боли и безнадеги, то были Воины, выжигающие из себя остатки Силы, отчаянно сопротивлявшиеся страшному и неведомого им прежде врагу. Сила не могла причинить ему вреда, как если бы он не ведал о ее существовании, как если бы не видел ее и не ощущал на себе ее воздействие. И среди всего этого многоголосья Богучар мог различить свой собственный стон. Постепенно только его собственная агония затмила все остальные звуки. И тогда, нашедший необходимую точку опоры в его сознании Хесс ударил Богучара так сильно как только мог. Его глаза вспыхнули волчьим жаждущим крови светом, в то же время острые когти и зубы крепко впились в сознание Богучара сквозь плотную массу чужих страданий.
Впились так крепко, что кроме них больше ничего не осталось. Впились и сжимали свою хватку до тех пор пока гул и его агония самого Богучара не потеряли свое значение, сжимали пока в его голове не воцарилась самая полная тишина прежнего небытия, нарушаемая чуть слышными и едва ощутимыми толчками его сердца. Вместе с ними возвращалась и боль, другая, та, которая была Богучару привычнее, боль, причиняемая волчьей хваткой.
-Смотри на меня, - откуда-то совсем издалека требовал зверь в обличье Хесса.
Его холод становился новой невыносимой пыткой, и только насыщенный желтый свет в его глазах мог облегчить боль. Свет утягивал в знакомую прежде бездну, заставлял проснуться. Свет был подобен солнцу – слепил и обжигал глаза, но все же являлся сильным обезболивающим средством.
-Смотри на меня, - требовал Хесс, не отпуская своей хватки, теперь его голос был подобен рычанию.
И вот холод в голове Богучара принял обратный ход, сжимаясь до критической точки, уступая место живительному гипнотическому свету. Глаза и ноздри Хесса закровоточили, полоски крови потянулись из ушных отверстий, пальцы рук, сжимавших голову Богучара практически почернели от холода.
-Сейчас будет больно, - успел выдохнуть Хесс.
А вслед за тем в голове Богучара что-то лопнуло, разливая по всему его телу тепло. Только вместе с ним Богучара будто завернуло внутрь самого себя. Внезапно, быстро, резко. Руки и ноги его так и стремились вывихнуться вовнутрь, что-то тяжелое навалилось на грудь, вдавливало живот. Теперь его сердце билось совершенно отчетливо, часто и сильно, Богучар задыхался, в глазах темнело. Ему действительно было больно как и предупредил Хесс. Однако если сравнивать с той агонией, что он слышал в своей голове, боль, устроенная Хессом оказывалась за счастье. Впрочем, сейчас Богучар не пытался ничего сравнивать. Сейчас он хотел лишь одного – чтобы все эти последние мучения прекратились.
Хесса слегка шатало по окончании этой жуткой процедуры. Лицо его было залито кровью, но он не обращал на нее никакого внимания, просто повалился на деревянный резной стул с вогнутой спинкой и подлокотниками, материализовавшийся прямо позади него за одно мгновенье. Как и пришедший в себя Богучар Хесс был почти обессилен, но трезвости ума он не потерял.
-С возвращением тебя, говнюк, - прокряхтел Хесс, стараясь отдышаться…
-…Как его имя?
-Он назвался Йхоном, - вспомнил Богучар со всей ясностью протестующей памяти, - Я не видел ни его лица, ни его тела. Он будто был во мне, а я - внутри него. Я даже не помню как и когда это случилось. Он показал мне…
-Я знаю, что ты видел и чувствовал, - перебил Хесс, - Послушай, что я тебе скажу. Большая Игра, задуманная Якобом Гроссом, предусматривает очень большое количество жертв среди Воинов. Речь идет об открытии Врат, о проникновении в Сферу другой формы Бытия, несовместимой с Реальностями. Когда-то в незапамятные времена прошел процесс отделения Сферы от однородной субстанции, отторгнувших друг друга. Можно даже сказать, что когда-то Сфера была чем-то совсем иным. И несмотря на изменения, несмотря на Воинов и Реальности, взявших свое начало по воле Сферы, она не смогла очиститься от той субстанции, Тумана, частью которого являлась изначально, до конца. Ты говорил с Чужаком – сущностью, порожденной Туманом. Таких как он в Реальностях много, все они страшные болячки внутри живой сущности Сферы. Есть Чужаки, которым все равно, они не вмешиваются в процессы, происходящие в Реальностях, а потому не представляли для Якоба Гросса интереса. По сути, он задумал привести две формы Бытия – Сферу и Туман – в первичное состояние и попытаться контролировать прежнюю однородную субстанцию… Честно говоря, я не думал, что к тебе придет Чужак, - хмыкнул Хесс, - Конечно он надавил на тебя так, что ты не смог отказаться от его требования занять место привратника в твоей гостинице. И я тебя не виню, но есть последствия, которых теперь не избежать.
