чтобы мы нашли это видео, а, значит, опознали кого-то. Марию Хайлиг, Фишера и Монка можно увидеть на каждом видео, они совершенно не прячутся. Получается, что нам нужна эта девушка.
Вальц отмотал видео до того момента, как девушка встала перед лежащей на полу Марией. Здесь было хорошо видно ее лицо, она будто бы специально посмотрела в камеру. Сюзанна кивнула и взяла клавиатуру к себе. Она сделала скриншот, и отправила его коллеге.
– Совсем еще молоденькая, красивая, – сказала Сюзанна, вглядываясь в лицо девушки, – мне кажется, чуть старше Марии.
– Возможно, – сказал Вальц, разглядывая девушку, действительно отличавшуюся от других женщин, которых он видел в материалах старого дела. Красивое круглое лицо, слишком худое, как и сама девушка, изогнутые брови, большие глаза и аккуратный нос, тонкие губы блаженно улыбались – она была счастлива в этот момент.
– Интересно было бы узнать, что это за женщины. Это не могло быть в стационаре, раны бы точно заметили, такое скрыть невозможно. А еще кто-то должен был лечить их, зашивать, обрабатывать, бинты накладывать. Не могли же они просто так уйти оттуда?
– Не могли, – согласился Вальц. – Вот только это будет очень трудно сделать. На каждом видео разное помещение, значит, у них был походный госпиталь, ну или хотя бы медсестра с набором медикаментов и бинтами. У меня есть сомнения, что этим мог заниматься Андреас Фишер, по-моему, он невменяемый, как и Дитрих Монк. Мне теперь кажется, что главная была Мария Хайлиг, а Монк и Фишер ей подчинялись. Она застрелила Фишера без раздумья, а он не сопротивлялся, это хорошо слышно по записи с камеры Тоби.
– Согласна, эта Мария Хайлиг не так проста, как мы думали изначально. Она уже не видится мне просто жертвой. Конечно, она жертва, в этом нет сомнений, но она и палач, а это гораздо страшнее. Ульрих, нам не пора?
– Пора, – Вальц посмотрел на часы. – У нас есть еще полчаса, успеем доехать. Честно говоря, у меня начисто пропал аппетит от этих видео.
Сюзанна понимающе погладила его по плечу и встала, собирая документы в папку.
– Ульрих, я вот все думаю, о чем говорить с ней, – Сюзанна вздохнула. – И не могу набросать даже простой список вопросов. Меня пугает эта женщина.
– Начну я, а ты подтянешься, – он включил видео и отмотал на тот момент, когда Мария, еще одетая в балахон, смотрит демоническим взглядом на собравшихся. – Да, такой взгляд может свести с ума. Что-то есть в нем такое, не знаю, как описать. Страшно становится.
– Вот-вот, и мне тоже, – Сюзанна прижала папку к груди. – Я ее боюсь, когда вижу ее, то у меня внутри восстают все мои детские и юношеские страхи, комплексы, хочется плакать.
– Пойдем выпьем кофе и поедем. Надо взбодриться, а то она нас переиграет.
У кофейного автомата их нашла Мышка, держа в руках папку с отчетом из криминалистической лаборатории. Лена запыхалась, долго собиралась с силами, чтобы выпалить все сразу, усиленно стараясь сбить дыхание.
– Хорошо, что я вас успела застать! – выпалила Мышка и покраснела от напряжения, ткнув Вальца конвертом в живот. – Просили передать до вашего ухода. Вы же к этой сумасшедшей едете?
– Да, к ней, – ответил Вальц, забирая у нее папку. Мышка возмущенно топнула, требуя от него решительных действий, и он, поставив стаканчик с кофе на крышку автомата, вскрыл пакет. – Так-так, посмотрим. Хм, вот это да!
– Ну, что там! – нетерпеливо воскликнула Мышка. – Мне сказали, что там очень важная информация, что она вам просто необходима!
