живёт. Но мама не бросит, Лиза была в этом уверена, даже если и не простит, но точно не бросит. Она не гнала от себя угрызения совести, она давно с ней договорилась, знала, что скажет маме, что не будет врать или умолять, это было бы ещё хуже, Лиза хорошо знала свою маму, лучше, пожалуй, чем кто другой, поэтому была уверена в ней.
Плотный вязкий запах ударил в лицо, прилипнув к носу, глазам, рту. Становилось всё труднее дышать, и Сансира, обмотав лицо шарфом, стала спотыкаться о камни. Тень мамы тревожно смотрела на неё,, часто оборачиваясь, но не сбавляя шага. Тень отца и брата ушли далеко вперёд на разведку, и больше Сансира их не видела. Лисичка стойко переносила дорогу, бесшумно ступая по обсыпанной камнями земляной дороге. Туннель казался бесконечным, они шли уже больше пяти часов, а не было ни одного поворота, ни разветвлений, ничего кроме широкого туннеля, каменных стен, обсыпанных золотыми и серебряными блюдами, кубками, щитами, воткнутыми по самую рукоятку мечами, и каменного свода, с которого гроздьями свисали нитки жемчугов, золотые кулоны, камни в затейливых оправах и прочие побрекушки, стоившие безумных денег в мире, где деньги решали всё. Всё это роскошество светилось тусклым блеском, разгораясь лишь тогда, когда Сансира останавливала взгляд на какой-нибудь красивой вещице. Под ногами валялись драгоценные камни, вбитые в землю, грязные, вперемешку с осколками горной породы и комьями земли.
Один раз Сансира не удержалась и взяла в руку красивый золотой кулон с большими яркими камнями. Сердце вдруг остановилось, она улетала куда-то вниз так стремительно, что не успевала ни о чём подумать. Она увидела себя посреди золотой купели, четыре красивые девушки, стройные, белокожие, с прядями белых волос, подвязанных золотыми лентами, прислуживали ей, обмывая тело шелковистой прохладной водой, расчёсывая мокрые волосы Сансиры. Сансира чувствовала райское блаженство, стоя посреди купели и полностью отдавшись ласкам заботливой прислуги, поливавшей её из серябрянных кувшинов прохладной водой, прижимаясь влажными горячими телами к ней, чтобы согреть хозяйку. Девушки вывели Сансиру из купели на белый чистый ковёр и принялись натирать маслами с ног до головы, целуя руки и ноги. Затем они отвели её на застеленную белоснежным бельём с золотыми вышивками тахту, уложили и запели песню. Они пели красиво, нежными стройными голосами, разбирая мелодию на части так, чтобы пела сначала одна девушка, потом другая, а затем все вместе. Девушки стояли на коленях вокруг неё, двигаясь в ритме музыки, Сансира слышала уже и музыкальные инструменты, нежную флейту. Они пели и натирали Сансиру благовониями и маслами, выливая остатки пузырьков друг на друга, весело смеясь, натирая тела волшебными эликсирами. В этом тумане блаженства, дурманящего запаха масел Сансира не сразу увидела, как из красивых ртов девушек показались длинные клыки. Девушки гладили Сансиру, ласкали её, целовали, всё чаще и чаще кусая, не больно, это было очень приятно, пока Сансира не поняла, что из неё начинает течь кровь, из разных мест одновременно. Она потрогала шею, рука стала алой от крови, провела другой рукой по животу, спустилась к ногам, ощутив влажную вязкость крови. Четыре девушки были все перепачканы в её крови, их глаза горели страстным огнём, они пожирали её глазами, готовясь наброситься, чтобы сожрать живьём.
Сансира дёрнулась, но сил осталось очень мало, благовония и масла будто бы сковали её. Она попыталась сорвать с шеи злосчастный кулон, но не смогла, цепь сильнее сжалась, впившись в кожу до сильной боли.
