Возможно, Пётр рассказывал, что у неё раздвоение личности, живёт в двух мирах. Это с её слов, а мне кажется, что у неё в порядке с головой, мы же тоже любим пофантазировать, ты то точно.
– О, да! Я себе уже нафантазировала отпуск в следующем месяце. Можно, а? – медсестра лукаво посмотрела на него, светясь обворожительной улыбкой.
¬– Вот выпустим нашу Бабу-Ягу, тогда пойдёшь, сразу подпишу, даю слово, – ответил он и пошёл к окну. В палате было ещё три койки, но на них никого не было, больница ждала новый поток через неделю. Он открыл окно, впуская свежий воздух и шум улицы. – Мне кажется, что нашей пациентке не хватает солнца.
– Нам всем его не хватает, – улыбнулась медсестра. – Я тогда билеты беру, вы мне обещали.
– Подпишу, я тебя разве когда-то обманывал? – строго спросил он.
– Нет, никогда, вы же не главврач? – ответила она, они дружно рассмеялись и вышли из палаты.
По палате разнёсся аромат цветущих деревьев, под окнами был островок фруктового сада, притаившегося у бетонного забора, пели птицы, солнечные лучи, лишённые преграды в виде жалюзи, заполняли палату жёлтым светом, играя на стенах, отбрасывая весёлых зайчиков от хромированных частей. Казалось, что жизнь ворвалась в этот склеп, напористая, весёлая, добрая, наглая, бесцеремонная. На подоконник сел дрозд, чёрная птичка осторожно осмотрелась и решила не залетать в палату, ей, очевидно, не понравился запах, а может она не нашла ничего интересного для себя, всё может быть. Птица запела, подпрыгивая на месте, ей вторил другой голос снизу, в этот момент улица освободилась от машин, нагруженных автобусов, и было даже слышно, как ветер шевелит зелёную листву.
Варвара открыла глаза и повернула голову к окну. Она увидела дрозда, улыбнулась и вздохнула, почувствовав гнетущую тяжесть слабости. Птичка допела свою серенаду и улетела, вновь загудела улица, пронеслись мотоциклисты, будто бы кто-то открыл задвижку, выпуская грязный поток шума на волю. Варвара пошевелилась, дёрнула рукой, датчик слетел на пол, а монитор истошно запищал, теряя связь с пациентом.
Через две минуты в палату вбежала медсестра, а за ней и хирург. Медсестра проверила другие датчики, поправила капельницу.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Варвару хирург.
– Так себе, – прошептала Варвара.
¬– Это нормально, – кивнул он и обратился к медсестре, – снимай капельницу.
– Мне очень хочется есть, – прошептала Варвара.
¬– О, вот это хорошо, – обрадовался хирург. – А то мне бы не хотелось в вас силой заталкивать еду.
– Не надо, я сама, – Варвара попыталась сесть, но он деликатно уложил её обратно.
– Пока лежите, я вам не давал разрешения двигаться.
¬– Я поняла. Знаете, как хочется размяться? – улыбнулась Варвара. – У меня руки болят, давно не занималась.
– Забудьте, на месяц точно. Не торопитесь, лучше нормально восстановиться. Операция ваша прошла успешно, но вы, конечно, напугали нас! – он улыбнулся и вздохнул. – Не пугайте так больше.
– Постараюсь, – прошептала Варвара и посмотрела на медсестру. – А вы куда хотите поехать в отпуск?
– На море! – радостно воскликнула медсестра и зажмурилась от удовольствия. ¬ Мы решили в Грецию. Так вы всё слышали, да?
– Да, – Варвара загадочно улыбнулась. – А может мне так показалось.
– Ну вы хитрая, – с уважением сказала медсестра.
– Я же ведьма, Баба-Яга, – улыбнулась Варвара.
– Это мы в шутку, мы не хотели вас обидеть! – поспешила оправдаться медсестра. – Честное слово!
– А я не обижаюсь, мне даже нравится, по-моему, я похожа, – сказала Варвара. – Можете так в карте и написать вместо фамилии.
Медсестра переглянулась с хирургом, потом с Варварой, прыснула от смеха, попыталась вернуть серьёзное лицо, но у неё не получалось.
– Мне бы ваше чувство юмора, а то я загоняюсь по каждой ерунде! – сквозь смех сказала медсестра.
