которых высились чистые, крашеные белой и серебристой краской контейнеры с оборудованием и ёмкостями. Каждый контейнер возвышался над фундаментом на три-четыре метра, так пожелал заказчик, не забыв про частые наводнения, так они говорили. Алексей не очень понимал, откуда к ним может придти вода, рядом были только болота, и они были далеко от участка, а ближе всего были шламовые пруды, залитые доверху дорогим говном. Все знали, что в этих искусственных озёрах, созданных человеком и наполненных чёрно-зеленой жижей, перемешанной с песком, камнями, землёй и десятками наименований продуктов переработки углеводородов и растворов концентрированных солей хлора, от которых ломалось даже самое стойкое оборудование, находится много драгоценных металлов, за которые и борется огромная фабрика, по крупинкам вымывая из упорной породы, жалкие крохи, имея под рукой целое озеро с драгоценностями. Да, было озеро, много шлама, на десятки лет хватит перерабатывать, может уже и на целый век, но вот как перерабатывать, а главное, зачем что-то делать, придумывать, вешать на себя лишние проблемы.
Глухой гул повторился, Алексею показалось, что на дамбе шламового озера что-то происходит. Ему было плохо видно, солнце било прямо в глаза. Звук усиливался, и он сбежал вниз по стальному трапу к другим контейнерам. Глухой звук превратился в стон, послышался треск, земля задрожала под ногами, вдалеке, на карьерах прогремел взрыв, в небо понялось облако пыли, его было видно даже отсюда. Алексей оббежал все контейнеры, закрывая двери, прижимая их плечом со всей силы, чтобы тугое уплотнение хорошо вошло в паз, и дверь стала действительно герметичной. Он не видел, как прорвало дамбу, но он услышал, как с рёвом на свободу вырвалась драгоценная жижа, он ощутил это ещё и по запаху, ударившему в нос. Стало трудно дышать. Он забежал в последний контейнер, достал из шкафа противогаз, сапоги и перчатки по локоть, бросил их на крышу контейнера, закрыл дверь и взобрался на крышу. Сняв каску, с которой он не расставался даже внутри контейнеров, так было удобнее, можно было свободно вставать, идти, не боясь, что какая-нибудь коварная труба ударит тебя в лоб и со смехом задребезжит довольная собой. Надев противогаз, он закрепил каску, натянул резиновые сапоги, доходившие до колен прямо на ботинки, а перчатки сложил и убрал в карман комбинезона. Он стоял на крыше контейнера, как капитан на мостике тонущего корабля, и следил за стихией, заливавшей стройплощадку тягучей чёрной жижей. Пошла вода и разбавила эту вонючую дрянь. Воды было много, она поднималась всё выше, заполняя площадку, как бассейн. Через час уровень был уже больше полутора метров, и поток остановился, успокоился. Слабые волны ещё приносили новые потоки грязи, нервной зыбкой расползавшейся повсюду, и скоро всё успокоилось. Всё также светило солнце, было тепло и хорошо. Алексею стало жарко в противогазе, но снимать его он не собирался, пара часов в этой атмосфере и ты уже готовый кандидат на неизлечимого больного, а хотелось ещё пожить.