Сансира вспомнила, что в её косу был вплетён наконечник стрелы, но косы больше не было, мокрые волосы пахли благовониями, райскими цветами, а над ней нависли злорадно хохоча, четыре страшны гурии. Она увидела их истинное лицо, красивые рты исказились в зверином оскале, а больше синие глаза почернели, стали абсолютно чёрными, затемним даже белки, словно и не было больше глаз, одни глубокие чёрные впадины. Золотая стрела проснулась в ней, это дало сил, и Сансира вскочила с тахты, отбежав назад к купели. Она посмотрела на небо, ища солнце, но его там не было. Небо светилось жёлто-красным свечением, которое она и приняла за солнце, находясь в одурманенном сне. Сон не хотел проходить, она уже готова была лечь прямо здесь и не сопротивляться. Охотницы знали это и медленно, грациозно подходили к ней, протягивая белоснежные руки, выпачканные её кровью. Первой, кто подошла к ней, Сансира разрезала лицо наконечником стрелы, оказавшимся в её правой ладони, вторую она оттолкнула ногой в купель, вампирша с глухим плеском рухнула в воду. Две другие вампирши с жутким криком бросились на неё, схватив за руки и повалив на устланный белыми коврами пол. Сансира ощутила резкую боль в левой голени, но это были не вампирши, та, которой она разрезала лицо, только подходила к ней, держа в руках короткий меч, яростно рыча, как дикий зверь. Сансира увидела, как мир вокруг неё подёрнулся нервной зыбкой, она вновь ощутила затхлый вкус подземелья, цепь на шее ослабла, и она что есть силы рванула кулон.
Очнулась она не сразу. Сансира лежала на земляном полу подземелья, взгляд, затуманенный наваждением, ничего не видел, также тускло блестели камни, золотые блюда. Она лежала ничком, лицо было расцарапано о камни, руки в порезах. Она села и вытащила из ладоней острые алмазы, изрезавшие ей всю ладонь. Рядом валялся кулон, уже неяркий, с порванной цепью, а прямо перед ней стояла лисичка и тень мамы.
– Простите меня, я не смогла удержаться, – прошептала Сансира, и её шепот задрожал о стены туннеля. Тень мамы замахала руками, чтобы она молчала, а лисичка уткнулась мордочкой в её колени, еле слышно заскулив, как собака.
Сансира закивала, что больше не будет, что она всё поняла. Шея горела, страшно было притронуться к ней. Она осторожно дотронулась и облегчённо выдохнула: ни порезов, ни укусов на шее не было, кожа горела, болела, побуждая к действию, сидеть на месте было гораздо тяжелее. Сансира решительно поднялась, потрогала косу –¬ на месте, наконечник стрелы тоже, острый, холодный, а внутри ещё горела огненная стрела, и Сансира горела вместе с ней. Лисичка толкнулась мордочкой ей в ногу, держа в зубах брошенный на землю шарф. Сансира присела, взяла шарф и погладила верного друга. Шарф она убрала в сумку, дышать затхлой вонью подземелья было тяжело, но всё же это было гораздо лучше, чем задыхаться от жары и вдыхать ароматы далёких стран, вестников коварного манящего сна.
Они двинулись в путь. Через полчаса к ним вернулась тень отца, он что-то долго объяснял Сансире, жестами и движением тела, пытаясь передать опасность. Она думала, что поняла его, ответив одними губами, что не будет ничего трогать и удивляться. Тень отца закивала, радуясь, что она его поняла правильно. Туннель расширился ещё больше, и они вступили на каменную площадь. Сансира сначала удивилась и даже испугалась, от конца туннеля и этой площади их отделяло всего пара шагов. Она обернулась, но туннеля позади не было, там больше ничего не было, только чёрная мгла.
