добавил к этому командир отряда, - что у Вас - своё начальство, а у меня - своё. Вот и пускай они там между собой договариваются, все эти крутолобые руководители - вершители судеб страны. А наше дело щенячье, нам ссориться и ругаться из-за них нечего: пользы от этого нам не будет. Только убытки одни…»
Вот если бы подполковник Лысюк вышел и сказал нечто подобное Макашову - с гарантией можно было предположить, что тот развернулся бы и уехал от телецентра, и увёл за собою толпу во избежание крови и жертв. Он не был упёртым, тупым мужиком, и не был кровожадным маньяком, каким его потом средства массовой информации народу преподносили. Он был Воином, был Солдатом, и никогда не проливал чужую кровушку за зря, доказательством чему служит, такой, например, эпизод характерный.
Перед этим, каких-то пару-тройку часов назад, в районе 16-ти пополудни, прорвавшиеся через оцепление демонстранты, как уже говорилось, стихийно захватили мэрию, из которой по ним, между прочим, вёлся огонь на поражение, и пленили там нескольких высокопоставленных столичных чиновников. Заместителя премьера правительства Москвы Александра Брагинского, представителя президента по Москве и Московской области Владимира Комчатова и заместителя начальника финансово-хозяйственного управления мэрии Александра Чернышёва. Пленили - и хотели уже было растерзать всех троих, учинить самосуд. Потому что многие демонстранты были ранены, а у Брагинского при обыске нашли боевой пистолет, из которого совершались выстрелы.
Так вот, прибывший с охраною Макашов не позволил им сделать этого, спас пленников. Он увёл чиновников от толпы, допросил их - и отпустил с миром, заявив всем присутствующим, что они защитники, а не палачи, не бандиты…
61
Итак, приватная беседа подполковника с генералом, если б она состоялась, многое могла решить, снять взаимное недоверие и напряжённость… Но Лысюк не вышел и не переговорил с Макашовым, не предупредил того о грозящей всем прибывшим к телецентру беде. Видать, не приказывали ему этого - демонстрантов предупреждать и спасать; а может - и строго-настрого запретили.
Вместо него к макашовцам вышли какие-то два человека в штатском и объявили, глядя на Альберта Михайловича, что зря-де они здесь стоят и пытаются выйти в эфир. АСК-1, со знанием дела объяснили оба, это, мол, сугубо административное здание. А в эфир можно выйти из здания напротив - АСК-3, что располагалось на противоположной стороне улицы Академика Королёва, где, как уверили всех те два внезапно-появившиеся незнакомца, и находятся передающие устройства, и нет никакой милиции…
62
Услыхав такое, Макашов с охраной и группой «Север» простодушно направились через улицу к зданию АСК-3. За ними туда же устремились часть демонстрантов и журналистов.
Зачем это было сделано? и что это были за люди? - выяснилось уже потом, когда произошла трагедия. Двое в штатском, советчики-“доброжелатели” макашовские, скорее всего были работниками спецслужб: российских ли, зарубежных - не важно. А растаскивали они толпы собравшихся под козырьком 17-го подъезда людей по всей ширине улицы для того, чтобы облегчить стрельбу спецназовцев. Те как раз активно тогда прибывали в «Останкино» из подмосковных частей и баз и занимали места в стоявших друг напротив друга зданиях телецентра - АСК-1 и АСК-3, - между которыми пролегала широченная улица Академика Королёва. Улица, больше похожая на площадь, где и разворачивались события.
Макашов ничего этого не знал, разумеется. Он перешёл улицу и подошёл с группой поддержки к входным стеклянным дверям АСК-3, из которых ему навстречу вышел начальник отдела милиции здания, представился и спросил, в чём дело. Макашов объяснил, кто он такой и чего хочет, передал майору приказ “президента” Руцкого выйти в прямой эфир, потребовал вновь встречи с руководителями телецентра. Майор всё спокойно выслушал и удалился, пообещав через какое-то время вернуться с ответом. И исчез с концами. Никакого ответа опять так ни от кого и не последовало…
63
Ещё около часа стоял и ждал Макашов у дверей АСК-3, надеялся, что к нему кто-то поговорить выйдет, нормально, по-человечески объясниться. Но на переговоры никто не выходил - ни руководители телецентра, ни начальники военнослужащих. Согласитесь, странное поведение!
Альберт Михайлович приуныл, ибо не такого ждал оборота событий, совсем не такого. Он-то, наивная душа, верил и надеялся, что при одном только его появлении у «Останкино» к нему навстречу выбегут работники телецентра с цветами и музыкой и поприветствуют его громкими криками «ура», его - героя-освободителя. После чего то же самое сделают и находившиеся тут милиционеры и военные. Ведь Ельцин нарушил главный закон страны - Конституцию, - и был просто обязан уйти в отставку и сурово ответить за содеянное. Особенно - после всего того, что он за два прошедших года со страною сделал. Макашов уверовал, поддавшись оппозиционной прессе, что осточертел всем Борис Николаевич после пресловутой “шоковой терапии” и либерализации цен, что простые люди, к кому он напрямую хотел обратиться за помощью, должны были с радостью поддержать и его и Верховный Совет в стремлении отправить зарвавшегося президента в отставку.
