несколько сотен вооружённых кольями, обмотанных верёвками, готовые набросить крюк, пойти на абордаж. Он обернулся к реке, волк нервно дергал лапами, переминался, танцуя странный танец. Марк увидел впереди посреди левого рукава какое-то смутное движение, Ксюша сильнее сжала его руку, и он увидел то, что видела она, не смотря туда. Вурдалаки тоже заметили их, теперь они меняли построение, несколько лодок-деревьев плыло против течения к ним, вурдалаки неумело орудовали длинными ветками, используя их в качестве весёл.
– Направо, – сказал Марк и взялся за весло. Река помогла ему, плот легко выбрал верный курс, поймав начало быстрины. Его понесло к узкому проливу, скоро они должны были влиться в бурный поток. Марк отложил весло, и жестом приказал девочкам встать у мачты. Он спустил парус, смотал его, крепко привязав, а потом стал привязывать девочек, дав каждой нож в ножнах, девочки привязали его себе на пояс. Ксюша попросила маленький топор и привязала его к себе рядом с ножом. Волк не захотел быть привязанным, готовясь к бою, зверь видел, как вурдалаки, поняв, что их добыча ускользает, бросились к проливу, вскарабкиваясь на скалистый берег, падая вниз, но на смену упавшим поднимались другие, протягивая за собой верёвку. Марк обвязал волка за туловище, сделав подобие уздечки для ездовых собак, схватил весло и приготовился к первому удару о пороги.
Удар был сильный, плот развернуло, последовал второй удар, и плот развернуло в другую сторону, он теперь нёсся боком. Удовлетворившись двумя ударами, река дала возможность Марку отбиваться от порогов, корректируя курс. Внезапно на плот со скалы прыгнул вурдалак. Он промахнулся, упал на камни и, зарычав от боли и досады, скрылся под водой, подхватываемый чёрной рекой. Девчонки закричали от страха, зажмурились, крепко схватившись пальцами за рукоятку ножа.
Второго вурдалака Марк удачно сбил с плота. Нападавший не успел приземлиться, как получил удар веслом в голову, и свалился в воду. Марк отлетел в другую сторону, не успел быстро подняться, как на плоту уже стоял вурдалак, замахнувшийся на него деревянным копьём. Волк бросился на вурдалака, вгрызаясь в шею, и они оба свалились в воду. Марк вскочил, отбил другого нападавшего, сбив его с плота, быстро взглянул назад, волк плыл за плотом, верёвка крепко держала его, но зверь никак не мог нагнать плот.
Удар, Марк на секунду потерял сознание, вскочил, а в него вцепился крепкий вурдалак с огромными руками. Он не видел его лица, искажённое злобой и со следами сильного разложения оно утратило человеческий вид. Марк боролся из последних сил, пытаясь сбить вурдалака в воду, но тот побеждал, всё ниже склоняясь к его шее, чтобы вгрызться в Марка. Просвистела верёвка, и кривой крюк из ржавой арматуры вцепился в мачту. Плот потянули к берегу. Марк увидел, что до конца пролива оставались считанные метры, так ему показалось, он увидел, как Ксюша разрезала на себе верёвку, полезла на мачту и, опасно усевшись на рее, стала рубить топором ту часть мачты, в которую вцепился гарпун. Она не могла достать до верёвки, чтобы перерезать её. Рука неуверенно держала топор, но удары были сильные, мачта трещала, сухое дерево растрескивалось. Марк ощутил зловонное дыхание прямо над собой, вурдалак уже вцепился в его шею, и мальчик последним рывком покатился в воду.
