боится замарать руки, и сам запачкаться, если он филантроп-пацифист по натуре, - ему не надо идти не в политику и не в спорт, не в медицину ту же. Не надо смешить и дурачить людей собственным “небо-жительством” и непрофессионализмом.
Только стоит заметить, для справки, что нытикам-чистоплюям даже и в науке и культуре делать нечего: там тоже нешуточные страсти и битвы кипят, споры с научными оппонентами и соперниками за высокие должности и деньги. Они, чистоплюи, пусть все в монастыри идут, закрываются там в кельи и сидят как сычи, годами талдычат молитвы одни и те же, постятся круглый год и занимаются онанизмом, гомосексуализмом и скотоложством. А куда их ещё? и какой и кому толк от них, ни на что не способных, не годных?!…
53
И другое успокоенный и “протрезвевший” Вадим стал к радости своей подмечать в новой пост-перестроечной жизни, чего ранее категорически не желал знать, или же что видел в абсолютно искажённом ракурсе - сквозь призму собственных политических пристрастий и предпочтений, сквозь партийную идеологию ФНС, накал и азарт борьбы митинговой. Он ясно видел теперь, по Москве часами разгуливая, в магазинах и на рынках тех же общаясь с простыми людьми, да и на свою малую родину приезжая, и там всё дотошно понять и рассмотреть пытаясь, - видел, что не так уж и плохо всё было в стране, как им на митингах о том возвещали с трибун крикливые и ангажированные ораторы, не всё так безнадёжно и тускло. Видел, что «революционное творчество масс оказалось не фразой, а живым делом».
“Далеко не всё вокруг было разрушением, многое было сумбурным и уродливым творчеством. Творила не власть, творил сам народ, далеко не во всём согласный с властью, но всё же благодарный ей за то, что она отодвинула в сторону господ и вплотную подпустила его к жизни”.
Так писал о народном характере после-революционных 1920-х годов достаточно объективный и уравновешенный русский философ Ф.Степун, находившийся в самом центре февральской и октябрьской Революции, видевший те события изнутри. Так вот, всё то же самое можно произнести, характеризую и лихие 90-е годы. Слово в слово.
Освобождённый от давления могучей партийно-государственной машины народ, с удовольствием подмечал Вадим, активно осваивал и вживался в новую жизнь, по-хозяйски пускал в этой жизни корни, налаживал контакты и связи, “капитальным жирком” обрастал, частной собственностью. И многим нравилась такая вольница, такая ельцинская махновщина после коммунистической плотной опеки, после застоя. Особенно - молодёжи, которая Ельцина в основном и поддерживала, за которого неизменно голосовала и в 1991 и в 1996 году. Значит, нравилось молодёжи всё, что президент говорил и делал. Да и не только ей.
«…Ведь когда Борис Николаевич, 29 мая 1990 года избранный Председателем Верховного Совета РСФСР, - дотошно вспоминал Стеблов историю прихода во власть своего недавнего ненавистника, - уже 12 июня того же года предложил Съезду народных представителей принять Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, предусматривающую приоритет российских законов над общесоюзными, - все депутаты его поддержали дружно. Все! Никто из них тогда даже и не чухнулся, не поднял вой, что дело-де пахнет очевидным развалом СССР, единого и нерушимого государства. А ведь депутатов собралось на Съезде больше тысячи человек со всех уголков России…»
«И когда он в Президенты лез через год, громогласно заявляя в программной речи, что “…Я с оптимизмом смотрю в будущее и готов к энергичным действиям. Великая Россия поднимется с колен! Мы обязательно превратим её в процветающее, демократическое, миролюбивое, правовое и суверенное государство”, - даже и после этого народ за него обоими руками проголосовал. Не за сторонника прежних порядков Н.И.Рыжкова. Хотя уже и тогда было видно, пусть и не многим, что добром такое его президентство не кончится… И когда Беловежское соглашение он подписывал, никто даже пальцем не пошевелил - из тех, кто пошевелить был обязан, у кого были силы, оружие и власть. А когда компартию запретил - народ российский и вовсе в ладоши захлопал. Ни у кого и мыслишки крохотной не появилось пойти и разогнанную организацию защитить, на которой тогда вся страна по факту держалась - так тогда она всем, эта партия, уже надоела и опостылела за 75 лет…»
А если ещё и “Ленинградское дело” вспомнить 1949-50 годов: за что пострадали тогда славные представители так называемой “русской партии” в Центральном Комитете. Да за то же, по сути, к чему упорно вёл дело и Б.Н.Ельцин. Русские высокопоставленные коммунисты тогда посмели возвысить голос в защиту Советской России и многострадального народа русского, вынесшего на своих плечах основную тяжесть войны и понёсшего максимальное число жертв и потерь среди других народов и народностей Советского Союза. И рассчитывавшего после войны на особое к себе и своей республике отношение со стороны государства. Чтобы оно побольше и почаще о русских думало, их посытнее кормило и поило, одевало и обувало, учило в школе и вузах. А не нацменов из Союзных республик ласкало и облагораживало, всю войну просидевших в тылу. Всех этих деляг лукавых и хитро-мудрых из Средней Азии и Закавказья, из Прибалтики той же, от которых государству проку мало было, если он был вообще. До чёртиков надоело нам, русским, многочисленных меньших братьев на себе тащить. Газом всех поголовно снабжать, а самим сидеть на угле, посылать лучшие кусочки им, а самим голодать и поститься, максимальное количество мест в вузах нацменам предоставлять, а самим обходиться начальным и средним образованием и потом ходить до смерти в батраках и чернорабочих. Про это и говорили, и напоминали русские люди, высокопоставленные члены ЦК, Сталину на совещаниях. И имели на то полное моральное право.
