отбросив назад.
В операционной играло радио, хирурги шутили с медсёстрами, обсуждая, кто и когда поедет в отпуск. Операцию перенесли, пациент никак не хотел принимать наркоз.
– Как дела? – спросил главный хирург ассистента, заканчивая операцию. Он сделал аккуратный разрез, заметный шрам, конечно же, останется, но и у пациента их было предостаточно. Он зашил последнюю артерию и кивнул ассистенту.
– Всё в норме, дыхание, пульс, хорошо спит, – ответил ассистент, вводя световод с камерой в разрез.
¬– Да? А мне вот кажется, что нет, – хирург сам посмотрел на монитор. – Слишком активная мозговая деятельность, не находишь?
– Возможно, а это имеет значение? –¬ удивился ассистент.
– Всё имеет значение, – ответил хирург и посмотрел в другой монитор, показывающий картинку внутри тела. – Всё, зашивай. Проверь на кровотечения. И чтобы шрам был идеальный, а то заставлю переделывать.
¬– Вас понял, –¬ обрадовался ассистент, беря инструменты с лотка, который ему поднесла медсестра.
– Наркоз в норме, сам посмотри, – сказал анестезиолог, указывая пальцем на значения. – Уже много вкачали, долго будет спать. Можно снизить, вы же закончили?
– Погоди, ещё надо нормально зашить, – хирург подошёл к лицу Варвары, внимательно смотря на неё. Что-то ему не нравилось, ему казалось, что она вот-вот проснётся.
Глаза Варвары забегали под веками, хирург бросился к монитору – наркоз шёл, много. Варвара открыла глаза, яркий свет лампы ослепил её, она почувствовала, как кто-то копается в ней. Острая боль ударила в голову, позвоночник, руки, ноги. Её забила судорога, зубы застучали так, что все присутствующие отпрянули назад. Первым пришёл в себя анестезиолог, сунувший ей рот пластиковую колбу, в которой был упакован инструмент. Колба треснула, скрипела под сильными челюстями, но держалась. Он выкрутил расход на полный, реакции не было. Внезапно судорога прекратилась, Варвара подняла вверх левую руку, вырывая катетер, и повернула к нему лицо. Варвара пыталась ему что-то сказать, но пластиковая пробирка мешала. Он вытащил её, Варвара глубоко вздохнула и прошептала: «Им нет места в нашем мире». После этих слов, она закрыла глаза и отключилась.
¬– Чёрт, что это было? – испугался ассистент.
– Работать потом обсудим, – прохрипел хирург, сам устанавливая вырванный катетер.
Он отстранил ассистента и зашил Варвару, быстро, легко. Анестезиолог отключил подачу наркоза, вводить заново было бессмысленно, пациент отключился, а ему светило долгое разбирательство.
– Как думаешь, что это могло быть? – спросил его хирург. – Может аппарат врёт?
¬– Нет, его недавно обслуживали, –¬ ответил анестезиолог. – Может дело в растворе, нам закупили у другого поставщика, дженерик.
– Понятно, вполне возможно, – кивнул хирург, водя по животу Варвары датчиком УЗИ. – Всё, мойте и в реанимацию. Как проснётся, вызовите меня.
Раздался жуткий грохот, потом ещё один, ещё, канонадой заставляя дрожать стены. Все переглянулись, грохот повторился несколько раз.
– Фу ты! Гроза! – расхохотался анестезиолог. ¬Вот ведь чертовщина какая!
– Именно чертовщина, я же вам говорила, что это Баба-Яга! – воскликнула медсестра. ¬ Я её сразу почуяла!
– Прекратить! –¬ гаркнул хирург. ¬Нашли, тоже мне! Женщина натерпелась такого, что нам и не снилось! Всю операцию молчала, понимаете?!
Он вышел, ворча под нос. Медсестра ухмыльнулась, что было заметно даже сквозь маску, и покачала головой.
– Я же не хочу сказать, что она плохая. Но так оно и есть. Я знаю.
¬– Ты всё знаешь, и не сомневаемся, – хмыкнул ассистент.
– Смейся-смейся, маленький ещё, – сказала медсестра и принялась за работу. – Я готова поспорить, что она сейчас не здесь, а там, за границей мира.
