Сиротская Ойкумена

отвечаете головой за него - за вас, то есть.
- Кто такой Салман? – нарушил молчание Постников.
- Один из крупных чиновников халифата. Сегодня-завтра будет на ферме под предлогом сбора сельхозпродуктов. Но есть подозрение, что он не просто так забросил все дела и отправился на ферму в самой глуши. Кстати, будем знакомы, мое имя – Ренат, а ваше?
- Я Постников. Откуда вы будете, Ренат?
- Я родом из поволжских татар. Точнее, мои родители оттуда, они живут в центральных предгорьях, а я родился уже здесь. Мне не нравится Россия, но вас я врагом не считаю. Таких бедолаг сейчас много, к тому же политика бывшего мира меня не интересует. У вас на одежде след от пули. Где поймали?
- Люди в черном, они фермера зарезали на дороге. Недалеко от железной дороги. Я убежал.
В беседке повисла мертвящая тишина. Развертывались незримо непонятные, грозные силы, слепая рука судьбы шарила в темноте все ближе, а будущее было скрыто в непроглядной тьме.
- Мне пора, - сказал Ренат и стал собирать вещи. – Не знаю, увидимся ли еще.
Трудно сказать, сколько времени прошло, когда Постников очнулся от невеселых мыслей. Сквозь тучи лился на землю странный, почти мистический свет, и от этого сама ферма и все поблизости выглядело неспокойно.
Прямо над головой загремело, но это не был гром. Шаги по металлической кровле. И ругань. Постников высунулся из беседки и увидел на краю крыши хозяина фермы. Дородный Хаттаб не без удобства устроился на складном табурете возле кучи мешков, набитых песком, а перед ним в позе раскаявшегося школяра маялся бритоголовый Саид. Он был мрачнее тучи. От земли, с низкого и косого ракурса, оба забавным образом напоминали известную картину Сальвадора Дали «Пара с облаками в головах», за тем лишь исключением, что облака были не внутри, а над их макушками.
Хаттаб не посрамил бы своим обликом фельдмаршальского чина. Он аристократично восседал на своем сиденье, имея на голове элегантную белую феску, а на мощной груди массивный черный бинокль. При этом Хаттаб самыми площадными словами крыл изнывающего в смертельной тоске и свесившего книзу бритый череп Саида, который в эту минуту бы красен как рак.
- Не слишком ли много на себя берешь? – с ядовитой патокой в голосе вопрошал Хаттаб. – Наскучило на ферме подъедаться? Обратно в дубоградские отстойники захотел – падаль с лопаты кушать, да?
Саид мрачнел все больше, и уже его шея затекла багровой краской. Он помотал головой и глухо пообещал:
- Я лично выдеру ее бледное горло, Аллахом клянусь. Неважно – у живой или мертвой. Я требуху ее собакам...
Однако Хаттаб навел на него толстый палец и резал дальше:
- Нет! Сегодня же ночью в караул. Смотреть как следует. Не зевать! Вы же все проспали, ишачьи дети. Вон тот полудохлый - пришел, и хоть бы кто из вас, дармоедов, его заметил! Какого хрена ты его стрелять потащил – кто тебе приказ отдал? Мигом в караулку! Пулемет проверить, почистить и смазать, двойной боекомплект на крышу. Бегом марш!
На веранду вошла повариха Магда и принялась накрывать ужин - вечер, темнело. К ужину вернулись еще двое вооруженных автоматами южных парней – они весь день мотались по полям, кого-то безуспешно пытались поймать, поэтому были страшно голодны и злы как черти.
- А кого ловят? – спросил Постников.
- Беглого головореза какого-то, - рассеянно ответила Магда. - Халифат назначил за него награду – аж на пять коров хватит.
- Ну да, всякое тут бывает, - общительно подхватил одноглазый мужик в спецовке и с опаленными на солнце бровями. - Говорят, бегает здесь бот. Вредоносный вирус, только выглядит как человек.
- Что-то на дикую чушь похоже, - недоверчиво ответил Леон.
