предложил Тоби.
– Да, согласен, парочка автоматчиков не помешает, –¬ кивнул Вальц, не отрывая взгляда от фотографии Марии Хайлиг. – Ей бояться нечего, она на тот свет всех за собой потащит.
14
Луна скрылась за тучей, и стало темно, в ровно подстриженных кронах деревьев бродил неторопливый ветер, лениво обходя свои владения, каркала где-то вдали ночная птица, мигал слабый фонарь, желая сэкономить жителям поселка как можно больше электроэнергии. Улица была темная, фонари уличного освещения еле-еле горели, готовые разгореться в случае подъезда машины или выхода случайного пешехода. В домах давно погасили свет, после двух часов ночи здесь царил мрак и тишина, если прислушаться, то можно было расслышать копошение ночных зверьков в траве палисадников, услышать размашистые взмахи крыльев совы, прятавшейся в садах, выслеживающей зазевавшихся мышей. Если бы не тлеющие фонари, то можно было бы подумать, что человек здесь не живет.
И в этом аккуратном мире бросалась в глаза внимательному прохожему темно-серая машина, почти полностью сливавшаяся с ночным мраком. Ее здесь оставили еще днем рабочие, которые собирались проверять фонари, но так и не собрались. Отто и Амалия умело отыграли разгильдяйскую бригаду, поставив машину практически напротив таинственного дома. Этот спектакль они разыгрывали специально для хозяина дома, следившего за ними из окон, Отто поймал его в объектив камеры, а микрофоны уже давно были направлены на все окна сразу. Странно, они слышали все, что происходило в доме, шаги сначала двух, потом четырех человек, потом снова двух, но ни разу никто не сказал ни слова. Все окна были плотно зашторены, и разглядеть ничего было нельзя, один раз удалось выхватить высокий женский силуэт, но женщина, словно почувствовав слежку, быстро скрылась, ушла из комнаты.
Отто вернулся поздно вечером и занял пост вместе с Мышкой. Они бегло просмотрели записи за день, Мышка так переволновалась, что быстро прилегла отдохнуть, уснув на жестком сиденье, служившим обычно полкой для оборудования. Отто приготовил для нее постель, расстелив чистую простынь и положив подушку, все это он взял из дома, когда Амалия сообщила, что Мышка тоже пойдет на дежурство. Он следил за камерами, сидя в наушниках, слушая все каналы одновременно, и изредка поглядывал на спящую Мышку, по-детски подложившую ладони под щеку.
Внезапно он встрепенулся, ему показалось, что он услышал новый звук, резкий, хлесткий, но это мог быть и ночной ветер, часто игравший шутки с направленными микрофонами. Звук повторился, Отто вывел этот канал в свои мониторы, усилив громкость. Он расслышал, как после третьего хлесткого удара кто-то протяжно завыл, горько, от боли, но следом последовал четвертый, пятый удар, а за ними из разных комнат стали раздаваться точно такие же удары. У него заболели уши от воя, он сдернул наушники и огляделся, желая понять, слышит ли Мышка эти звуки, но Лена спокойно спала, в фургоне звучала улица через общие колонки, ничего похожего на вой или стоны, только шелест ветра, он дышал громче, чем звучала улица. Отто вновь надел наушники, вой усилился, перекрываемый хлесткими ударами. Все резко стихло, он отчетливо услышал звук падающего тела на пол, потом второго, третьего. Сквозь ватные шторы и стены доносились глухие голоса, звучавшие в разнобой, но повторявшие одно и то же, Отто не мог разобрать, но по ритму это была молитва, точно она, сомнений не было. Отто учился в католической школе, откуда его выгнали за многое, чего там не допускалось, он никогда не жалел об этом.
В доме фрау Майер горел свет. В гостиной было оживленно, Амалия и Вальц играли с кошками, Вальц оказался большим любителем пушистых сорванцов, которые сразу же признали его за своего, ни разу не оцарапав, а Амалию успели уже и поцарапать, и напугать грозным шипением, не желая подпускать к себе. Тоби сидел за столом и медленно пил остывший чай, следя за возмущенными попугаями в клетках, большими белыми, часто махавшими крыльями и угрожающе клацая клювом, и доедая кусок пирога, который приготовила специально для них фрау Майер. Хозяйка дома сидела рядом с ним, умиленно смотря за тем, как гости играют с ее питомцами.
