истощиться, отбивать наседающего врага станет нечем. Мало пищи, не хватает воды. Но никто не мог сейчас сказать что-то утешительное. Разве что меткая стрельба его пушкарей, стрельцов и казаков, стойкость и напористость конницы.
В горле от напряжения пересохло. Воевода ждал приближение грозного врага. Вот фигуры из карликовых выросли во весь рост, вот уж можно различить и лица первой шеренги. Она дружно выбрасывала из глоток боевой клич, устрашая. Сглатывая твердый воздушный ком, Воротынский взмахнул рукой, отдавая команду. Справа и слева раздались голоса воевод огнестрельного наряда князей Коркодинова и Сугорского.
─Заряжай соколики первым зарядом! Выбивать янычар с аркебузами, не давать им вести огонь!
Пушкари ловко, без суеты в минуту выполнили наказ.
─ Соколики заряжены,─ понеслось от пушек,─ фитиля запалены!
Еще выжидательная пауза. Глазомер подсказывал, расстояние между крепостью и атакующими сократилось на двести сажень. И снова взмах руки главного воеводы, стоящего на виду у всего войска под знаменем с изображением Спаса. Шелестели на ветру полковые знамена, светились лики святых угодников. У защитников крепости густо прибавились копья, на длинных древках вымпелы и ленты. Копья то поднимали вертикально, то опускали на стены крепости, показывая ее неприступность, создавая впечатление многочисленности воев в шеломах и ладных доспехах, смущая врага.
─ Соколики, за веру, отечество, за государя по басурманам, залп!─ раздалась команда воевод у наряда.
Дружно раскатисто ахнули пушки, отскочившие назад от самого сильного заряда, бьющего на двести и более сажень. Пороховой дым окутал стены крепости, с визгом полетел дроб свинцовый вперемежку с чугунными шариками и отборной круглой гранитной галькой.
─ Заряжай первым зарядом,─ раздалась новая команда воевод, еще не видевших, что же произошло с врагом? Но не успела смолкнуть команда, как с поля раздался вой раненых: по такой армаде промахнуться было мудрено. Враг смешался, ряды его расстроились, но зычные голоса полковников янычар повелевали выровнять строй и пуститься на приступ бегом. И тут их накрыл второй залп картечи. Несколько десятков полевых пушек изрядно устлали поле разноцветными трупами. Однако янычары и спешившиеся турки-конники, стиснутые с флангов татарами и отрядами конницы, бежали вперед.
Третий залп пушек слился в единый залп пищалей стрельцов и казаков. Били прицельно. Передние ряды наступающего войска опадали, как под косой подрезанная трава. Строй смешался, и новый залп соколиков и пищалей погнал врага вспять. Тучи стрел, выпущенные наступающими, падали, не долетая до гуляй-города. По отступающим ударила конница полков, началась сеча. Но конных татар, поддерживающих приступ, оказалось слишком много, и Воротынский велел трубить отход конницы. Она под прикрытием огня пушек и пищалей откатилась, обагрив сабли, шестоперы и булавы в татарской крови, но и сами вои обагрились своею.
Пеший приступ откатился на безопасное расстояние, густо усыпав почерневшее поле трупами. Хан обзывал отступивших турок шакалами, трусами, недостойными жизни и милости, грозился применить старый обычай предков: ломать хребет отступившему нукеру или турку, а с ним и всему десятку, отступит десяток – казнит сотню. Его царский полк угрожающе ощетинился саблями, арбалетами и прославленные в иных странах, но посрамленные на земле московской у деревеньки Молоди янычары вновь стали строиться в шеренги. Новая атака была настойчивее и более многочисленной, хотя шеренги янычар укоротились. Девлет-Гирей ввел в бой новые силы.