- Тут ведь работа какая? – разоткровенничался постниковский конвоир, утолив как следует голод. - Кукуруза на силос, на консервы и на муку. Чистка хлевов и прочие дела по хозяйству. Да неужели работы не хватает? Если человек честно работал, к зиме дадут теплую одежду, харчей на дорогу – и свободен как ветер. А вздумаешь пакости делать – то тебе конец, характер у Хаттаба не сахар, конечно.
- Ты беженец? От своих отбился, видать? – спросил одноглазый работник. Как выяснилось, он служил на ферме сборщиком торфа.
- Нет, я один иду. Семья потерялась на восточном побережье.
- Вашего брата беженца раньше встречали, как положено. В санпропускнике обрабатывали. А теперь все как взбесились – пропускники закрыты, и эти знай толпами идут и идут через поля, чисто как саранча, - сказал одноглазый, облизывая ложку. – Если бы, к примеру, охраны не было на ферме – то все, каюк посевам, все бы вытоптали и сожрали за неделю.
- Да, дела... – вздохнул еще один чернокожий поденщик.
- Откуда будете сами и куда конкретно направляетесь? – поинтересовался механик.
- Я всего с полмесяца здесь, - ответил Постников. – Иду от Сырого Брода через Баллибей, мне нужно на восточное побережье – там моя семья. В городе Финистер Пойнт.
Негр присвистнул и ничего на это не ответил.
- А я вот, поверите ли, на востоке ни разу не бывал, - сказал Леон. - Говорят, места там хорошие - океанское побережье, серфинг и все такое. А Финистер – это совсем рядом с Эфраимом, где Модератор. У них там сейчас спокойно - да вот надолго ли.
- Очень плохо работает Баллибейская железная дорога! – решительно заявила Магда. – Поехала я в позапрошлом году к свояченице на север в гости. Так это какой-то тихий ужас: безбилетников стаи, и багаж того и гляди сопрут. У одной женщины сумку рипстонского ранета крюком через вагонное окно выдернули. Тяжеленная клетчатая сумка – и как корова языком...
- Железная дорога теперь вообще не работает, - сказал Постников. – По ней пешком ходят.
- Чертов Элайджа, - со злостью сказал одноглазый. – Сколько горя от него люди терпят.
- Да неужели? – изумилась Магда. – Так я тебе скажу: твой Дарах - главный головорез и есть! Это ж натуральный Гитлер!
Одноглазый махнул на нее рукой, но вступать в перепалку не пожелал, а вместо того спросил у Постникова:
- Так откуда, говорите, идете - из Сырого Брода?
- Да, из него, на вокзале меня высадили.
- А не врете ли вы, господин прохожий? Тамошний транслятор уже года два закрыли.
- Очень мне нужно врать, - ответил Постников. – Не верите – как хотите.
Взвинченная Магда все не унималась:
- Да что транслятор... Вот все говорят: надо сражаться за свободу. И мы так долго воевали за нее, но что получили? Модератор, грязный старый ублюдок, сидит в Эфраиме у себя в каменных палатах, и прочие политики туда же – катились бы они ко всем чертям, Господи, прости меня. И священники пусть катятся ко всем чертям, и не попрошу за это прощения!
- Кстати, картина висит у Хаттаба в прихожей, там дворец нарисован и озеро – что это за место? – спросил Постников.
- Картина-то? Озерная Плаза, город Эфраим, - не без гордости ответила Магда. – Картину и рамку я привезла - купила на память в прошлом году, когда ездила столицу поглядеть. Поезда еще ходили.
За ужином Постников услышал немало нового. Что первые годы жизни на Острове были трудноваты. Что более всего это было похоже на массовую эмиграцию в заморскую труднодоступную колонию. И в точности все те же напасти преследовали переселенцев: голод, холод, отсутствие надежной крыши над головой. Одно было хорошо - аборигены не лютовали. Но даже в отсутствие кровожадных аборигенов проблем теперь предостаточно.
Интересно, что сначала планировалось распределение переселенцев по этническим ареалам. Китайцев преимущественно к китайцам, русских к их соплеменникам - и так далее. Но потом увидели, что все это дело пошло насмарку. Народ шатался и перемешивался без всякой сознательности, хотя в крупных городах, таких как Эфраим и Дубов Град, есть свои чайна-тауны и подобные им островки других культур, но они оказались очень рыхлыми и размытыми.