Чем те их справедливые и обоснованные претензии и упрёки закончились - хорошо известно. “Чисткой” верхнего эшелона власти в 1949 году, когда по обвинению в «русском национализме» были арестованы (и в 1950 году расстреляны) член Политбюро Н.А.Вознесенский, секретарь ЦК и член Оргбюро А.А.Кузнецов и член Оргбюро М.И.Родионов. А секретарь ЦК Г.М.Попов, их партийный и идейный товарищ, был по аналогичному обвинению “освобождён” от занимаемой должности.
Вообще же, по обвинению в “русском национализме” в 1949-1950 годах были репрессированы минимум 2000 видных партийных и государственных деятелей бывшего СССР сверху до низу, вынесших на своих плечах всю войну, повторим, и внёсших максимальный личный вклад в Победу над врагом, над германским нацизмом!!!...
54
«Ну и чего же тогда получается-то, Вадим? - тяжело вздыхал и ухмылялся Стеблов невесело, раз за разом прокручивая в голове все эти очевидные и красноречивые факты. - Получается, что ты против ветра Истории все эти годы дул? С народом своим боролся?...»
Выходило, что так: не понял, не прочувствовал он значения для страны её первого президента, поддавшись влиянию лидеров оппозиции, да и того же Садовского Владимира Александровича, заводного начальника своего. Ельцин определённо был нужен России, и был Господом Богом любим. Доказательством чему служат выборы 1996 года, когда он заработал обширный инфаркт после первого тура, помотавшись несколько месяцев по стране, порезвившись на полную со своей командой по указке Чубайса, рейтинг и славу себе добывая, политические очки. Он мог бы запросто и умереть от разрыва сердца - в Москве, или за её пределами. Чувствовал он себя тогда ужасно: это было видно даже и по телевизору, когда его к народу однажды вывели, на показ, по требованию оппозиции…
Но он не умер - выстоял. И молодец! Господь его уберёг от смерти, дал лишних несколько годков просидеть на вершине власти - пусть и формально, пусть чисто символически. Только лишь для того, по всей видимости, чтобы не отдавать власть оппоненту, Зюганову Геннадию Андреевичу, и сделать перемены необратимыми…
Наверное - так. Иного объяснения, во всяком случае, у Стеблова не было…
55
И про Чубайса Вадим стал совсем по-другому в 2000-е годы думать, взгляд на Анатолия Борисовича полностью поменял: с резко-негативного и критического на нейтральный. Потому что понял, что этот ловкий и умелый Политик (именно так - с большой буквы), при всей своей нелюбви к России и русским, уверенно себя в те годы чувствовал по одной лишь простой причине. Очень много было в стране людей, да и в Кремле том же, которые страстно хотели поживиться за государственный счёт, набить потуже мошну и карманы, пользуясь всеобщим хаосом и неразберихой, слабостью Центральной власти в лице вечно пьяного Ельцина. И это их намерение и к наживе страсть, к преступной лихве находило полную поддержку и понимание со стороны услужливого Анатолия Борисовича. Вероятно, говорившего им при встречах с лукавой ухмылкой: «всё хорошо, парни, всё правильно, дерзайте и воруйте дальше; я ничего, мол, не знаю и не вижу, и ничего никому про вас не скажу; а если что - помогу даже, выручу: будьте спокойны».
Потому и терпели его на высоких министерских постах и в Администрации президента многие влиятельные русские деятели того “переходного периода”, тесно общались с ним и даже приятельствовали, “дружбу” водили, просили совета и помощи: как полегче и повернее “бабок срубить”, и перевести их потом на Запад, понадёжнее там пристроить. А за что ещё-то? Не за красивые же глазки!
Ведь у Чубайса, если подумать, кроме пресловутой “коробки из-под ксерокса”, битком набитой долларами США, и обширных связей и не было ничего - ни Армии, ни танков, ни пулемётов, ни телеканалов даже. Но на эти доллары он с лёгкостью, как проституток дешёвых, покупал всех, у кого была реальная власть в стране, авторитет хоть какой-то, административный ресурс и влияние. С потрохами покупал губернаторов и министров-силовиков, телеведущих и журналистов, писателей и актёров, деятелей искусств, нашу творческую богему так называемую, которая за ним все 90-е годы прямо-таки по пятам ходила, назойливой саранчой вилась: “бабла” у него усердно выпрашивала, стипендий, грантов и гонораров. Ну и какие лично к нему претензии? За что? Что он авторитетом у нашей жуликоватой и вороватой знати пользовался, и те ему как попу в рот смотрели: а вдруг чего-нибудь перепадёт?!...
56
Вот в 1993-м году, например, если ещё разок, коротко, те события вспомнить, сцепились между собой православные русские люди в смертельной схватке за власть; люди очень уважаемые и достойные - безо всякого ёрничества и кавычек с авторской стороны. Русские генералы Коржаков и Барсуков, Ерин, Грачёв и Кобец давили при помощи подчинённых солдат и спецназовцев русских же депутатов из восставшего Верховного Совета. Которые, депутаты, были ведь абсолютно правы в своих претензиях к зарвавшемуся президенту, намереваясь своим законодательным вмешательством умерить его приватизационные аппетиты и его абсолютно холуйскую политику перед Западом. Такая вот в нашей стране тогда произошла трагедия неслыханная, подробно описанная уже!
И сразу в этой связи возникает законный вопрос: почему такое происходило со стороны военных? И почему генералы, все как один русские по крови, в подчинении у которых находились тогда все Вооружённые силы