– Четверг, – задумчиво произнес Тоби.
– И что с четвергом? – спросил его Вальц.
– А то, что сегодня должен быть день покаяния, если я не путаю религиозный календарь, – ответил Тоби.
– Точно! Отто мне тоже об этом говорил, – сказала Амалия, одна из кошек уселась ей на колени, разрешив себя погладить, Вальца облепили со всех сторон, усевшись вместе с ним на диване, на его плечах, коленях, чуть ли не на голове.
– Что-то Отто молчит. Пойду схожу к ним, может они уснули, – сказал Тоби, допив чай и запихнув последний кусок в рот. – Фрау Майер, ваш пирог чудесен. Не разрешайте Вальцу все съесть, оставьте мне хотя бы маленький кусок.
– Не переживайте, Тобиас, на всех хватит, – ответила она и встала. – Если вы не против, я прогуляюсь вместе с вами, а Амалия с инспектором Вальцем последят за моими красавицами и красавцами.
– Ты сразу сообщай, мы подлетим, – сказала Амалия, ей сейчас совсем не хотелось вставать, съеденное и выпитое морили ко сну, а кошка так нагрела ее колени и сладко мурлыкала, что Амалия растаяла, распластавшись на кресле.
Тоби кивнул Вальцу, надел кобуру, проверил пистолет, подумав, взвел, оставив на предохранителе. Фрау Майер и глазом не моргнула, совершенно не опасаясь воинственных приготовлений.
Через десять минут спешной ходьбы они были уже у фургона. Во время дороги они молчали, фрау Майер держала его под руку, изображая лицом полнейшее спокойствие и безмятежность. Когда они подходили к дому, она стала сильнее сдавливать его руку, Тоби понял, что она что-то услышала. Из фургона выскочил Отто и, ни слова ни говоря, потянул Тоби в фургон. Мышка уже проснулась и в ужасе сидела за пультом, слушая микрофоны.
– Опять воют, – заметила фрау Майер, – еще не войдя в фургон. – Слышите?
Тоби отрицательно покачал головой, он ничего не слышал, только взволнованное дыхание Отто.
– Они опять стали! – в ужасе прошептала Мышка, сдергивая с себя наушники.
Отто писал Амалии, пыхтя над планшетом. Тоби надел наушники, звук был непривычный для уха, сквозь отсекаемые паразитные шумы, давящие на уши глухим фоном, он услышал резкие разрывы воздуха, глухие, но вполне отчетливые, после которых раздавался нечеловеческий вой, а потом глухой стон боли, долгий протяжный.
– Это на втором этаже, – сказал Отто, видя, что Тоби готовился выйти. – Может, подождем остальных?
– Нет, – Тоби задумался, остановившись у фургона. – Слушай, камера есть с микрофоном?
– Обижаешь! – неожиданно громко воскликнул Отто и зажал себе рот рукой. Он достал из ящика кепку с установленной камерой, включил ее, изображение через минуту было уже на мониторе.
Тоби надел кепку, осмотрел всех и пошел к дому, совершенно не скрываясь, на ходу вытаскивая пистолет и снимая предохранитель.