Жизнь дала сбой и принялась барахлить с тех самых пор, когда наш Модератор попытался сделать то, что нельзя было пытаться никому, говорила Магда. Он стал экспериментировать с людьми.
- Дарах людей скупает для такого, что лучше не говорить, - добавила Магда. - Но вот уже лет пять Модератор не показывается прилюдно, и ходят слухи, что он переделал себя на машину, чтобы отражать нападки на наш Остров. Это я так говорю – ну какое у меня понимание.
- Не говори, уж пошла такая жизнь... – вздохнул кто-то
- А жизнь здесь такая: Дикий Запад, - заявила повариха. - Один в один, как Америка девятнадцатого века, разве что с поправкой на технологии начала двадцать первого. Здесь шариатские патрули по дорогам бродят, дорогой ты мой. Да какой там Дикий Запад. Голову отчекрыжат тебе – и собакам ее швырнут, это у них быстро.
- А кто такие болотники? – не унимался любопытный Постников.
- Мы не болотники, извините, - с некоторой обидой отозвался одноглазый. - Под Дубоградом немало есть огромных болот, а среди них, в непроходимой трясине, будто бы находится секретный лагерь, где тренируют боевиков. Отсюда и пошла эта глупость. Мы не болотники, а будущее этого мира. Халифат.
– Такие вот дела, - вздохнула повариха. - Хотела бы обрадоваться добрым новостям – да взять их негде. Салман, кстати, скоро приедет - надо ему продукты готовить, да ночлег на два десятка моджахедов, дай Бог здоровья.
- Говорят, на прошлой неделе несколько бомжей убили на дальней ферме, - сказал фермер-негр. - В назидание – чтобы не лезли.
- Кто убил? – спросил одноглазый.
- Салмана люди - с дубоградских болот которые. Слишком оттуда до болот близко.
- Хватит ныть! - отрезала Магда. – Давайте лучше о вас побеседуем, прохожий. С вас сразу видно – человек вы образованный, не чета кое-кому здесь. И я, помню, в школе хорошо училась, старательная была, - сказала она, задумчиво подперев ладонью толстую щеку. – Да толку-то: хоть бы на смех что в голове сохранилось. Разве что почерк хороший остался, только не пишут сейчас нигде руками-то.
- Да уж. Всю мудрость кухонным чадом выпарило, – фыркнул Леон.
В эту минуту в столовую бесшумно вошла молодая черноокая и темноволосая девушка удивительной красоты. Она была настолько тонка в талии и стройна, что казалось похожей на дорогую статуэтку из фарфора. Вошедшая очень спокойно обвела всех взглядом и спросила у Магды:
- Не заходил? Я слышала гудок у мельницы.
- Давно уж приехал. Машину в гараж поставил и в ванне отмокает, я ему скоро ужин отнесу, - ответила повариха.
- Ну ладно. Приятного аппетита!
Девушка вышла, а на веранде как будто стало темнее.
- Это наша Мария, - с гордостью сказала Магда. – Хаттаба единственная красавица дочка, ангелочек наш.
- Очень красивая, - согласился Леон. – Жених у нее Ренат – парень что надо.
- Да прямо – жених! – недовольно перебила его Магда. – Опять околесицу понес! Отец ее этого женишка еще выгонит взашей - своеволен уж парень больно! А Ренат этот вроде как Леона начальник, занимается ремонтом и заочно учится на агротехника.
К этому часу на дворе сгустилась настоящая темнота. И нет больше нигде в подлунном мире ни больших городов, ни малых, нет ни миллиардов людей – что вы. И никакого Дараха с Модератором тоже не существует, как нет и халифата. Нет ни страха, ни обиды, ни лжи, ни старости, ни смерти – ничего нет. Только темнота и тишина, когда расправляются мысли, а на душе наступает ясность на сытый желудок.
Тихая ночь ложилась на поля, на ферме засветили огни, а поверх всего далеко вытянул