– Я не исключение, – сказала Варвара и посмотрела на хирурга. – Так вы будете меня кормить, или я сама пойду, поищу столовую?
Ксюша проснулась от внезапного звука. Ей показалось, что снаружи кто-то ходил, она прислушалась, но это бил по камням дождь. Она посмотрела на очаг, камни светились, согревая пещеру, рядом лежал волк, зашитый, обтянутый лентами бинтов. Зверь спал, вот уже много дней он спал, отказываясь есть. Ксюша меняла повязки, отстирывая грязные, пропитавшиеся кровью и гноем, по нескольку часов кипяча их в котелке. На Марке всё зажило очень быстро, она поила его отварами из кореньев и цветов, пыталась поить волка, Огонёк пил мало, тяжело вздыхал и проваливался в тяжёлый сон.
Марк, не просыпаясь, сильнее прижал её к себе, желая согреть, защитить. Она успокоилась, шум дождя стих, и ей показалось, что пошёл снег. Ксюша забылась тревожным сном.
Сколько они так спали? Может день, может больше, время не существовало, ничего не существовало больше, ни жажда, ни голод, только тягостное желание забыться, не просыпаться. Ксюша проснулась, волк стоял у очага и смотрел на выход из пещеры, заложенный лапником, чтобы холодный воздух не проникал внутрь. Она высвободилась из объятий Марка, мальчик спал, сколько ему было лет? На вид, как ей, может чуть больше. Она быстро, как бы украдкой, поцеловала его в губы, краснея от своей шалости, и подошла к волку. Огонёк прижал морду к ней, он был здоров, сильно исхудал, но она ощутила, как налились его мышцы, как разгорелся внутри него огонь.
¬– Что случилось, милый? – шепотом спросила она волка и прислушалась, ей показалось, что у входа кто-то сопел. Волк ткнул её мордой в грудь, подтверждая, что он тоже слышит.
– Это друг?
Волк завилял хвостом, ещё раз ткнув мордой в Ксюшу.
– Давай посмотрим, – предложила Ксюша.
Она разобрала лапник, стараясь не шуметь, и они вышли наружу. В первый момент она ослепла от яркого солнца, отражённого от белого снега, накрывшего собой всё. Она зажмурилась, задрожала от холода, голые ноги сковал мороз. Волк потянул её за руку вперёд, взяв ладонь в зубы. Она пошла, за ним, медленно открывая глаза, постепенно привыкая к яркому свету. Солнце осветило девочку, и она немного согрелась, оглянулась на озеро,¬ оно замёрзло, толстый слой льда покрывал бушующую воду, берег был чист, ни вурдалаков, ни трухлявых деревьев, только ровный снежный настил, по которому не ступала ни одна лапа.
Ксюша вспомнила, как они ждали, пока вурдалаки уйдут, дрожали от страха, им казалось, что вот-вот и их найдут, но вурдалаки, опьянённые победой над волком и ведьмой, бросились в лес. Она посмотрела на волка, живого и здорового, не того, полумёртвого зверя, которого на руках унёс в пещеру Марк, которого она, слепая от слёз, лечила, зашивала, бинтовала, ласкала, гладила, перемешивая целебную мазь со слезами, голубыми вспышками падавшими из её горящих глаз. Марк боялся Ксюшу в этот момент, менявшуюся в лице, подрагивающую от внутреннего напряжения.
Волк остановился, и она, наконец, увидела огромного лося. На боку зверя был страшный шрам, лапы были усеяны затянувшимися порезами, и слабо затянувшимися шрамами. Лось склонился перед ней, с благодарной покорностью глядя на девочку.
¬– Это же наш лось! – обрадовалась Ксюша и бросилась обнимать лося. Зверь радостно мычал, бил копытом, а волк прыгал возле него, по-доброму хватая зубами за ноги. Слёзы хлынули из глаз Ксюши, она прижималась к тёплому зверю, гладила его, не замечая сумку на шее.
Лось мотнул башкой, сумка врезалась в Ксюшу. Она сняла её, внутри была одежда, какой-то инструмент, хлеб и замёрзший кувшин с молоком.
¬– Это тебе Варвара дала? – спросила его Ксюша, лось кивнул в ответ. – А к ним можно пройти?