– Какого ещё мира? – удивился ассистент, помогая ей.
– Как какого, нашего, мира живых. Ты в детстве сказок не читал? – ¬ рассмеялась она.
– Читал, хватит уже чушь нести! – обиделся ассистент.
– А может и не чушь, – анестезиолог подошёл к Варваре и поправил ей голову, и с искренней заботой смотря на расслабленное лицо человека под наркозом, делавшего из любого урода и мертвеца. – Я иногда думаю, что граница очень зыбка, таких вурдалаков встречаешь в жизни.
¬– Это да, упырей что-то стало много, – согласился ассистент. – Как ящик не включу, так рука сама к сейфу тянется.
– А что там у тебя? Небось, золото и бриллианты? – улыбнулась медсестра, легко толкнув молодого человека локтём, чтобы он не дулся.
– Если бы, одна двухстволка и где-то штук двести патронов, причём сорок на кабана.
Варвара открыла глаза. Она стояла посреди поляны, недалеко от пряничного домика. На пороге стояли Лена и Каролина, держа в руках серпы и ножи, а со всех сторон их окружали вурдалаки, громко крича, улюлюкая. Варвара видела, как трясётся от страха Каролина, как она старается держаться, но паника уже овладела ею. Лена была бледная, ожесточённая, готовая наброситься на первого же, кто приблизится к ним. Каролина уронила нож, и вурдалаки загоготали, придвинувшись к домику.
Кто-то вонзил кол в Варвару, боль прошла через позвоночник, и тут же пропала. Кол загорелся и опал чёрным пеплом на землю. Небо загрохотало, на поляну посыпались молнии, ударяя в деревья, лес загорелся. Каролина увидела, что на Варвару бросилось трое с кольями, и закричала от ужаса, побежав к ней. Она не успела сделать и десяти шагов, как один из вурдалаков воткнул ей в бок кол, пригвоздив к земле.
Варвара повернулась к нападавшим, вурдалаки застыли на месте, опустив оружие. Кто-то совсем рядом зарычал команду, и они бросились на неё. Варвара поймала молнию и разрезала всех троих на части. Трава загорелась, огненным вихрем проносясь по поляне. Молнии били ещё яростнее, они били прямо в Варвару, отлетая от неё, ударяя в обезумевшие от страха ряды нападавших. Вурдалаки горели, кричали от боли, бежали к лесу, спасаясь, и не успевали, опадая чёрным пеплом на горящую траву. Огненная стихия неистовствовала, уже было трудно понять, что происходит на самом деле – лес горел, земля горела, горело небо и плавился воздух. Вспышка, грохот, ещё вспышка, взрыв и… небо разверзлось, выливая на горящую землю тонны воды, разбивая застывшие фигуры огненных уродцев, пытавшихся и в последний момент ударить хоть кого-нибудь, забрать его с собой. Ливень усиливался, сплошной стеной закрывая небо. Варвара шла по поляне, как слепая, ничего не видя из-за потоков воды. Руки обхватили две дрожащие фигурки, прижали к груди. И девочки успокоились, почувствовав тепло, запах тёплого хлеба, молока, другой: добрый, настоящий, перекрывающий мерзкую чёрную вонь, облепившую бедных детей с ног до головы. Варвара отвела их к дому и отдала Лене, застывшей на месте. Лена встрепенулась и увела детей в тепло.
Каролина лежала на земле, с трудом дыша. Она не увидела Варвару, она не знала, что произошло, просто стало немного легче, когда пошёл дождь. Варвара выдернула из неё кол, склонилась над дочерью и подняла, взяв на руки. Кровь струилась по рукам Варвары, горячая живая, кровь Каролины. А она не узнавала её, не узнавала себя, не понимала, где находится, прося, моля о помощи, звала маму, боялась, молила не приходить, спасти себя… она бредила, лёгкая, теряя нитку жизни, тяжёлая от страшной раны, от тяжких страданий. Варвара принимала на себя её боль, пока не упала на колени, не в силах идти. Выбежала Лена, помогая подняться, уводя в дом.
