бывала раньше в подобных заведениях, однако вместо того, чтобы наслаждаться видом маленькой китаянки, поочередно приносившей нам необычные блюда, пребывала в странном эйфорическом возбуждении. Сергей учил меня орудовать палочками, что плохо мне удавалось, поскольку я ощущала какую-то тревожащую мое самолюбие напряженность. С одной стороны мне нравилось быть "ребенком" Сергея, тем не менее информацию о купленных в театр билетах я восприняла не как сюрприз, а как нечто сделанное без моего согласия. К тому же он выбрал и оплатил неприлично дорогие вечернее платье и туфли для меня, о каких можно было только мечтать. Как же мне не хотелось вмешивать эти покупки в свое новое любовное состояние. Единственное, что останавливало меня от возражений, так это нежелание омрачать удовольствие Сергея делать подарки, которые лишний раз подтверждали тонкий вкус моего аристократичного возлюбленного.
Вопреки здравому смыслу я испытывала непреодолимое желание то почесаться, то поелозить, то сесть удобней. Что-то вынуждало меня все время нарушать правила хорошего тона, но Сергей словно не замечал нелепости моих телодвижений и вел себя так, как если бы рядом с ним находилась самая изысканная из женщин. И все же каждое его слово, обращенное ко мне, доброжелательное и даже мягкое, звучало, по сути, непреклонно, что и вызывало у меня внутреннее сопротивление.
-С завтрашнего дня оформишь отпуск, я уже договорился с Евгением,- сказал он дома тоном, совершенно не допускающим возражений.
Я физически ощущала посягательство на самое ядро своей воли и, хотя панически боялась ссоры, упрямо заявила:
-Следовало поинтересоваться моим мнением на этот счет.
-Зачем, раз ты согласна?- улыбнулся мой искуситель и подарил мне такой завораживающий поцелуй, что я даже не вспомнила – чему это собиралась противиться. Однако утром мне вновь пришла мысль отстоять свои права – для начала в виде уточнения сроков отпуска.
-Я не привык, чтобы мои решения обсуждались,- последовал ответ, заставивший меня подпрыгнуть как ужаленную:
-Но я буду обсуждать их, если они коснутся меня!
-Не беспокойся, они никогда не пойдут вразрез с твоими желаниями.
-Все равно! Я хочу принимать их сама!
-Пока мы вместе, ты будешь слушаться только меня!
Эти слова пригвоздили меня к стулу и оставили сидеть в кухне с открытым ртом. Я испугалась возможности потерять Сергея. Но свобода… Она таяла на глазах, и страшно было подумать, чем это может кончиться.
Евгений Иванович без вопросов подписал мое заявление об отпуске и, улыбаясь, просил передать привет Сергею Викторовичу:
-Безмерно рад, что вы знакомы. Надеюсь, с твоей помощью наши проблемы исчезнут.
Я страшно разозлилась, а Сергей, выслушав мой рассказ, усмехнулся:
-Тебя уже пытаются использовать против меня.
-У нас с твоей фирмой вроде бы нет трений.
-Ошибаешься,- усмехнулся он, но не стал продолжать.
-Скажи, а зачем мне отпуск?- осторожно спросила я.
-Мы едем в Египет, там сейчас очень хорошо.
-Но я не хочу!
-Разве?
Меня опять испугала перспектива ссоры с ним, а ночью он с неотразимой нежностью еще более укрепил свои бастионы,– я ловила себя на желании стать частью его тела.
Мое упрямство просыпалось по утрам.
-Сережа, мне не нравится твое давление,- начала я, приластившись к нему, когда мы еще нежились в постели.
-Ты снова о решениях?- спросил он без предисловий.
-Хотя бы интересуйся моим мнением.
Но моя, даже столь заведомо пораженческая, позиция и тут потерпела крах:
-Я же сказал – тебе не о чем беспокоиться.
Никогда еще не попадала я в подобную "вилку"; сейчас меня просто раздирали две противоположные силы.