Но не один работник ГТРК не обрадовался его приезду и намерению выступить в телеэфире, не перешёл на его сторону вечером 3 октября. Даже и разговаривать с ним не захотел, выслушивать его справедливые требования и претензии, показывая тем самым, что не принимает его, Альберта Макашова, “правды”; что “правда” Ельцина им всем тут гораздо дороже и ближе, и родней. И ни один спецназовец не поддался на его страстный призыв: не нарушая присяги, подчиниться лично ему и новому “президенту” Руцкому, - сколько бы он их, боевой заслуженный генерал, ни ходил и ни уговаривал, сидящих на БТРах…
64
А, между тем, стремительно начинало темнеть и становилось холодно. Бесплодные ожидания затягивались. Кадры документальной кинохроники свидетельствуют, что Макашов был крайне взволнован и растерян в эти часы. Потому что не понимал, совсем, что лично ему в той патовой ситуации делать… Закон и Конституция были на его стороне - это так. Если рассматривать противостояние чисто в юридической и правовой плоскости. Он был представителем законной власти - Х Съезда и Верховного Совета России, и намеревался от этой власти выступить в эфире. Всего-то!... Но силы, народной и военной поддержки, за ним не было, чтобы осуществить право: ближе к вечеру он это отчётливо уже понимал. И взяться ей, силе-то, было неоткуда.
На площади, между тем, собирались десятки тысяч людей, как сторонников Верховного Совета, так и просто прохожих, зевак, жителей столицы, что возвращались с работы на транспорте по улице Академика Королёва, которую почему-то не перекрывали гаишники, да и спецназовцы те же. Люди вылезали из автобусов и троллейбусов на остановках и из любопытства подходили к толпе - узнать, что тут на их глазах происходит. Они все ждали от Макашова решительных действий, естественно, и все на него смотрели, ждали команд. Ведь он как-никак генерал. Ему и принимать решение.
А что Альберт Михайлович мог им в ответ предложить, если в телестудию его не пускали демонстративно, закрывали перед носом двери. И на переговоры не выходили, трусливо попрятавшись по кабинетам… А все силовые структуры, что находились тут, были по-прежнему на стороне Ельцина, и не хотели ему изменять, не поддавались на агитацию и пропаганду, имея свой собственный взгляд и своё понимание жизни, политики и людей. Тех же Руцкого и Хасбулатова, которые бойцам спецотряда «Витязь» не сильно-то и нравились почему-то. А почему? - Бог весть.
Положение Макашова у телецентра было воистину трагическим, - чего уж тут говорить! И врагу такого положения не пожелаешь. Он становился заложником той пренеприятнейшей ситуации, в которую его вольно или невольно загнали его новые руководители из восставшего Белого дома, когда и оставаться дальше на площади было глупо, не предпринимая решительного ничего, и возвращаться назад было ещё глупей - с позором-то. Возвращаться под свист и улюлюканье толпы через всю Москву и объявлять потом Съезду и людям на площади перед Домом Советов, что его, генерал-полковника, у «Останкино» не поняли, не признали за своего - и откровенно послали на х…р! Сказали с ухмылкой пренебрежительной: иди, мол, чудак, отсюда, проспись; а утром хлебни чего-нибудь, на опохмелку-то; глядишь, полегчает.
Макашову можно было лишь посочувствовать и пожалеть. Силою обстоятельств он был загнан в угол вечером 3 октября, из которого приемлемый выход, по сути, без потери лица и чести, у него был всего один - идти напролом, прорываться в здание АКС-3 всеми правдами и неправдами и требовать для себя эфира. Без применения оружия, разумеется, это делать, без пальбы и стрельбы, без смертей. Уж это-то он, наверное, хорошо понимал, что оружие ему - небольшое количество автоматов Калашникова, находившихся на руках у его охранников и бойцов отряда «Север», - в данный конкретный момент не поможет. Потому что вокруг БТРы уже грозно стояли и ждали, готовые к бою; а в окнах зданий наизготовку сидели и передёргивали затворы снайперы-стрелки. Силы у противоборствующих сторон были явно не равные…
65
Такое его положение тупиковое и критическое, наверное, хорошо просчитали и учли и сценаристы бойни, знавшие по психоанализу, по опытам прошлого, пагубное влияние на лидера настроений общественного мнения и толпы. Как учли они, разумеется, и бойцовский прямолинейный характер Альберта Михайловича, не позволивший бы ему повернуть назад и ни с чем воротиться в парламент, этаким оплёванным Тотошей. И сценаристы приготовили генералу “ловушку”, в которую он и попал, опозорив на старости лет свою бедную голову. Да и ещё поверивших ему людей достаточно положив, смерть которых ушлые ельцинисты на него одного и повесили, как на проигравшего. Всегда и везде было так: проигравшие за всё отвечают и отдуваются. Это - закон любой драки, любого конфликта, любой войны…
66
“Ловушка”, подстроенная генералу Макашову, заключалась в следующем - если попробовать описать те наиважнейшие для страны события коротко, по времени и фактам, почерпнутым из разных источников: оппозиционных книг, журналов, газет.
Итак, пока он стоял и ждал у входа в АСК-3 кого-нибудь из руководителей, приблизительно в 18:30 по времени в телецентр прибыли ещё 111 военнослужащих Софринской бригады внутренних войск, в дополнение к тем, что уже там были. С ними вместе приехал и заместитель командующего Внутренними войсками по кадрам генерал-майор (на тот момент) Павел Васильевич Голубец. Он-то и принял на себя, согласно приказу, общее командование вооружёнными силами, контролировавшими телецентр. И он же, если судить по некоторым косвенным признакам, был ответственен за провокацию против сторонников Верховного Совета, которыми командовал Альберт Макашов.
Приезд Голубца руководить таким ответственейшим мероприятием выглядит очень уж странным со стороны даже и для не посвящённого в военные дела человека. У командующего Внутренними войсками МВД России генерал-лейтенанта А.С.Куликова на тот момент было ведь