27. Зима
Лес почернел, застыл, изгородью обугленных скелетов, упершись в свинцовое небо. Дождь лил, не переставая, стирая границы дня и ночи, заболачивая землю, не успевавшую втянуть в себя потоки воды. Пряничный домик оказался отрезанным, брошенным в болото, вода поступала к самой двери, стучалась, но не смела войти, откатываясь назад.
В какой-то момент дождь утих, небо подёрнулось, расползаясь, открывая дорогу новым облакам, белым, тучным, и пошёл снег. Крупные снежинки падали на мокрую землю, пропадали в болотах, растворялись, превращаясь в серую кашу, но снега было так много, что он вскоре заполнил собой всё. Ещё чернел лес, облепленный мокрым снегом, напоминая о буре, но и он вскоре скрылся, надев чистый белый кафтан. Из-за туч выглянуло солнце, охнуло от увиденного, ласково погладила склонившиеся перед ней белые деревья, замёрзшую землю. Снег сыпал и сыпал, уже мелкий, крепкий, ледяными звёздами накрывая землю, очищая, усыпляя.
В пряничном домике было тепло и хорошо. Все спали, вот уже много-много дней все спали. Первые дни Лена пыталась помогать, ухаживать за Каролиной, менять повязки, пока не свалилась на пол, сражённая зимним сном. Варвара отнесла её на большую кровать к двум маленьким девочкам, отмытым и накормленным. Девочки уснули первыми, ещё когда шёл дождь, и так и не просыпались. Варвара укрыла всех большим одеялом, посидела немного на краю кровати, слушая, как тихо спят дети, как подрагивает во сне Лена, борясь со сном, не в силах больше бороться. Варвара погладила Лену по голове, и та успокоилась, замерев в глубоком долгом сне. Сон будет долгим, в этот сказочный мир пришла зима, он затаился, замер, выжидая, оберегая себя и своих жителей от гибели.
Варвара вернулась в общую комнату, где возле негаснущей печки лежала Каролина. Она спала, не двигаясь, как мертвец, и лишь по бледно-розовым губам и теплым рукам можно было догадаться, что она жива. Рана затянулась, небыстро и недолго, больно, очень долго терзая Каролину. Варвара сняла повязку, крови больше не было, рана не вскрывалась. Она накрыла Каролину простынёй, поцеловала в лоб и вышла в сени.
У двери стояла большая холщовая сумка, Варвара легко подняла её, она была лёгкая. Выйдя за дверь, она глубоко задышала, свежий морозный воздух отрезвил голову, она слишком долго находилась здесь, опасно долго. Из лесу вышел огромный лось и побежал к ней. Зверь остановился перед крыльцом и покорно склонил голову, подогнув передние ноги. Варвара надела на его шею сумку, по-доброму потрепала за уши, погладила морду. Лось закивал, принимая ласку, понимая указ.
«Иди, тебе надо спешить», – беззвучно сказала Варвара. Лось поднялся и быстрым шагом ушёл в лес. Варвара проследила за ним, зорким взглядом выхватывая его фигуру среди частокола белых кафтанов. Солнце согрело её лицо, она посмотрела на него, улыбнулась и закрыла глаза, мгновенно растворившись в тёплых лучах и звенящем от мороза воздухе.
В палату ворвался высокий врач, белый халат туго обтягивал широкие плечи и выпирающий живот. Он подошёл к койке, где лежал окутанный датчиками пациент, принялся толстыми пальцами тыкать в монитор, выводя тренды за ночь.
¬– Она не просыпалась, без изменений, – сказала ему медсестра, меняя капельницу.
– Вижу, что без изменений. Неделю уже лежит, будто спит, честное слово, – он сокрушённо покачал головой. – Что делали?
– Всё по журналу. Сейчас докармливаю, – ответила медсестра, устанавливая новый пакет с глюкозой. – А она же живая, правда? Мне Пётр Михайлович сказал, что у неё уже такое было.
– Да, Пётр говорил. Живая, посмотри на мозговую деятельность, – он вывел на мониторе график за сутки. – Как бы у нас с тобой кривая не была бы площе, понимаешь?
– Не совсем, она думает о чём-то? – спросила медсестра, закончив с капельницей. Она выровняла поток и поставила себе таймер на телефоне.
–
