серьёзными.
Марк кивнул, Ксюша взяла ножницы и разрезала пропитавшуюся кровью рубашку Каролины. Марк сильно смутился, увидев её голой, побледнел. Каролина подмигнула ему, чтобы он не смущался.
¬– Будет больно, – сказала Ксюша, разматывая неумело сделанные повязки, разрезая их ножом.
– Я знаю, я готова, – прошептала Каролина.
Ксюша привычно вытянула руку с ножом в сторону, волк опалил лезвие пламенем, накалив добела, и Ксюша точным сильным движением разрезала плохо зажившую рану Каролины, выпустив наружу сгусток вонючего чёрно-жёлтого гноя. Каролина заплакала от боли, ещё сильнее побледнев. Ксюша показала Марку, где надо приподнять, и он без эмоций приподнял Каролину, повернул так, чтобы рана не касалась постели, и держал до тех пор, пока она не закончила.
36. Одинокий камень
Лето плавно двигалось к концу, уже стали краснеть листья, всё чаще жаркий воздух прорезывал прохладный ветер, возникавший внезапно, напоминая, что скоро осень, а потом зима. Варвара не заметила это лето, дни пролетали один за другим, без остановки, не хватало времени остановиться, отдышаться, подумать. Она взяла на себя привычную рабочую нагрузку, честно отрабатывая по шесть-восемь часов в день, включая выходные. Три-четыре раза в неделю она ездила в мотоклуб учиться, скоро должен был быть экзамен, и сдача на права, она не боялась, и это было удивительно, когда она сдавала на авто сама, экстерном, то думала, что никогда не сдаст, получая каждый раз придирки от инспектора «в городе», начиная шесть раз весь путь заново. А ещё три дня в неделю у неё были тренировки с ребятами на площадке, она часто ездила в Диме и Марине, играя с детьми и помогая молодой матери отдохнуть от этого счастья, придти в себя. Времени не было совсем, Варвара понимала, что она это делает нарочно, изматывает себя, чтобы не чувствовать затаившегося за углом одиночества. Алексей застрял на Камчатке, нет, они не болтали часами каждый день, ни ему, ни ей этого было не надо, каждый писал или звонил тогда, когда было что сказать.
Обучение в мотоклубе проводили Дрон и Соня. В один из дней Соня, наблюдая за тем, как Варвара выполняет несложные упражнения на площадке на высокой скорости, желая немного похулиганить, кивнула Дрону и остановила её со словами: «А теперь покатай меня, большая черепаха!». Она запрыгнула назад, прижалась к Варваре, и скомандовала начинать упражнения. Она ей мешала, то сбивала разговорами, то начинала не к месту раскачиваться, заставляя Варвару совершать ошибки. Надо сказать, что Соня подарила Варваре защиту и шлем, ей их тоже подарили, но она не любила такой дизайн. Шлем и защита были выполнены в едином агрессивном стиле, основной цвет был чёрный, на шлеме была аэрография огненного взрыва, а на защите корпуса и ног растекались языки пламени. В целом это гармонировало с мотоциклом, и Варваре понравилось, у неё не было предубеждений по поводу цветов.
Дрон учил её технике езды, объяснял устройство, даже заставил провести несложный ремонт, научил снимать аккумулятор, менять свечи, куда и что заливать. Его семинары не были скучными, он был весёлый жизнерадостный парень, и Варваре стала интересна эта техника, ей даже захотелось узнать больше, посмотреть внутрь двигателя. Как-то раз после занятий, Дрон выдал ей спецовку, Варвара ушла в раздевалку, с наслаждением сняла потную изнутри защиту и надела пахнущую машинным маслом спецовку поверх футболки и брюк от спортивного костюма. Дрон отвёл ее в мастерскую, где на столе красовался разобранный двигатель, а на другом столе лежала вскрытая коробка передач. Варвара прикоснулась к нутру мотора, многое, что Дрон объяснял стало понятнее, она смогла в руках подержать, не увидеть на картинке, поршень, кольца, которые выгорают, подвигать за вал мотор, увидеть, как начинают ходить поршни, запутаться в шестернях коробки передач, что-то далёкое, из курса школьной физики всплывало в памяти.