Алексей с тоской посмотрел на телефон, на который он снимал это бедствие, ему было жалко технику, которой он пользовался. Он редко менял телефоны, компьютеры, привязываясь к ним, как к друзьям, помощникам. Ему бы хотелось, чтобы телефон не окислился, не зря же он разбирал его и плату окунал в защитный лак, вот и представился случай проверить. Закончив снимать, он пересмотрел видео, картина была ужасающая. Алексей ухмыльнулся и отправил видео Варваре, несколько раз прочитав её последнее сообщение, которое она прислала ему ночью, сбросив с него груз беспочвенных тревог: «Я тебе верна! Я тебя люблю – и это не обсуждается!». И это не требовало подтверждений, он знал, внутреннее, никогда не проверяя, что Варвара не будет ему врать, а он ей. Зачем? Что они могут получить от вранья? Ничего, кроме пустоты в сердце, он думал, что любовь заканчивается тогда, когда люди начинают друг другу врать, ложь разъедает душу, съедает любовь. Не то, чтобы он был религиозным человеком, вовсе нет. Он открыто презирал большинство церквей, религиозных столпов за их безаппеляционность, за их лицемерие, никогда не отрицая права человека, верить в свои заблуждения, но Алексей требовал от людей, чтобы эта вера была искренна, не лицемерна, не выгодна, а честная, истинная вера, когда не для себя, а для других. Он посмотрел на солнце, оно улыбнулось ему, приветствуя старого друга. Вот в кого он верил, в силу света, в то, что родило жизнь на этой планете, на его планете, на его родной земле. Солнце, которое отдаёт энергию бескорыстно, которое может покарать за беспечность, согреть, спасти и уничтожить. Вот таким и должно быть истинное божество, не просящее ничего для себя, не идущее на сделки, дарующее свет, дарующее жизнь и смерть. Он записал свои мысли, родившиеся в перегретой от противогаза голове, и отправил их Варваре. Они с самого начала дружбы, переросшей в настоящую любовь, а как это получилось, он и не понял, обменивались мыслями, без повода, просто так, писали короткие и длинные письма, не требуя соглашательства или возражений, готовые спорить, обсуждать или помолчать, слушая дыхание друг друга через сотни или тысячи километров из тонкой мембраны динамика телефона.
И всё же незаметная тень скользнула в его сердце, давно забытая, презираемая им. Он вдруг понял, что верит и не верит Варваре, что ревнует её к Соне. Алексей задумался, пытаясь понять своё чувство, но не находил его основы. Он знал, точно знал, что Варвара написала ему то, что думает, что чувствует, он обдумывал её фразу, вспоминая те короткие эпизоды, когда он видел её с Соней, случайные взгляды, незаметные касания, всё больше убеждая себя, что Варвара врёт, причём сама себе. Странно, но понимание этого полностью рассеяло его ревность, действительно очень странное чувство. Звонок телефона вырвал его из этих пространных заблуждений, в которых он понял для себя главное – он её безумно любит и хочет, чтобы она была счастлива, пускай и не только с ним. Отгоняя от себя мысли о инфантильной жертвенности, он ответил на звонок.
Ему позвонил мастер участка, желая предупредить. Алексей внимательно выслушал его, не перебивая, а потом рассказал, где он и что происходит. Мастер выругался, оказывается за Алексеем послали машину, но она где-то застряла, а прорыв дамбы был, скажем так, запланированным, они ждали его. Переполненное озера было слишком большим, а ещё с прошлого года они увидели, что грунт поплыл, а вслед за ним и дамба. Мастер быстро сориентировался, стройплощадка была в низине, огороженная естественными уступами и действительно напоминала бассейн, внутри которого и должны были оставаться все разливы шлама. Он сказал, что за Алексеем пришлют лодку, но придётся подождать. Они закончили разговор, кричать сквозь обратный клапан противогаза было неудобно, приходилось по нескольку раз повторять сказанное. Алексей сел на край контейнера, свесив ноги вниз, со спокойствием философа наблюдая эту местячковую экологическую катастрофу. На соседний контейнер села большая ворона и недовольно каркнула на него. Алексей сделал примирительный жест, птица дёрнула головой, каркнула и перелетела к нему. Он достал из кармана печенье, запакованное в полиэтиленовую плёнку, разорвал упаковку и бросил печенье птице. Ворона довольно каркнула, быстро всё склевала и дала дёру, подальше от этого места. Он подумал, а знает ли она, что здесь нельзя долго находиться? Испарения, конечно, не такие сильные, всё же вода покрыла часть шлама, но он ощущал, как кожу на запястьях начинает пощипывать. Он убрал телефон в карман и надел перчатки, стало ещё жарче, безумно захотелось пить, а вода осталась в щитовой, об этом он не подумал.