Лось отрицательно покачал головой, идти в лес было опасно, она и Марк один раз пытались, но быстро вернулись назад, лес не пропускал их, отводя подальше от опасных мест, выводя обратно к пещере.
Вышел Марк, он увидел лося и Ксюшу, сидевшую прямо на снегу и копавшуюся в сумке. Волк подбежал к нему, несильно укусив за ногу. Марк погладил волка, дрожа от холода, радуясь тому, что дождь закончился, а на небе светит яркое солнце.
– Марк! Иди к нам! – помахала ему Ксюша. – Смотри, что нам принесли!
Он подошёл и потрепал лося по морде.
– Привет, дружище, – сказал Марк лосю, зверь радостно промычал, забив копытам.
¬– Это для тебя, – Ксюша достала из сумки штаны и куртку, они были точно по размеру Марка. – А ещё валенки и шапка!
Она достала валенки, шапку, удивительно, как в такой сумке это могло поместиться. Она достала свою одежду, быстро натянула штаны, заправила в них сарафан и надела куртку. Ей стало тепло, только ступни мёрзли. Ксюша прыгнула в свои валенки и надела шапку. Вид у неё был смешной и хулиганский. Марк оделся, взял сумку и проверил содержимое. Он вытащил инструменты на снег – это были два молотка, тяжёлых и больших, пила, огромный топор, скобы, верёвки и ещё много всего. Он всё вытаскивал и вытаскивал, поняв, что у сумки нет дна. Сложив всё обратно, он повернулся к озеру и сказал.
– Пора в дорогу. Пока озеро замёрзло, мы сможем быстро перейти его. Путь не долгий, но и не близкий, всё зависит от нас.
– Ты имеешь ввиду от нашей скорости? – спросила Ксюша.
– Нет, можно даже бежать, а путь короче не станет. Всё зависит от нашего желания. Если мы не хотим туда идти, то путь окажется бесконечным, – объяснил он.
– Мы должны найти Алёнку! – твёрдо сказала Ксюша. Лось громко замычал, затопав на месте. – Ой, ты тоже пойдёшь с нами?
Лось часто закивал, подставляя шею под сумку. Марк похлопал его по спине.
– Ксюша, ты поедешь на нём, он сможет проводить нас до границы миров, – сказал Марк, лось кивнул, подтверждая.
– А почему не дальше?
– Он живёт в этом мире, там он исчезнет навсегда, – ответил Марк. – Давай поедим, я там видел хлеб и сыр, соберём наши вещи и пойдём.
¬– Да, надо ещё очаг забрать! – обрадовалась Ксюша. ¬ А ещё я наберу кореньев, трав, или не наберу?
Она с тоской посмотрела на замёрзший лес, ей было и радостно от того, что они идут за Алёнкой, она боялась, не зная, что их ждёт, от попытки представить себе всё то, что рассказывал ей Марк, у неё кровь стыла в жилах. Надо было идти, как можно скорее!
28. Белая пустыня
Мир растерял все краски, бесконечный, однообразный и равнодушный. Белая слепящая бездна, поглотившая пространство, белый слепящий свет солнца, отражённый от девственного снега, слепой стеной поднимаясь к белоснежным облакам, заволакивающим небо, ни края, ни конца, ни горизонта, ни следов, только вперёд, не оборачиваясь, чтоб не увидеть, как следы превращаются в ничто, как ты сам начинаешь растворятся в этом белом свете.
Над ними пролетели чёрные птицы, отбрасывая широкую тень. Ксюша задрала голову, желая разглядеть их, но ничего кроме слепящего света не увидела. У неё заболели глаза, и она уткнулась лицом в шерсть лося, зажмурив глаза. Рядом шёл Марк, упорно пробираясь через глубокий снег, Огонёк убегал на разведку, далеко, Ксюша почти не видела его, пребывая в тяжёлом полузабытье. Марк рассказал, что она заболела снежной болезнью, эта слепота временная, а она боялась, что заснёт и больше не проснётся, борясь со сном, в ужасе просыпаясь, хватаясь за шерсть зверя, не понимая где она, почему она здесь. Затмения были частыми и короткими, а ей они казались бесконечно долгими. Она не узнавала этот мир, ещё недавно добрый, яркий, красочный, превратившийся во
