некрасивое, но не настолько, чтобы он не видел её. Рубцы, грубая кожа, потерянный облик сначала пугает, но если ты хочешь увидеть, то увидишь настоящего человека, не носящего маску вынужденного уродства, лживую, жестокую. Он видел Варвару, видел не той, какой она была раньше, он не мог этого знать, а видел её сейчас, испуганную грустную, красивую. Именно красивую, он умел видеть человека целиком, какой он есть, с горем и смертями научившись этому на войне.
– Страшная, да? – прошептала Варвара, подняв на него глаза.
– Страшная, тут не соврёшь, – честно сказал он. –¬ И красивая.
– Красивая? – Варвара округлила глаза от удивления, быстро заморгав ресницами. – Как это?
– Да вот так, как сказал, – ответил Алексей. – Красивая и точка, моё мнение – и спорить с тобой не собираюсь!
– А я и не хочу спорить. Даже если ты мне врёшь, мне приятно, – улыбнулась Варвара. Он взял её ладони и поцеловал.
– Остынет, – он придвинул её к столу и поставил на своё место тарелку с пельменями и кружку с бульоном.
Он сел, коснувшись плечом Варвары, и хотел отсесть, но она взяла его под локоть и поцеловала в щёку. Он только хмыкнул в ответ, они переглянулись, Варвара рассмеялась, довольная собой Она сделала большой глоток горячего бульона, аппетит разыгрался ещё сильнее, Варвара стала одним за другим отправлять в рот пельмени, запивать бульоном. Она ела так быстро и жадно, что Алексей расхохотался, не успев за это время съесть и двух пельменей.
¬– Чего ты смеешься? Что смешного? – Варвара обиженно толкнула его локтем под рёбра.
¬– Да так, ничего, я даже рад, что моя стрепня тебе так понравилась, – ответил Алексей и дал ей салфетку, чтобы она вытерла рот
Варвара поняла намёк и вытерла сметанное кольцо с губ и щёк. Чувствительность к лицу возвращалась, медленно, и всё же она могла теперь чувствовать температуру, не как в прошлые месяцы, обнаруживая ожоги только у зеркала. Алексей искоса поглядывал на неё и улыбался. Он ел быстро, но без спешки, как едят военные, тщательно прожёвывая. Варвара следила за его взглядом, не находя того, чего больше всего боялась – он не жалел её, не смотрел трагическим или вымученно сочувствующим взглядом. Варвара взяла чистую салфетку и поманила его к себе. Он наклонился, и она вытерла его лицо, тщательно, даже слишком тщательно, как бы в отместку.
– Квиты, – прошептала она, голос совсем пропал, ей хотелось есть и есть.
Алексей встал и достал из холодильника бутылку водки. Он поставил её на стол и вытащил откуда-то из-под стола две рюмки.
– У меня есть ещё вино, но я не помню, где оно. Могу поискать, – сказал он.
– Не надо, мне чуть-чуть, треть, – Варвара показала ногтем уровень, и Алексей с первого раза налил ровно по уровню. – Глаз ватерпас, так мой дед говорил.
– Ну, а то, – усмехнулся Алексей. – За что пьём?
– За тебя, у тебя же сегодня День Рождения, второй. Ты мне обещал рассказать.
– Если обещал, то сделаю, не сомневайся. Давай за меня, но второй тост скажу я.
Они чокнулись, Алексей выпил залпом, Варвара приготовилась и выпила, как её учили, сделав полный выдох, проглотив, выждав несколько секунд, подышать, пока огонь разливается по телу, и только после закусить. Алексей покатывался со смеху, а она, раскрасневшаяся, с удвоенным азартом набросилась на пельмени, больше половины тарелки она уже съела, не уступая Алексею.
– Давай второй тост, – сказала Варвара. – А то я до третьего не доживу, свалюсь под стол.
– Хорошо, тост простой – за тебя, – сказал Алексей, налив ей по уровню, а себе до краёв.
– Почему за меня? – удивлённо прошептала Варвара, от водки голос у неё окончательно сел.
– Потому, что я так хочу, – ответил Алексей. – Не скрою, ты мне очень понравилась, и я хочу за тебя выпить, без всяких там мыслей, сама можешь всё на моём лице прочесть, я врать так и не научился, – сказал Алексей, подняв рюмку.