– Это точно, все так и есть. Могли бы и просто позвонить, формалисты, – вздохнул Вальц и усмехнулся. – Дело принимает новый оборот. Все-все, не буду больше тебя, Мышка, дергать за усы. Получается так, что тот револьвер, которым Мария Хайлиг орудовала в доме, не то оружие, из которого убили четырех женщин. Это раз, а второе еще интереснее. Наши эксперты считают, что убийца точно не Мария Хайлиг. Убийца был ниже ее ростом и слабее. Оружие похоже, револьвер той же марки.
– Не зря нам оставили эту девушку, – задумчиво произнесла Сюзанна. – Она и ниже и слабее на вид, чем Мария.
– Вот и спросим у Марии Хайлиг. Есть у меня подозрение, что она нам врать точно не будет, – заключил Вальц и по-отечески обнял Мышку, Лена загорелась от гордости.
– Лена, а как там наш Тоби? Есть новости?
¬– Ой, плохо. Сегодня должны второй раз оперировать. Врачи говорят, что все будет в порядке, а я боюсь за него. Так страшно, как он выжил, ему же голову проломили!
– А как Амалия? Ты с ней разговаривала? – спросила Сюзанна.
– Да, она все время плачет, но старается работать. Так легче не думать. Я к ней вечером заеду, – ответила Мышка.
– Обязательно, хотя бы и на полчаса, – сказал Вальц и хлопнул по столу, на котором стоял кофейный аппарат так, что все затряслось на кухне. – Тоби молодой, сильный, нечего беспокоиться, мозг не задели и хорошо. Оклемается, никуда не денется.
Мария Хайлиг находилась в специализированном отделении для буйных при психиатрической больнице, сюда, как правило, определяли преступников, маньяков и убийц, ожидавших психиатрической экспертизы. Здание было огромным, и все больные находились под одной крышей, но запутанная сеть коридоров не позволяла им встретиться друг с другом. Еще не войдя в безликое бетонное здание, Вальц подумал, почему в их маленьком городке столько психбольниц: две муниципальные и одна частная, а еще два реабилитационных центра, расположенных на окраинах в густом лесном массиве, спрятанные от лишних глаз. Эта больница ни от кого не пряталась: массивный бетонный забор, мрачного вида здание, пустая дорога, редко, когда по ней проезжала машина, почти нет деревьев, голая пустыня. Здесь не то, чтобы хотелось остановиться, водители старались не ездить по этой дороге, хотя она вела прямо на автобан.
Внутри было тихо, зашумело в ушах от этой неестественной тишины. На стенах приемного отделения висели жизнерадостные плакаты, демонстрировавшие новую счастливую жизнь, но от этих натянутых улыбок становилось жутко, казалось, что все эти пустые глаза следят именно за тобой. Сюзанна побледнела, Вальц полез за сигаретами, взял одну, повертел в руках и убрал обратно. К ним вышел дежурный и, проверив документы, дал листок со схемой прохода в отделение. Дежурный тут же исчез, и здание вновь поглотила давящая тишина.
Они прошли десяток коридоров, то поднимаясь по лестнице, то спускаясь, пока не вышли к мощной железной двери. Замок отщелкнул сразу же, как они подошли ближе. Внутри было ярко освещенное отделение, длинный коридор и палаты. Все двери были глухие, оббитые железом и со смотровыми окнами. В самом конце быстро отворилась дверь, вышли три здоровенных санитара и вошли в одну из палат, из которой вырвался дикий крик. Дверь в палату закрылась, и крик исчез.
– Она ждет вас, – сказал Вальцу и Сюзанне человек в белом халате и с бесцветными глазами. Он был коротко стрижен, поэтому было сложно понять, какого цвета были его волосы, а бесстрастное лицо не выражало ничего, кроме делового равнодушия. – Я не знаю, что вы сможете у нее узнать. Сегодня было два припадка утром, сейчас стабилизировалась, даже начала есть.
– Попробуем, – кивнул Вальц. – Скажите, а результаты анализов готовы? Что у нее в крови?
– Готовы, но не для всех. У трех женщин в крови были найдены следы сильных транквилизаторов, такие нельзя просто так купить. Судя по всему доза была большая, точно скажем после полного исследования. Интересно то, что у Марии Хайлиг нет следов наркотиков или других лекарств, хотя с ее диагнозом ей следовало принимать сильные препараты. Мы пока не обнаружили никаких следов, даже следов после полного цикла метаболизма препарата. Определенно мы можем говорить, что она давно не принимала никаких нейролептиков или психотропных препаратов.