В мастерскую вошла Соня, она была не в привычном для себя тёмно-зеленом или белом с синими полосками мотоциклетном костюме, а просто в белой футболке, обтягивающей небольшую грудь и плоский живот, и коротких шортах, открывавших сильные загорелые ноги. Она встала рядом с Варварой, заколола длинную косу на макушке, чтобы та не упала в коробку передач, внимательно слушала лекцию Дрона, а потом, решив, что хватит, потащила Варвару к выходу.
¬– Хватит, Дрон, приземлись уже! – строго сказала она. ¬– Ты же не механика готовишь.
¬– А почему бы и нет? ¬– широко улыбнулся Дрон. – Наша Варвара, как настоящий киборг, может всё!
– Я не киборг, – шепотом ответила Варвара, рассмеявшись. – Я Баба-Яга.
– А Баба-Яга разве не киборг? – удивился Дрон. – Все атрибуты на лицо: полноценный кибернетический протез, автономная система живой/неживой, самоходные летательные аппараты класса stupa and pomelo, встроенный огнемёт!
Он говорил с искусственным американским произношением, подчёркивая маркетинговую составляющую своей шутки, продавая на ярмарке чудодейственную безделушку. Соня и Варвара долго смеялись, наблюдая за ним, Дрон был очень смешной.
– Ну ты и помело! – хохотала Соня. –¬ Давай, до завтра.
– Пока, – шепотом попрощалась Варвара, помахав ему левой рукой, правую крепко схватила Соня.
– Пока-пока, –¬ он помахал им испачканной в машинном масле рукой, он уже успел куда-то залезть, потрогать. – Варвара, не забудь, послезавтра вечернее занятие, после десяти вечера.
¬– Я помню, буду вовремя, – ответила Варвара.
Они вышли из мастерской, Варвара сняла спецовку, забрала вещи из раздевалки. Соня ждала её на улице, сидя в своем оранжевом «гольфе».
¬– Садись, я тебя домой отвезу, мне как раз в ту сторону, – позвала её Соня.
Варвара села на переднее сиденье и пристегнулась. Соня плавно выехала за ворота, пропустила встречные машины и повернула влево. На машине она ездила аккуратно, без лишних разгонов, ровно и чётко, как женщина-таксист. Соне было сорок два года, но она выглядела младше. Возможно, в этом играло её происхождение, гены, как было модно говорить, но Варваре казалось, что северная красота этой девушки со слегка степным разрезом глаз, она не хотела называть Соню женщиной, сохранилась потому, что она не пила и не курила всякой гадости.
– Слушай, а знаешь, почему он Дрон? – спросила Соня.
– Нет, я думала, что он Андрей, – ответила Варвара.
¬– Не-а, так он Славка, по паспорту, а у нас только Дрон. Это так смешно, сейчас сама поймёшь. Он много лет назад бегал за одной бабой, сука она порядочная, а Дрон парень простой, открытый, неважно. Короче, пил он так, что терял сознание, но ходил, ему даже можно было скомандовать что-то и он делал. Антон так гонял его по площадке, заставляя выделывать круги, змейки чертить, после этого его мы прозвали dron, как эти квадрокоптеры. Прозвище и закрепилось, он не обижается, ему даже нравится.
– А он пьёт?
– Нет, с тех пор ни капли, только курит, как паровоз, но это его дело. Лет пять назад я его познакомила со своей школьной подругой, та ещё баба, синий чулок. Это произошло случайно, я ей решила показать наш мотоклуб, познакомила со всеми, думала, что развлечётся, а то всё ноет и ноет, достала. Честно, я не помню, чтобы они там общались, но Дрон мог, он у нас болтливый.
– А по-моему, нормальный, весёлый. Мужчина должен быть весёлым, – сказала Варвара.
¬– А, ну да, должен. Не то, что мой Антошка – этот мрачный тип!
– Мне кажется, что тебе такие и нравятся, не особо разговорчивые, – Варвара внимательно посмотрела на Соню, она повернулась, на секунду оторвав взгляд от дороги, улыбнулась и кивнула, в знак согласия.