-Лена, я тебя очень люблю, но запомни – решать у нас все буду я.
-А мне прикажешь сделаться пассивным исполнителем твоей воли? Марионеткой? А если я с чем-то не соглашусь? Вдруг ты нарушишь мои права?- петушилась я, чем страшно его забавляла:
-Обещаю, ты останешься довольна.
-Но откуда такая уверенность?
-От верблюда,- он медленно и нежно начинал касаться меня поцелуями, и значимость моих претензий улетучивалась в чувственном тумане. Я не понимала, как минуту назад могла предъявлять нелепые требования своему божеству, умеющему погружать меня в любовный омут.
Однако он снова настоял на своем и вообще вел себя, будто все давно решил. Я вплеталась в его планы естественно и органично, он их сориентировал на меня, хотя мне самой не представлялось даже малейшей возможности выбора. Правда, я стала замечать, что мои желания точно соответствуют планам Сергея, он их как бы предвосхищал.
Дни наши были насыщены не менее ночей,– он стремился показать меня всем своим знакомым, что с одной стороны, льстило, а с другой говорило о глубине его чувства, ведь, как я поняла, Сергей редко появлялся на людях с женщинами. Меня он почти не отпускал, держа, точно ребенка, за руку, и приходилось бежать вприпрыжку, чтобы поспевать за ним. Но ходили мы мало, больше ездили. И когда он отлучался по неотложным делам своей фирмы, я оставалась в машине, не желая разрушать атмосферу единения с ним: салон автомобиля являлся пятачком нашей территории, куда не врывался сторонний мир.
На мои демократичные наряды Сергей смотрел спокойно, лишь изредка деликатно предлагал померить ту или иную вещицу, которую тут же покупал. Но когда он приобрел мне легкую норковую шубу, я не выдержала и выразила неудовольствие ее дороговизной.
-Давай решим наши финансовые вопросы просто: если я захочу купить что-то, то сделаю это. И тебе предлагаю не жалеть денег,- сказал на это Сергей.
-Мой бюджет скромен и строго расписан,- запальчиво ответила я и услышала в ответ:
-У нас с тобой достаточно средств.
Пораженная его заявлением, я осторожно спросила:
-Что ты хочешь этим сказать?
Тайные жгучие мечты о соединении с ним неожиданно получили опору и закружили меня с сумасшедшей скоростью, а он улыбнулся:
-Ты станешь моей женой – и очень скоро.
Вообще-то для начала спрашивают согласия, подумала я, но счастливая волна тут же застелила эту мысль.
Мы подали заявление накануне отъезда в Египет, и Сергей привез меня в загс, снова не спросив ни о чем, однако мое состояние больше не позволяло вылезать рьяному капризному ребенку, желавшему спорить и отстаивать никому не нужную книжную независимость. Правда, даже сейчас меня трудно было бы назвать счастливой. Словно скупая ключница я следила за каждым взглядом и движением Сергея, выискивая в них подтверждение своим подозрениям. Мне казалось, что и заявление, и ночи любви, и даже непомерная забота моего возлюбленного – все это какая-то изощренная маскировка плана, имеющего цель потешить его мужское самолюбие и бросить меня затем в пучину страдания.
В Египет я ездила пару раз с друзьями, в отличие от которых Сергей умел отдыхать с большим вкусом, и нельзя было не оценить этого. Но каждый день, просыпаясь по утрам, я раздумывала над тем, как сильно рискую, теряя свободу окончательно и бесповоротно. Мне не нравилось, что мой будущий муж сорит деньгами ради ублажения моих прихотей, которые он выдумывал сам, стараясь сделать мой отдых волшебным.
Более всего мне полюбились беседы о литературе и кино, поскольку в них Сергей внимательно выслушивал мое мнение и во многом с ним соглашался. Он удивлялся моим мыслям и радовался их новизне, считая меня достойной собеседницей, но совершенно не терпел возражений против своих решений в бытовой жизни.