– Я не против, за меня пили в последний раз после рождения дочери, а это было очень давно, – она улыбнулась, смотря на Алексея, честного, но непростого, было видно, что он человек с характером, упрямый, порой неуступчивый.
Они выпили, Варвару повело. Она перестала думать обо всём сразу, как привыкла, успокоилась, наслаждалась домашней едой, пельмени правда были очень вкусные, сочные, хотелось съесть ещё и ещё. Алексей съел свою порцию раньше и рисовал вилкой узоры в тарелке в остатках сметаны.
– Ещё будешь? – спросил он. – Могу сварить, надо только вскипятить бульон.
– Нет, хватит. Я объелась, не знаю, как до дому дойду, – сказала Варвара, они рассмеялись. – Давай третий тост, всё-таки поздно уже. И ты мне обещал.
– Помню, всё помню, – сказал Алексей и налил себе полную рюмку, ей налил по уровню. Он достал из холодильника тарелку с нарезанной селёдкой и луком, Варвара удивилась, но не подала вида. Селёдка у неё обычно ассоциировалась с поминками.
– Если не хочешь, можешь не говорить, – сказала Варвара, по-дружески пожав его локоть. – Я пошутила, ничего ты не должен.
– В этом нет секрета, ¬– сказал он, хмуро глядя на бутылку. В этот день нашу птичку подбили «чехи», чудом сумели убежать, а в спину мы получили пару фугасных… ребят много полегло, выжил я и ещё двое – Витька и Егор. Они уже умерли, много лет назад, кто от чего. Поэтому и приглашать некого, один я остался.
– Ты был на войне?
– Был, и не горжусь этим. Там нет повода для гордости, хотя мы были сапёрами, я после института пошёл на войну, безусым лейтенантом. Да что рассказывать, полтора года меня сшивали в госпитале, как рваное одеяло. Собственно и всё, я не мастер вести такие рассказы, не хочу, просто не хочу.
– Полную, – сказала Варвара, показав пальцем на рюмку.
Он долил до края. Варвара взяла рюмку дрожащей рукой, немного расплескав на пальцы, Алексей поднял рюмку, и они молча выпили, не чокаясь. Закусывать не хотелось, Алексей поддел для нее кусок рыбы и вложил вилку в руку. Варвара жевала селёдку, не чувствуя вкуса, водка больше не жгла, от неё стало грустно, хотелось плакать.
– Варя, Варенька, ты чего это? – Алексей повернул её к себе, взяв за руки. – Ну, ты чего заплакала?
– Ничего, ничего, – она утёрла лицо ладонью, обняла его за шею и расцеловала. Он прижал её к себе, скорее как сестру, как друга. – А там ничего нет, ничего, только чернота и эта липкая грязь
– Вонючая липкая грязь, а ты идёшь и идёшь вперёд, думая, что найдёшь хоть что-нибудь, а ничего нет, даже дороги нет. Хочешь упасть. Падаешь, бросаешься в сторону, а потом встаёшь, и снова идёшь в никуда, пока чернота не заберётся в тебя полностью, пока ты не перестанешь чувствовать себя в ней, видеть её, слышать, – продолжил за ней Алексей.
Варвара подняла голову и долго, не мигая, смотрела ему в глаза. Он знал, он тоже там был, там, а может не там.. может это его, личный ад, или не ад.. Она видела в его глазах себя, видела, что он понимает её и молчит, как же хорошо, что он сейчас молчит. Одно слово способно всё разрушить, убить!
– Лёша, отведи меня домой, пожалуйста. Я схожу с ума, Лёша, не сердись, не сердись, милый, – прошептал она, погладив его по лицу.
– Конечно, прямо сейчас и отведу. Уже поздно, всем пора спать, – сказал он и легко, как пушинку, поднял её со стула.