– Так вот, я познакомила мой синий чулок с Дроном, а через полгода они устроили у нас свадьбу, прямо в мотоклубе, у нас был свадебный кортеж из мотоциклов, а как у неё платье задиралось, всем понравилось. Уже второго родила, представляешь? Антон сказал, что дозрела, он умеет одним словом всё передать.
– Да, я заметила. Лёша такой же, думает-думает, а потом всё и объяснит одной фразой. –– А что у вас за дурь с Антоном?
¬– О, дурь ¬ это точное слово, – Соня засмеялась, повернула на главную улицу и быстро перестроилась к левому ряду, подальше от тех, кто будет толпиться у съезда на МКАД.
– Дурь, она самая. Он меня так достал, сейчас вроде помирились, но заявление я уже подала, суд должен быть. Даже не знаю, забирать или не забирать, зря подавала?
– Дура ты, конечно, если честно говорить, – сказала Варвара. – Дурацкие игры, подростковые.
– Наверное, ты права, – Соня задумалась, стуча пальцами по рулю. Соня быстро взглянула на Варвару и спрятала глаза на дорогу. – Мне в жизни всегда чего-то не хватает… или кого-то… Ты меня убедила, заберу заявление. Но он меня всё равно бесит. Представляешь, пару лет назад я ему даже изменила, специально в клуб пошла, прицепился один. Мне не понравилось, но нужен был сам факт. Я думала, что он мне ответит тем же, требовала видео, а он не смог, а мне хотелось, чтобы он меня побил, избил бы, как положено, а он не смог. Так бесит, просто не могу!
– Это дурь, Соня, прекрати мучить его и себя, половина жизни уже прошла, а вы всё дерётесь.
– Это я дерусь, он обороняется, – Соня остановилась на светофоре, перед ней было много машин. Она поставила на ручник и повернулась к Варваре, пристально посмотрев ей в глаза. И тут Варвара поняла, почему Соня решила отвезти ее домой, ей хотелось с поговорить, с тем, кто поймёт, скажет прямо, что думает. Варваре не раз доверяли тайны разные люди, желая получить совета, Барри говорил, что у неё лицо слушателя, ей хочется доверять. В этой кривой фразе он выразил всю суть, не раз прося у неё совета, как ему быть со своей русской женой, которую он совсем перестал понимать. Соня сжала пальцы Варвары и сказала. – Ты права, пора мне уже вправить мозги. Может я от него этого и жду?
– Может быть, я не могу знать, какая дурь творится в твоей голове. Я часто не понимаю, что бурлит у меня, –¬ улыбнулась Варвара.
Поток тронулся, и через полчаса они были уже у дома Варвары. Соня зашла в гости, они проболтали до вечера под горячий чай и печенье, которое испекла Варвара несколько дней назад и забыла, такое у неё бывало, что-то приготовит, уберёт в холодильник, запутается в работе, замотается, чтобы потом найти заначку. Соня оказалась довольно резкой, но честной. Когда она злилась, рассказывая про несправедливость или обсуждая политику, Варвара видела её настоящий возраст, выходили наружу тайные морщинки под глазами, на лбу, такое лицо не могло быть у милой девушки, порхающей над цветами летним днём. Варвара удивилась, что она и Антон ходили на шествия-прогулки по Бульварному кольцу, выражая своё несогласие с заменой легитимности выборов на легитимность голосования. Варвара тоже думала сходить на какой-нибудь митинг, но не решилась, не найдя в себе той непоколебимой уверенности, что она делает это честно. Весь этот фарс, устроенный горизбиркомом, злил, даже подавлял волю веры в будущее, но Варвара не находила для себя с другой стороны ни одной симпатичной фигуры – она не верила никому, и в этом они с Соней сразу сошлись. А ходила Соня на митинги, беря с собой и сына Сашку, только для того, чтобы не увязнуть в тухлом болоте одобрения всего и всех. «Я за любой бунт, лишь бы не дать им спокойно спать!» – так часто говорил
