом посмотрев ей в глаза. Подруга ответила таким же ударом, вызывающе вскинув голову. Трудно было сказать, сколько им было лет, пожалуй, не больше пятнадцати. Обе раскрашенные, как на войну, с вызывающими дерзкими манерами и налётом циничной дебильности во взгляде.
– Нет, меня моя не отпустит, да бабла нет, – ответила вторая.
– Как хочешь, а то Артур за нами бы заехал, тусанули бы. Они вроде на дачу собирались, там классный бассейн.
– Да помню я, чуть не утонула тогда там, – огрызнулась вторая и с нажимом спросила,¬ – Так у тебя есть или нет?
– Есть, давай подальше отойдём, а то запалимся, – сказала