Впрочем, серьезных размолвок у нас почти не возникало: он, в сущности, выполнял мои собственные желания. Сама я не успевала их выразить, а порой и осознать, и получалось, что все совершалось без моего согласия. Остальное складывалось восхитительно, и устраивать глупые бунты по причинам, казавшимся мелкими и смешными, было просто нелепо.
А Сергей старательно выстраивал сказку с видом на море и придумывал для меня удовольствия, начиная с vip обслуживания и заканчивая чувственными ночами. Каждое утро мне приносили цветы и фантастические угощения прямо в постель. Мы ездили нырять на коралловые рифы и проводили под водой целые часы, а потом гоняли наперегонки на водных мотоциклах и посещали многочисленные экскурсии.
Он ни на минуту меня не оставлял – в море ли, в бассейне ли, купались и ныряли мы только вместе, все свободное время пребывая в состоянии затяжного поцелуя. Как никто знавший в красивых вещах толк, мой возлюбленный приобретал их для нашего будущего дома. Коробки с ними множились и занимали уже целый угол бунгало, который мы снимали.
Но помимо этого Сергей настаивал, чтобы я пользовалась его пластиковой картой:
-Ты практически моя жена, прошу, потрать эти чертовы деньги, доставь мне удовольствие.
Я любила покупать приятные бесполезности, сейчас же меня останавливал какой-то подспудный страх увязнуть в этих вещах, точно в веригах. И как только ни пыталась я хитрить – подлизывалась и ластилась к своему поработителю,– мои маневры оказывались напрасными, да я и всегда была плохой актрисой.
-Когда ты, наконец, поймешь – бороться со мной бесполезно?- смеялся он, а я уже не боялась поссориться с ним и взвивалась, доходя до крика. Сергей же притягивал меня к себе и начинал целовать, так что доводы мои оказывались тщетными.
-Все равно будет по-моему, я же только исполняю твои желания,- отвечал он.
-Но я не сказала, чего хочу.
-А я и так знаю.
Это относилось к тому, например, выбрать ли прогулку по городу или отправиться нырять. Он планировал экскурсию, тогда как я требовала поездки к рифам.
-Ты устала и вздулась от воды словно лягушка, тебе необходимо развеяться, накупить милых мелочей, посмотреть древности.
Смешно,– мне действительно хотелось отдохнуть от рифов, однако природное упрямство не позволяло признать это. Оно успокаивалось временами, покоряясь рассудку, но упорно просыпалось, особенно после изматывающих снов, в которых я, как пойманный зверь, пыталась освободиться от наброшенных на меня сетей. И эта незримая битва из сна все-таки перекочевала в реальность.
Прекраснейшим утром, пока мой возлюбленный спал, я в состоянии внутренней дрожи, раздираемая противоречивыми чувствами, заказала билет по телефону, вызвала такси в аэропорт и улетела ближайшим рейсом домой. Сергей десятки раз звонил мне на мобильник, но я не отвечала и умывалась слезами, поскольку, видно, сошла с ума, если смогла оставить любимого человека. Ну что за чертов характер!
Какое же меня ждало разочарование: пустая квартира предстала не просто клеткой – тюрьмой! В панике я понимала, что совершаю преступление против своей любви и все же, подчиняясь прежнему упрямству, собралась в Питер – к Любаше. Какая-то инерция не позволяла мне остановиться, собраться с мыслями, я словно катилась по наклонной плоскости, будучи не в силах затормозить. И понимала, что вновь попала в сеть, только уже собственной глупости.
Когда я увидела из вагона Никиту, целый мир возник у меня перед глазами: мир, принадлежавший Сергею, куда я почти вошла и от которого отреклась по собственной воле, неосознанно примкнув к разряду людей ограниченных, не умеющих ценить своего счастья. А ведь всегда считала себя другой – способной найти и сохранить желаемое. Сколько раз