Пушки и пищали раскалялись от пальбы, их охлаждали водой, она кипела, брызгая горячими каплями, обжигала. Воду требовалось экономить, Рожай хоть и рядом, да где тут сбегаешь во время неистовой брани, когда каждый стоящий на ногах человек бился у стен крепости! Припекало и полуденное солнце, выжимая пот. Рубахи под доспехами у пушкарей и стрельцов взмокли, пищали жгли руки.
После нескольких отбитых натисков янычары и татары, прикрываясь огнем аркебузов, все же прорвались к стенам, пытались раскачать щиты, повалить и ворваться в расположение. Крепость от усилия множества рук ходила ходуном, крючья крепления щитов гнулись, стены кренились, внутренние колеса телег то там, то здесь отрывались от земли, грозили опрокинуться и дать дорогу врагу. Сеча шла великая, в ход пошли копья, сабли, топоры. «И тут многих тотар побили и руки пообсекли бесчисленно много»*. Ров перед гуляем стал быстро наполняться трупами, давая возможность набегавшим нукерам и янычарам без усилий хвататься за стены. Конные полки с флангов бросались в атаки на наступающих, давили пеших конями, доставали саблями. Но врагов все еще было слишком много, наседали конные татары, что прикрывали фланги пеших. Сдержать превосходящего противника удавалось с огромным трудом. Разящая сила пушек и пищалей в ближнем бою теряла свою мощь, но гром огня не умолкал. Били кучно в ту сторону, где у татар и янычар намечался успех, грозя разметать шиты гуляй-города. Иногда казалось, что вот-вот крепость рассыплется, и враги ворвутся в расположение. Но каждый раз витязи находили силы и отбивались, едва ли не в упор из пищалей расстреливали наседавших.
Воротынский в доспехах, шеломе чутко следил за ходом битвы. После полудня он убедился, что Девлет-Гирей, не считаясь с потерями, бросает в бой новые и новые силы, и вот уже все его войско сгрудилось перед гуляй-городом. Брошенный камень не упадет на землю, выпущенная пуля из пищали найдет цель. Но и в гуляй-город через стены летел косой дождь стрел, находя жертвы, барабаня по щитам стоявших в резерве и измаявшихся в бездействии конных воев большого полка готовых в любую секунду ударить по приказу своего воеводы. Приближалась та решительная минута, о которой Воротынский все время говорил резерву. Князь приказал явиться князю Андрею Дмитриевичу Палецкому – помощнику в резерве.
─ Князь, наступает час резерва. Готовы ли воины выступить сиюминутно?
─ Заждались!─ на лице Палецкого засияла радостная улыбка.─ Животы положим!
─ Надо победить, князь, и сохранить животы. Отдавай команду готовности. Пусть сторожи разберут завалы в лощине.
Грузный, отяжеленный доспехами, князь повернулся и заспешил к всадникам большого полка, вот он не удержался и с шага перешел на бег. Увидев необычное поведение воеводы, кавалеристы без слов поняли, что наконец-то пришла пора показать себя в сече. Подобрались, изготовились к выступлению, как благодать восприняли слова князя о скорой атаке на врага.
Одновременно Воротынский призвал князей Хованского, Хворостинина, Одоевского, Шуйского и Репнина. Они находились со своими полками, но явились быстро.
─Князья, дело к вечеру, а битва не угасает. Зелье кончается, воды нет. Мыслю, царь бросил все силы. Басурман осатанел, натиск усиливается. Обойдем его маневром: я в полной тайне по лощине, что за гуляем, быстро зайду в тыл басурману, ударю. По сигналам моих труб, надо дать последний залп со всего огнестрельного наряда и броситься со всем войском навстречу мне. Битва решится!─ Воротынский внимательно смотрел в глаза воеводам, убеждаясь, убедил ли?─ Я на вас надеюсь, на вашу решительность, рать за вами пойдет. Предупредите всех стрелецких голов, пушкарей, пусть пойдет каждый, с Божьей помощью врага одолеем. Вижу, глаза загорелись! Пора, минута дорога, слушайте сигнал к общему приступу! В гуляе единый глас к приступу пусть подаст воевода Иван Шереметев, а пешцы передового полка с Дмитрием Хворостининым* пойдут впереди. С Богом, воеводы!
