клаксонов, район возвращался домой. Она поставила чашку в раковину, помоет потом, когда вернётся, и подошла к окну. Сентябрь радовал хорошей погодой, кое-кто уже ходил в ветровках, но большинство отказывалось менять гардероб, продолжая одеваться по-летнему, по небу плавали тонкие белые облака, никакого намёка на дождь. Она убрала всё со стола, достала из шкафа пару коробок с зефиром и поспешила покинуть квартиру.
До парка она дошла быстро, по пути никого не встретив, кроме потока машин. Не было жарко, как летом, поэтому маска не доставляла хлопот, она на время и забыла, что опять надела её. В парке, когда она проходила мимо детской площадки, Варвара почувствовала на спине недобрые взгляды, но не стала останавливаться, оборачиваться, искать этого человека, как раньше. Они все стали ей неинтересны. Лера написала, что все собрались и ждут её, она прибавила шаг, смазанный Алексеем протез беззвучно выполнял свою работу, она его практически не чувствовала. Алексей регулярно осматривал его, чистил, смазывал, что-то подкручивал, а она наблюдала за его работой, ей очень нравилось смотреть, как он работает руками, и, как мудрая женщина, так считал Алексей, она никогда не давала советов и не задавала вопросов.
Дети встретили Варвару радостным воплями, девочки облепили её, наперебой рассказывая что-то своё, важное, тонущее в общем гуле. Варвара сумела найти для каждого ребёнка верные слова, и для мальчишек, и для девчонок, не выдумывая, отвечая слёту. Дети обрадовались, посадили напротив Леры за стол, забрав коробки с зефиром и пастилой, которую она купила по дороге. Лера смущённо улыбалась, она подвязала непослушные волосы, надела другое платье. Варвара заметила, что она хотела выглядеть красивее, даже начала краситься, убегая от прошлого имиджа девочки-пацана. И даже слишком широкие плечи для девочки не портили её, Варвара улыбнулась и одобрительно подмигнула. Лера чуть покраснела, задумалась, наблюдая за общением этой странной незнакомой женщины, умевшей находить с одного слова ключ к детям, они слушались её, дети тянулись к ней, лишь для игры придумывая для Варвары легенду, что она настоящая Баба-Яга. Лера не видела в действиях и словах Варвары методических штампов воспитателей-манипуляторов, всё было искренне, и дети это чувствовали, радовались, что кто-то интересуется ими, по-настоящему, может и на место поставить, поругать за хулиганство или глупые мысли, но это не обидно, даже злиться не хочется.
– Тебе бы воспитателем работать, –¬ сказала Лера, не понимая, как быстро она перешла на «ты» с Варварой, а это было сразу, все на площадке были равны, не по возрасту, а по духу.
– О, нет, мне моих двоих хватило, – улыбаясь, ответила Варвара. – А может, ты и права. Я в последние смены в пионерлагере была вожатой, мне это нравилось, у меня были младшие группы. Но судьба сложилась иначе.
¬– А я точно пойду. Я уже твёрдо объявила дома, что сдам ЕГЭ и всё, уеду куда-нибудь подальше отсюда учиться. Мачеха так обрадовалась, даже рычать на меня перестала.
– Да, мама стала меньше ругаться,¬ подтвердили её сестрёнки. – Но ей не понравилось, что ты рассказываешь нам сказку.
– Да, а почему? – удивилась Варвара.
– Не знаем! –¬ хором ответили девочки.
– Это её проблемы, – отмахнулась Лера. – Остальные родители так в восторге. Дети всё съели и сами спать пошли.
¬– Это да, нет лучшего счастья для родителей, когда ребёнок сам чем-то занят и вовремя ложится спать, – кивнула Варвара. –¬ Ну что, продолжим?
¬– Да! – громко завопили дети, а девочка, севшая слева от Варвары, как и в прошлый раз, ухитрилась и стянула с её лица маску, игриво прижав её к себе, как добычу.