Прошёл час, а лодки всё не было, не было и другой техники, ничего, полная тишина, изредка что-то хлюпало внизу, булькали пузыри воздуха, вырываясь на свободу, шламовое озеро, захватившее новые территории, вздыхало и спало дальше. На этот год работы можно было заканчивать, неизвестно сколько понадобится времени, чтобы откачать это обратно, очистить территорию до начала заморозков. Его это не огорчало, он уже привык, что подобные проекты запускаются не один год, все привыкли, а возможность раньше вернуться домой его очень радовала.
В кармане завибрировал телефон от входящего сообщения. Он достал его, снял перчатки и открыл мессенджер. Писала Варвара, не звонила, догадавшись, что ему сейчас не до звонков.
Варвара: «Доброе утро! У тебя там конец света? Ты как, всё хорошо?»
Алексей: «Да, всё нормально, сейчас покажу».
Он встал и сделал селфи, за его спиной была видна вся картина бедствия.
Варвара: «Ого, ничего себе! Соня говорит, что ты настоящий робинзон. Она шлёт тебе привет и целует тебя, нежно-нежно».
Пришла фотография, на которой Соня, ничуть не смущаясь своего вида, в одних трусах и обтягивающей футболке на голое тело, отправляла ему воздушный поцелуй, игриво сверкая глазами.
Варвара: «Это Соня, я отобрала телефон у Вареньки. Посмотри, какая у тебя красотка!»
Соня отправила фотографию Варвары, стоявшей у плиты в трусах и футболке. Соня сняла её за работой, Варвара жарила оладьи, слегка недовольно глядя на фотографа.
Соня: «Она у тебя такая хозяйственная! Ты не боишься, что придётся Вареньку делить со мной? Я её так люблю, что буду красть у тебя её часто, будем с ней по ночной Москве гонять! А ты знаешь, как она ездит? Просто супер, я-то думала, что она будет бояться, тормозить начнёт, а она нет! Я за ней пару раз даже не успевала!»
Алексей несколько раз перечитал быструю речь Сони, которую она молниеносно набивала на смартфоне, Соня всегда так разговаривала, много, быстро, порой горячо, не то споря, не то радуясь, сразу и не поймёшь, так быстро могло поменяться её настроение в одном сообщении.
Соня нажала видео вызов, Алексей ответил. На удивление, связь была хорошая, картинка чёткая, с еле заметным запаздыванием. На весь экран были Соня и Варвара. Соня обнимала её за плечи, держа телефон перед лицом. Женщины улыбались, Соня игриво, чуть насмешливо, а Варвара чуть смущённо, смотря в камеру нежным любящим взглядом. У Алексея так потеплело на сердце, что он забеспокоился, что у него начнут литься слёзы и запотеет экран противогаза. Он шумно задышал и быстро написал.
Алексей: «Какие же вы красивые! Просто глаз не оторвать!»
«Спасибо! Мы просто сногшибательные бабы! – завопила Соня, разрывая тишину и безмятежность чёрного озера, оно удивлённо захлюпало, но Алексею показалось, что вполне дружелюбно.
Алексей: «Ну почему же бабы? Вы прекрасные женщины».
– Фу, женщины! – скривилась Соня, также держа камеру перед их лицами, мешая Варваре переворачивать оладьи. – Мы бабы, ты забыл, сколько нам лет?
Алексей: «Да какие вы бабы? Вы баб не видели. Не нравится женщины, хм, дамы тоже не то. Вот, вы красивые, добрые, нежные, чувственные девушки. И не надо со мной спорить, даже не думай, поняла меня, Соня?»
– А я не буду спорить, мне нравится, когда мне говорят правду! – ответила Соня и расхохоталась, чуть не выронив телефон из рук. Она направила камеру на Варвару, продолжавшую готовить завтрак.
Алексей: «Я смотрю, вы там с утра решили продолжить, да?»
– Да! А ты как