Князь, не мешкая, сверкая доспехами, с легкостью молодца вскочил на своего каурого, выехал из ворот крепости и повел конницу большого полка по лощине, подминая душистые в рост человека цветущие медоносы и кустарник. Сторожи разобрали завалы на выходе из лощины, и князь сходу изготовился для удара с тыла. Заиграли трубачи, давая сигнал к встречной атаке всех сил находящихся в крепости. Затрещали барабаны воевод, поднимая дух своей рати и угнетая вражеский.
-----------
…Дмитрием Хворостининым* ─ Некоторые современные историки отводят воеводе Д.И.Хворостинину ошибочную роль командира передового полка. Из текста Разрядной книги видно, что он был вторым воеводой, и по сложившейся иерархии командовал пешей частью передового полка. Современный историк В.А. Волков в статье «Полководцы и витязи Московской Руси» пишет: «Громкую славу принесла Хворостину Молодинская битва 1572 года. В ходе ее он командовал Передовым полком из состава выдвинутой к окским переправам армии М.И. Воротынского». О громкой славе возражений нет, возможно, он был один из энергичных воевод в осажденной крепости на колесах, но приписывать ему командование передовым полком ошибочно и вредно для истины, так же как и дальнейшее утверждение Волкова: «2 августа крымская армия штурмовала "гуляй-город", оборону которого возглавил воевода Хворостинин, стремясь разгромить русских и отбить Дивея-мурзу. Во время ожесточенного сражения под стенами деревянной крепости Большой полк под командованием М.И. Воротынского смог обойти неприятельскую армию, нанеся мощный удар с тыла. Одновременно противник был атакован находившимися в "гуляй-городе" отрядами русской и наемной немецкой пехоты. Эту атаку возглавил лично Дмитрий Иванович Хворостинин». Ни больше ни меньше! Ни одно высказывание в отношении Хворостинина не выдерживает критики. Оборону возглавить Хворостинин не мог, поскольку в гуляй-городе находился сам Воротынский и второй воевода большого полка князь И.В. Шереметев, по рангу командуя пешими воинами. Во-вторых, утверждение «наемной немецкой пехоты» выглядит весьма несерьезно: немцев в большом полку с начала боевых действий было всего лишь 300 человек и подчинялись они, разумеется, воеводе И. Шереметеву. Чего их выпячивать на передний план битвы? В гуляй-городе 2 августа были сосредоточены остатки пешцев всех пяти полков, ибо татары пошли на приступ в пешем строю и оборонять крепость воины могли при подавляющей численности врага только за стенами крепости, иначе бы они были смяты. Утверждение «атаку возглавил лично Д.И.Хворостинин» не подтверждено ни одним официальным историческим источником. Этот вымысел историка, мягко говоря, не имеет под собой почвы. Можно лишь согласиться, что Д.И.Хворостинин, как второй воевода передового полка, командуя пешими воинами, по сложившейся традиции после команды идти на приступ, скорее всего под барабанный бой, должен был со своими людьми первым пойти в атаку, за ним все остальные. Согласно Разрядной книги первым воеводой передового полка был князь А. П. Хованский. Оспорить это обстоятельство невозможно.
─ Сыны мои,─ крикнул зычно большой воевода,─ не посрамим отцов и братьев наших, за Веру и Отечество секи басурмана!─ И первый ринулся в атаку, видел, как мчат рядом его рынды с копьями, как засвистела в воздухе туча стрел, как сверкнули сабли на солнце, склонившегося к дальнему лесу. Слышал грохот пушек и пищалей, за ним казачье «Ура!» подхваченное остальным войском, слышал, как бил рокотно полковой барабан,