Мимо проходили люди, возвращаясь с работы, срезая через парк дорогу к микрорайону, весело поглядывали на смирно сидевших за столом детей, обложившихся коробками со сладостями, и никто не мешал, не приставал с советами, шуточками, замечаниями. Дети быстро растащили сладости, поделив между собой и Лерой с Варварой поровну, одна девочка и мальчик несколько раз пересчитывали, делили, получая разные результаты. Быстро справившись с угощением, Варвара ела вместе с ними, у неё разыгрался аппетит и воображение. На хлопнула три раза в ладоши, дети проверили, не касаются ли их ноги земли, для надёжности упершись в распорную рейку под столом, затаили дыхание, во все глаза смотря на Варвару, друг на друга.
После третьего хлопка небо потемнело, на них обрушилась кромешная тьма, от которой всем вдруг стало страшно. Дети запищали от страха, но странным образом их голоса потонули в киселеобразном воздухе, и они очутились под землёй. Запахло сыростью, стоячей водой, холодными стенами, и стало так невообразимо тихо, что заложило уши.
Сансира открыла глаза и тут же зажмурилась, испугавшись увиденного. Она осторожно ощупала набитые соломой пуфики, жёсткую ткань простыни, на которой она лежала. Каждое движение вызывало шуршание, шелестящие звуки, и она замирала, прислушивалась, не крадётся ли за ней кто-то. Никто не крался, было очень тихо, и она смогла разобрать слабое сопение лисички внизу.
Полежав неподвижно некоторое время, Сансира осторожно села и открыла глаза. Она увидела тёмную комнату, выдолбленную в горе. Это не была пещера, стены были ровные, она лежала на кровати, перед ней стоял большой стол, за которым кто-то сидел, непонятный, полупрозрачный. Этот некто сидел неподвижно, смотря в стол, так ей показалось. В другом конце комнаты был большой камин, в котором горел огненный камень, а рядом стояло огромное потемневшее от старости зеркало. Она увидела себя в нём, на старой кровати, в расстегнутой куртке, ещё сонную, у ног лежала на половике лисичка и спала, а потолок искрился от вбитых в него самоцветов, пол грязный, усыпанный комьями земли. Она осторожно встала, отвернулась от зеркала, и комната внезапно вспыхнула.
Сансира в страхе села на кровать, а это была уже другая кровать, застелена белоснежной простынёй, обложенная мягкими подушками с вышитыми золотом узорами, и это были не цветы, она взяла одну из подушек, напряжённо вглядываясь в рисунок. На рисунке был примитивно вышит сюжет древнего ужаса, когда страшное мерзкого вида чудище, длинное, с руками, длиннее тела, костлявое, пытается поймать кого-то. На другой подушке также золотом было вышито продолжение, чудовище разрывало человека на части… Сансира отбросила подушки от себя, ей стало страшно. Она вскочила с кровати, голыми ногами вступив на мягкий ковёр. На ней не было больше охотничьей куртки, кожаных штанов, и сапоги исчезли. Она была одета в длинную шёлковую ночную рубашку, красную, как алая роза, с золотыми нитями, рассыпанными, как солнечный свет. На столе была длинная скатерть, десятки блюд, тарелок с угощениями. Сансира почувствовала резкий приступ голода и подошла к столу. Забыв про подушки, забыв про то, что проснулась она в каменном мешке, а не яркой, обитой тканевыми обоями комнате, освещенной сотнями свечей, она с жадностью осматривала заставленный стол, находя здесь всё то, что ей так давно хотелось попробовать. Рука потянулась к ближайшей тарелке, на которой горкой были выложены пирожные с кремом, точь-в-точь, какие она видела в той кондитерской, и которые брат купил ей, в тайне от родителей. Они были безумно вкусные, с зелёным фисташковым кремом. У Сансиры закружилась голова от воспоминаний. Перед глазами возникла тень, но её почти не было видно в этом ярком свете, и Сансира отпрянула назад.
– Что здесь происходит? – шепотом спросила она и схватилась руками за рот, поняв, что слышит свой голос, загремевший долгим пугающим эхом.