Холодная вода придала ему сил, он оттолкнул противника, не ожидавшего такого поворота, но вурдалак кинулся к нему, сильным ударом в голову посылая Марка в нокдаун. Руки его ослабели, он понял, что вурдалак уже схватил его и пытается всплыть. Марк потянул себя и его вниз, туда, к чёрной реке. Чьи-то руки обхватили ноги Марка, затягивая к себе, а он намертво вцепился в ноги вурдалака, таща его за собой. Марк не видел, что происходит, он потерял зрение от напряжения, перед глазами плавали красные круги. Он почувствовал, что кто-то оттолкнул его, он освободился, но чёрная река уже подхватила, унося за собой. Зрение вернулось, он с трудом открыл глаза и увидел, как его противника схватили четыре руки и потащили ниже. Марка толкнули вверх, сначала слабо, неумело, но второй толчок был верный, он попал в белую реку, замахал руками, желая быстрее всплыть, и вырвался на поверхность. Острый сук больно ударил в лоб, он услышал крик Ксюши и схватился за свой якорь. Она сумела отрубить мачту, вытащила волка и, видя, что Марк показался, бросила ему один из якорей. Плот уже вышел из пролива, оставив позади вурдалаков, грозивших им со скалы, Алёнка кое-как работала веслом, не позволяя плоту далеко уплыть.
– Держись! Мы тебя сейчас вытащим! – крикнула Ксюша и схватилась за верёвку.
Волк взялся зубами и резко потянул, Ксюша успевала направлять верёвку, чтобы она не запуталась, а волк наматывал якорь вокруг обломанной мачты. Когда Ксюша отрубила кусок мачты с гарпуном, железный крюк успел хватиться за рею и свалить мачту, утащив за собой рею с парусом, который плыл за ними, их верёвка оказалась прочнее, и гарпун остался ни с чем.
Марк залез на плот, Ксюша ахнула, увидев, как из шеи льётся кровь в местах укусов, и бросилась к сумке, надёжно привязанной к нижней части мачты. Марк лёг на плот, не в силах подняться. Ксюша хлопотала над ним, молчаливая, серьёзная, дав волю чувствам только тогда, когда закончила работу.
– Ура! – закричала Алёнка и запрыгала от радости. ¬Мы вырвались, вырвались!
– Да? – Ксюша отошла от Марка и подошла к ней, Огонёк тоже радостно вилял хвостом. ¬ – Почему ты так думаешь?
– Я знаю! Видишь, это же наша гора! Ну, та, на другом конце озера, видишь?
Ксюша вгляделась вперёд, река разлилась так широко, что больше не было видно берегов, течение несло их куда-то вперёд, а в чёрном тумане дрожал рельеф белоголовой горы, так похожей на ту, которую ещё недавно она с Алёнкой решили изучить, найти там пещеры, может быть клады. Сил сомневаться больше не было, она поддалась этой преждевременной радости, доверяя звериному чутью Алёнки и волка, сама она больше не видела опасности впереди, а редкий встречный ветер приносил с собой прохладу и отголоски ледяного шторма.
35. Оттепель
Чёрное небо напряглось, задрожало и устало вздохнуло, что-то мокрое и холодное посыпалось с него на землю, на воду. Снег, ещё не белый при взгляде, но чистый по своей природе, нарастающий, мокрый, падавший крупными снежинками, оставаясь на земле некрасивыми шмотками, тая, растекаясь грязными лужами. Небо открылось, и снег повалил, плотным занавесом закрыв пространство, слепящий, твёрдый, он креп по мере того, как падала температура воздуха. На земле комковались небольшие сугробы, снег падал в воду, и медленно таял, река замерзала, останавливала ход, покрываясь тонкой коркой льда. Плот упёрся в тонкий лёд, разбил его, продвинулся вперёд на несколько метров и остановился, зажатый со всех сторон ледяным капканом. Если бы сейчас ударить по льду веслом, пробить его шестом, то плот смог бы вырваться в ближайшую заводь, продвинуться ещё на десяток метров, чтобы окончательно застрять во льдах.
Никто не бил веслом, не пытался оттолкнуться шестом от берега, плот послушно встал и ждал, когда неторопливый лёд обхватит его со всех сторон, по-дружески станет сдавливать, проверять на прочность. Плот спал, глубоко, завернув своих пассажиров в парус, очаг горел еле-еле, бессильный против надвигающейся стужи. Брёвна заскрипели, лёд сдавил плот, приподняв один угол, будто бы хотел выдавить, снег повалил ещё сильнее, и через несколько часов плот был полностью занесён снегом.