На площади высились яркие, подсвеченные огнями двух- и трехэтажные дома, образовывая узкие улочки, по которым хаотично, на первый взгляд, бродили разодетые люди. Они были все как с картинки: женщины высокие, стройные, с длинными ногами и идеальным лицом, слепленным будто бы из самой чистой белой глины, а одеты они были в вечерние платья, красивые, немного неудобные, поэтому им приходилось очень медленно идти. У каждой в ушах были огромные серёжки с блестящими бриллиантами, бусы из натурального жемчуга, у кого-то на голове были диадемы, а на шее богатое колье, стоимость которого могла бы посоперничать с бюджетом небольшого города. Мужчины были подтянутые, спортивные и загорелые, одетые в хороши костюмы, с большими перстнями на пальцах. Они ходили парами, встречались с другими, общались, смеялись, обнимались, приветствуя друзей, менялись партнёрами, чтобы пройтись по другой улочке или скрыться в одном из домов. Сансира шла через этот внезапно выросший городок, смотря во все глаза, но стараясь не удивляться. Она замечала, что загар на мужчинах был очень странным, искусственным, и отслаивался, как плохо наложенный грим. На первых этажах домов она видела всевозможные магазины, лавки, бутики с безумно красивыми платьями, каждое из которых разговаривало с ней, звало к себе, приглашая померить, просто попробовать и решить, какую цену она готова отдать за него? Сансира боролась с собой, мысленно уже видя себя в этих платьях, идущую под руку с одним из красавчиков на бал. Она видела, что на втором этаже многих домов танцевали люди, веселились, обнимались, хохотали во всё горло, а из окон третьего этажа смотрели белокожие и темнокожие гурии, будто бы сделанные из перламутра, некоторые из них сидели на подоконниках, смотря с интересом на Сансиру из открытых окон. Девушки звали её к себе, отпуская воздушные поцелуи, в некоторых окнах появлялись и красавчики, играя мышцами и зовя Сансиру. Весь городок блестел, бросал в глаза яркие краски, заманчивые образы богатой беззаботной жизни… и молчал, Сансира не слышала ни единого звука, все эти красивые люди открывали рты, смеялись, звали её, но она не слышала их голосов, она не слышала ничего, кроме шелеста своих шагов. Сансира поняла, что городок овладевает ею, она уже уловила чудесные запахи дорогих духов, сладких кушаний, табака и кофе, от которых сводило живот. Она ускорила шаг, желая быстрее выбраться из этого сладкого кошмара, но городок вырастал в бесконечность перед ней. Она чувствовала сотни глаз на своей спине, видела, как настойчивее манят к себе сладкоголосые гурии из окон, не стесняясь демонстрировать ей свои длинные клыки, красивые рты в зверином оскале, она видела, как танцующие останавливаются и смотрят на неё тем же звериным взглядом, а продавцы магазинов выносят манекены прямо к ней, услужливо кланяясь. Но никто, никто не смел приблизиться к ней, а Сансире достаточно было сделать один шаг в сторону, поддаться искушению, и они все набросятся на неё, разорвут в клочья. Сансира остановилась, город перестал расти впереди, замерев вместе с ней. Сотни вампиров затаилось, ожидая её слабости, богатства загорелись так ярко, что стало больно глазам.
Мелькнула тень перед лицом, Сансира ощутила в руках тяжесть своего посоха, который она забыла в подземелье. Это была тень брата, она увидела, как он показывает ей влево, туда, где узкая улочка соприкасалась с домами, где с трудом могли пройти два человека, но именно эта улочка вела к скалистому возвышению, уходящему высоко-высоко в каменный свод, невидимый из-за ослепительного сияния богатств и роскоши. Сансира сразу поняла, что это и есть выход. Идти дальше по главной улице было нельзя, городок рос с каждым её шагом, а порой ей казалось, что она уже ходит по кругу. Раздался глухой звон, городок замер, люди-манекены застыли на месте, бешено вращая глазами. Тень брата толкнула Сансиру в спину – пора бежать!
Они побежали на узкую улочку, снося выставленные манекены с платьями и дорогими колье. Сансира старалась не смотреть по сторонам, но глаза видели всё – из красивых девиц и