Тень вновь встала перед ней, Сансира с трудом видела её, но поняла, что это существо пытается что-то сказать, показывает куда-то. Сансира не поняла и задумалась, с нарастающим вожделением смотря на стол с угощениями. А почему она не чувствует запаха? Она точно помнила, что эти пирожные приятно пахли, их запах был слышен сразу при входе в кондитерскую. И плов, стоявший в центре стола, с прозрачными жёлтыми рисинками, большими аппетитными кусками мяса, тоже молчал, она не слышала его запаха. Так не должно было быть, невозможно! Она огляделась и увидела снова зеркало, отражение было тусклым, еле заметным в ярком свете свечей, будто бы нарочно пытавшихся засветить зеркало. В зеркале была каменная комната, с холодными каменными стенами, грязным полом и пустым грубым столом с лавками по двум сторонам. Сансира отвела взгляд и вновь осмотрела комнату – роскошная, она стала ещё прекраснее, свечи загорелись ярче, а вышитые золотыми нитями порчовые стулья сами отодвигались, приглашая её сесть за стол.
– Это морок, не верю! ¬– воскликнула Сансира, голос её загремел, стены задрожали, но видение не исчезло, оно только стало ярче, больнее врезаясь в глаза. Сансира почувствовала, что лисичка укусила за сапог, посмотрела вниз, она стояла голыми ногами на роскошном ковре, вышитом затейливыми узорами, от которых становилось жутко, угадывались картины, вышитые на подушках. – Я знаю, моя милая, это всё обман.
Сансира села к ней и погладила зверька. Лисичка прижалась к Сансире мордочкой, укусила за ладонь, не до крови, но ощутимо, чтобы она поняла, где находится. Сансира взглянула на еле заметную тень, стоявшую рядом с ними, и спросила шепотом: «Почему это не исчезает?» Тень отрицательно покачала головой, Сансира увидела её глаза: яркие, чёрные, светившиеся даже в этом ярком свете. – Так будет всегда? Я не должна на это смотреть,¬ это же всё обман, правда?
Тень часто закивала, в знак согласия, что-то досказывая жестами. Сансира не поняла, но теперь она знала главное –¬ это подземелье хочет заполучить её. Она вспомнила предостережения Каролины, Игоря и спросила: «¬ Это же еда мёртвых? Если я её съем, то никогда не вернусь домой?»
Тень закивала, было видно, что она обрадовалась, что ей поняли. Сансира задумалась, теперь ей стали понятны странные жесты тени, её движения то к столу, то руки, сложенные крестом, домиком, резко падающие вниз, тень в этот момент даже приседала, вбивая свои ладони в землю. Было очень трудно сопротивляться желанию сесть за стол, съесть всё, что видели её глаза, обманывающие её, обманывающиеся сами. Она закрыла глаза, прислушиваясь к своему обонянию, слуху, и резко открыла их. Мираж на мгновение подёрнулся, исчез, с яростью ударив её по глазам, крича, угрожая. Она засмеялась, тихо, мираж задрожал, но не исчез, оставшись таким же ярким, манящим, но теперь он дрожал, боролся с ней, и она видела его слабость.
Сансира тщательно оглядела дрожащую комнату, здесь не было умывальника или хотя бы ведра с водой. Тень показала жестами, что воды нет нигде, правильно поняв беспокойство Сансиры. Она бросилась к кровати, ставшей выглядеть ещё более роскошно. И стала искать в мягких подушках свою сумку. Сумки не было. Сансира в отчаянье села на кровать, мягкость и приятная прохлада шёлкового белья попытались овладеть её волей, и она быстро встала, вновь почувствовав землю под ногами и грубую одежду на себе. Лисичка уткнулась мордой в её ногу, она отыскала сумку и принесла хозяйке. Сансира вздохнула и пошла к камину, он выглядел таким же старым, как и до миража, обшарпанный, громоздкий, совершенно не подходящий для