Ксюша проснулась от удара, навес рухнул на них под тяжестью снежной шапки. Она попыталась встать, но поняла, что вес снега слишком велик, паника охватила её, Ксюша забилась, истошно закричав от страха. Её крик не сразу дошёл до остальных, утомлённые долгой однообразной дорогой, они уснули, накрывшись высохшим парусом, как одеялом, планировали поспать пару часов, усталость от тревоги сморила всех, и они уснули мёртвым сном. Плот проплыл всю реку до самого озера, застряв во льду. Ксюше удалось вылезти из-под навеса, она, извиваясь как змея, выползла наружу, ослепла от яркого солнца, от белоснежной пустыни, горевшей в солнечных лучах. Она закричала от радости, но поняла, что друзья её не слышат, находясь под властью сна. Она попробовала сбить шапку снега руками, но от этого было мало толку, снег примёрз и больно колол руки. Она нащупала ногой весло, откопала его и стала сильными размашистыми движениями сбивать снег. В ней проснулась огромная сила, она смеялась и плакала одновременно, кричала, чтобы они проснулись. Сбив шапку, она стащила навес, сдёрнула парус со спящих, стала бить их по щекам, толкать в бока, но они очень крепко спали, только стали дышать ровнее, спокойнее. Ксюша посмотрела на солнце, ища поддержки, попробовала сильнее бить по щекам Марка и Алёнку, досталось и волку, но зверь даже не шелохнулся. Тогда Ксюша, нахмурившись, склонилась над Алёнкой, открыла шею и больно укусила, до крови. Сладкий вкус крови обрушился лавиной на неё, ей хотелось пить больше и больше, но Ксюша держала себя в руках, она смочила пальцы кровью и намазала губы Алёнке, девочка чмокнула губами и зашевелилась. Ксюша открыла шею Марка и укусила, теряя голову, опомнившись не сразу, вкус крови заставил её укусить сильнее, чтобы кровь ударила в рот фонтаном. Большую часть она проглотила, остатки влила из рта в рот Марку. Оставалось ещё немного крови на шее Марка, рана затягивалась, Ксюша слизала её и, повернув морду волка, плюнула ему в пасть. Волк открыл глаза и лизнул её лицо.
– Ну вставайте же! – воскликнула Ксюша, нетерпеливо размахивая руками. – Мы же дошли, мы дома!
– И правда, – Марк сел и схватился рукой за шею, рана заживала быстро, но ещё саднила. Он посмотрел на Ксюшу, рот у неё был вымазан в крови, она смеялась, обнажая красные от крови зубы. Ему захотелось спросить, почему она не укусила себя, но он вовремя остановился, Ксюша вся дрожала от напряжения, ноги и руки болтались, лицо было очень бледное, она с трудом стояла на ногах. Он огляделся, увидел отброшенный тент, огромные комья замёрзшего снега, в которые было воткнуто весло, неужели это сделал она одна?
– Ксюшенька, это ты снег сбила?
– Да, я! – радостно ответила Ксюша, ноги её подкосились, и она упала без сил.
– Ксюша! – Алёнка вскочила и бросилась к ней.
– Сейчас, надо немного отдохнуть, – прошептала Ксюша.
Марк сел рядом, с тревогой глядя на бледное лицо Ксюши, голова лежала на коленях у Алёнки, а тело билось в мелкой болезненной судороге. Марк снял с пояса нож и хотел уже резануть себя по руке, но Ксюша остановила его, схватив за руку.
– Не надо, больше не надо чужой крови, – прошептала она.
¬– Но, а как по-другому? – удивилась Алёнка.
– Я знаю, я поняла, что надо делать, когда, – Ксюша облизнула губы, почувствовав снова вкус крови Марка и Алёнки. – Я знаю, просто знаю. Дай мне сумку.
Алёнка помогла ей подняться, а Марк откопал сумку и дал Ксюше. Она вытащила оттуда чистое полотенце, хлеб и сыр. Алёнка быстро расстелила полотенце на снегу и привычным движением разломила хлеб на четыре части. Ксюша извлекала чашки, три небольшие и одну большую для волка, а потом кувшин. Ксюша развязала платок на кувшине, там было молоко, белое, как снег, даже ещё белее. Она