Входная дверь была открыта, Тоби не стучал, а резко отворил ее. Тихо, дверь даже не скрипнула, петли отлично смазаны, еще в черных потеках после смазки, ни колокольчика над дверью, ни сигнализации. Хозяева дома не боялись вторжения или ограбления, Тоби не заметил ни камер, ничего, чтобы могло указывать на страх за свое имущество. Перед ним была широкая лестница. Слева стоял комод, на котором беспорядочно лежали деньги. Много, пачки банкнот были небрежно перевязаны резинкой, несколько пачек банкнот по 50 Евро просто валялись на полу, покрытые черной пылью. Справа было огромное зеркало, выше человеческого роста, в почерневшей от времени серебряной оправе. Больше ничего в холле не было. Все двери первого этажа были закрыты, скорее всего там располагалась кухня, туалет, кладовка. Двери серые, неприметные, весь дом производил впечатление каменного мешка. Все стены были выкрашены серой краской, пол из грязно-серого камня, вот только лестница была ослепительно белая, сделанная из мрамора, а над ней висело огромное уродливое распятие, сколоченное из черных от времени и гнилых досок с уродливыми щелями, из которых вот-вот должны вырваться черви или демоны. Тоби вспомнил рассказ Кристины, дочери одной из сектанток, и ему стало жутко, а девочка так жила всю жизнь, рядом с таким же чудовищем. Этот символ веры, призванной творить добро, помогать людям, охранял этот дом лучше любой сигнализации или собаки. Он застыл на месте, шумно дыша, борясь с восставшими в душе страхами из детства, когда он боялся ходить в церковь, из-за распятого на кресте человека. Маленькому Тоби казалось, что этот худой истерзанный человек схватит его и утащит в подвал, а ему все втолковывали, что бог милосерден и добр, а Тоби еще больше плакал и просился домой.
Амалия и Вальц бросили всех кошек, как только получили сообщение от Отто. Вальц, не смотря на свою фигуру, добежал до фургона быстрее Амалии, сбрасывавшей по дороге сонливость и лень. Втиснувшись в фургон, они уставились на монитор. Тоби показывал им распятие над лестницей.
– Жуть какая! – на одном выдохе воскликнула Амалия и тут же толкнула Отто в плечо. – Ты пишешь? Да?
– Конечно, я уже готов трансляцию начать, – отрапортовал Тоби.
– Рано, не стоит. Кто знает, что мы там увидим. Ваш эксклюзив, но не все стоит показывать, – сказал Вальц. У него завибрировал телефон, он недолго поговорил и нахмурился. – Так, дежурные сообщили, что к нам едет шкода. Эта машина была у дома Лоры Вербер, камеры зафиксировали мужчину, он заходил в подъезд. Его вели по всему городу, он едет сюда. Наряд едет следом, решили не пугать раньше времени.
– И правильно, возьмем на месте преступления, – со знанием дела сказала Мышка, занявшая свое место рядом с Отто за пультом. – Надо Тоби сообщить!
– Он телефон здесь оставил, – Отто показал на телефон Тоби на столе. – Через камеру ничего не передадим, она работает только в одну сторону, звук и видео к нам.
– Подождем, если что, я побегу, а пока не будем торопиться, – сказал Вальц. – Отто, а у тебя нет очков, чтобы я мог видеть тоже, что видит Тоби?
– Сейчас попробуем. Я как раз заказал интерактивные очки для Амалии, чтобы она пошпионила, – захихикал Отто и стал рыться в ящиках, доставая коробки.
Ах ты гад! И ты молчал! – возмутилась Амалия.
– Ну, заставили молчать, – стал оправдываться Отто. – Шеф сказал, что тебя стоит поморозить, а то и так все капризы выполняем в ту же секунду.
– Ладно, главное, что выполняете, – смягчилась Амалия. – Ульрих, может, ты пойдешь за ним? Я боюсь, а вдруг что-то случится!
– Пойду, но попозже, – у Вальца вновь зазвонил телефон, дежурный сообщил, чтобы они ждали с минуты на минуту гостей.
И правда, через три минуты к дому подъехала темно-зеленая шкода, из которой вышел толстый мужчина, сорвавший с себя маску. Номера машины были скрыты тканевым чехлом, он снял и их, побросав все в багажник. Мужчина долго курил у входа, этого времени как раз хватило, чтобы Отто настроил очки для Ульриха. Смотреть в них было непривычно, пришлось снять свои очки, и Ульрих стал плохо видеть, но достаточно, чтобы если что пустить в ход пудовые кулаки.
Тоби вздохнул и стал медленно подниматься по лестнице. Он не заметил, что к дому подъехала машина, он ничего не слышал, кроме шума крови в