– А что с ее психикой? Как вы можете оценить Марию? – спросила Сюзанна, бледнея с каждым его словом. Он заметил это и налил ей воды из кулера, Сюзанна стала медленно пить.
– Определенно могу сказать про трех других женщин, имена не помню, надо в карте смотреть. Ничего особенного – буйные, наркоманки, помешательство явное, возможно, усиленное препаратами, но, и это главное, они все шизофреники с ярко выраженной маниакально-депрессивной идеей. Другое дело Мария, мы провели ряд тестов, и она отвечает здраво, отчетливо понимая, где находится и почему. Пока диагноза ей поставить не можем, надо внимательнее изучить, слишком мало времени прошло.
– То есть, вы предполагаете, что Мария Хайлиг вменяема? А что за приступы у нее были? – спросил Вальц.
– Пока я не могу точно определить, что она невменяемая, – ответил врач. – Приступы эпилепсии, она не принимает препараты, не лечится, поэтому они повторяются довольно часто. Мы это видим по ее крови, противосудорожных препаратов там нет. Кстати, она вас ждет. Она сама попросила, чтобы вы пришли к ней на допрос, причем, она довольно точно описала вас, инспектор Вальц.
– Это нетрудно, меня легко запомнить, – пожал плечами Вальц.
– О, нет, вы меня не поняли. Она не описывала вашу внешность, – заметил врач, – она описала вашу душу, если можно так сказать.
– Мою душу? – удивился Вальц и нахмурился. – И что же она из себя представляет? Вы это смогли сразу же увидеть?
– Конечно, мы же лечим здесь в первую очередь душу, – ответил врач и пристально посмотрел Вальцу в глаза. – Она сказала следующее: «Пусть придет тот, у кого сердце ребенка бьется сквозь коросты похоти и порока».
– И все? – нахмурился Вальц. – Таким определением можно любого раскрасить!
– Вовсе нет. Вот вы, Сюзанна, не такая. У вас другой тип, вы слишком окаменели. Я не прав? – врач склонил голову, взглянув исподлобья на Сюзанну.
– Вы правы – это точно я, – прошептала она в ответ.
– Чушь какая-то! – возмутился Вальц.
– Нет, не чушь, – Сюзанна посмотрела Вальцу в глаза. – Ули – это точно ты.
– Да Тоби точно такой же, разве нет? – негодовал Вальц.
– Нет, он каменеет, также как и я, – ответила Сюзанна. – Ты не поверишь, но большая часть наших с тобой коллег и вовсе пустые внутри.
Врач кивнул, подтверждая, и повел их к одной из комнат. Открыв дверь магнитным ключом, он вошел первым, осмотрел комнату, в которой был один стол и три стула, один из которых был мягкий. Подумав, он поставил мягкий стул к двери, жестом пригласив их сесть с другой стороны, и вышел. Вальц и Сюзанна сели, осматривая безликую комнату с желтыми стенами, оббитыми мягким материалом, белым потолком, на котором висели три яркие лампы, светившие теплым желтым светом. Больше ничего в комнате не было, на столе была кнопка для вызова санитаров. Вошел врач и поставил три стакана воды, один из них был пол-литровый из мягкого пластика с длинной трубочкой.
– Скажите, а какой вы внутри? – спросил его Вальц.
– Я? Странно, что вы не видите, – усмехнулся врач. – На работе мертвый, а дома оживаю, ненадолго. Живым здесь не место.
Он вышел, плотно затворив дверь. Тишина стала еще невыносимее, окон не было, а жужжание светильников на потолке не раздражало, а скорее радовало.
– Склеп, – буркнул Вальц, Сюзанна кивнула и стала пить воду мелкими глотками, руки ее тряслись. – Если не хочешь, я один проведу допрос.
– Нет, я сейчас успокоюсь, – тихо сказала Сюзанна и взяла в себя в руки.
В комнату ввели Марию Хайлиг. Она была в