Он отнёс Варвару в прихожую, посадил на полку для обуви и, как принцессе, надел ей на ноги кроссовки, отчего она густо покраснела, поймала его лицо и расцеловала.Он надел свои ботинки, открыл дверь и вновь поднял её. Варвара еле успела схватить ключи от квартиры. Алексей поднёс её к двери, она открыла замки. Он вошел, снял ботинки и посадил её за кухонный стол и снял хрустальные башмачки. Ничего не говоря, он ушёл и вскоре вернулся с замороженными пельменями. Не спрашивая, он положил их в пустую морозилку, Варвара следила за ним, как за привидением, и улыбалась.
– Я завтра утром уеду, надолго, на всю вахту, нечего им пропадать, – пояснил он.
– Спокойной ночи.
– Лёш, подожди, –¬ попросила она. – Напиши свой телефон.
Она протянула ему лист бумаги, на котором были расчерчены таблицы с побочными действиями препаратов, она забыла это убрать. Алексей быстро перевернул лист и ровным почерком написал свой телефон.
– Звони в любое время или пиши, если смогу, сразу отвечу, – сказал он.
– Обязательно, но не жди, что я стану забрасывать тебя сообщениями.
– Вот и прекрасно, –¬ улыбнулся он. – Я пошёл, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, и спасибо за ужин, ¬ Варвара протянула к нему руки, он поцеловал её ладони, и она покраснела, как тургеневская барышня.
И он ушёл, когда, как, Варвара не поняла. Кто закрыл дверь, как она очутилась в своей постели, сорочка и брюки аккуратно лежали рядом на стуле, возле входа стоял её друг-протез, а ведь она оставила его в ванной, она это точно помнила или не помнила? Когда она уснула, сколько она проспала? За окном светало, в комнате было свежо и приятно, особенно под одеялом. Варвара ощупала себя, бельё она не сняла, память вернулась, она увидела себя, лунатика, выполняющего все действия, как робот. Варвара вспомнила, как он назвал её красивой, вспомнила его лицо, глаза, как она расчувствовалась, не понимая, от чего. Она, прошлая она, уже бы затюкала, заругала бы себя за такое поведение, а теперь ей было тепло и спокойно, она улыбнулась и крепко заснула, впервые за многие недели не возвращаясь во сне в свой пылающий дом, Каролина не звала её, Варвара знала, что с ней всё в порядке.
20. Не твой праздник
Телефон прозвенел последний раз и обиженно умолк. Варвара приоткрыла глаза, в комнату светило яркое солнце, из окна дул холодный ветер, так не хотелось вставать, а телефон на кухне вновь разлился трелями. Варвара лежала и думала, какой же надоедливый у неё звонок, стоило его поменять. За окном начали громко сигналить прямо под самыми окнами, раздались резкие мужские голоса, выяснявшие, кто и что должен, к тому же снизу строитель ударил перфоратором в колонну – пора вставать!
Варвара выбралась из-под одеяла, осторожно спустила ноги на пол, пол был холодный, накрывшись одеялом, она спряталась под ним от режущего уши сверления, трогая холодный пол ступнями, словно воду перед купанием. Сверлить перестали, мерно стучал молоток, она слышала, как внизу работают шпателем, нанося слой штукатурки. За это недолгое время она изучила все стадии, так как в одном месте ремонт заканчивался, а в другом только начинался. Она встала и побежала в ванную.
Наплескавшись под горячим душем, Варвара вошла на кухню и закрыла окно, не смотря на солнце в квартире было довольно холодно. Взяв со стула домашнюю оранжевую футболку, в которую можно было завернуться, футболка спускалась ей почти до колен, Варвара села за стол и взяла телефон в руки. Ей десять раз звонил Дима, отправил кучу сообщений в мессенджеры, чтобы она ему срочно перезвонила. Варвара нажала на вызов, Дима взял трубку через две секунды.
– Мама, наконец-то! – раздраженно сказал он.
– Доброе утро, Димочка, – прошептала она, связки расслабились, но напрягать горло ей не хотелось, а шепот у неё получался довольном милым, непохожим на карканье простывшей вороны, так она себя называла, переслушивая записи своей речи.
– Доброе утро, мама! Ты чего трубку не берёшь?
– Я спала, поздно легла, а уснула под утро ещё раз. И ничего не рано, только половина одиннадцатого.
– Раньше ты вставала в шесть утра, – язвительно сказал Дима. – Я