-Что такого в этой должности, что ради нее ко мне пришел Чужак? – попытался осмыслить обрисованные перспективы Богучар.
Он попытался даже подняться. С трудом, но у него получилось хотя бы сесть и крепко вцепиться руками в застеленный белыми простынями матрас. Голова еще гудела от всех последних ощущений – холода, тепла и желтого света, приведших его в чувство. Но рассказы Хесса оказывались куда важнее, тем паче, что Богучар никогда не интересовался историей Сферы, даже думать о том не думал. Его вполне устраивали общие знания о Вратах, за которыми кончались границы Реальностей и начиналась губительная для них бездна.
-У Якоба Гросса очень скоро родится сын, которому суждено закончить Большую Игру, но ценой собственной жизни начать новую. Он обязательно воспользуется гостиницей, что крайне нежелательно для пособников Якоба Гросса. Там уже есть вполне подходящий привратник, задача которого не допускать к Кемалю Афтеру незваных гостей.
-Кемаль Афтер, - повторил Богучар, - Не захочешь помнить – не забудешь. Но что мне теперь делать?
-Сейчас ты как никогда рискуешь потерять Регину, - не стал смягчать Хесс, вгоняя Богучара в еще большую подавленность, - Заговорщиков устроит альтернатива твоему решению отказаться от их требований. С другой стороны, та же альтернатива устроит и твоих союзников, расценивших твое согласие перейти на сторону Якоба Гросса.
-Меня принудили к этому решению…
-Об этом знаем только мы с тобой, - остановил Хесс, - Я, конечно, попытаюсь убедить в этом остальных. Но тогда потребуется изоляция Регины во избежание повторных попыток давления на тебя. Для лидеров Медведей это хороший шанс повесить на Регину пособничество в покушении на твою жизнь и предательство клана в пользу сопротивлению империи.
Конечно Богучар смерти своей жены не желал. Но и отдавать ее в руки того же Илии Цветеня его не тянуло. Богучара поставили перед жестким выбором – страдания любимой жены или же вообще ее смерть. Но еще он надеялся на Хесса, на его попытку договориться. Пусть лучше удар примет сам Богучар, пусть не Регина. Он не мог противиться Йхону, но, кажется, возможность изоляции Регины выглядела не как страховка, а скорее, как способ принуждения (вполне возможно, и со стороны Хесса) поступать как нужно. Богучара назвали созидателем, чем не мотив принуждения? Сейчас он не был готов выбирать. Он вообще не был готов решиться отдать Регину. Все это казалось каким-то неприятным сном, который должен был вот-вот закончиться. Но сон не заканчивался…
То, что он теперь знал, что пока не должно было его касаться, не соверши Богучар этой оплошности связаться с Якобом Гроссом и его интригами в лице Лебеди Полыни, угнетало. Мысль об утрате жены надежно засела в голове, доминируя над всеми прочими мыслями. Ожидание худшего казалось невыносимым – Хесс не подавал никаких известий, да и Чужаки с их требованиями взяли неприятную паузу. Оттого потребность в Регине раздулась до невероятных размеров. Богучар старался не заговаривать с ней о том, что его волновало, спихнув свою подавленность на восстановление после сильного стресса в результате «лечения», проведенного Хессом. И все же Регина чувствовала его тревогу, и не решалась задавать правильных вопросов, которые могли бы усилить раздражение мужа, желавшего изгнать все эти мрачные мысли из головы.
И все же медвежье Чутье никак не сработало, а излишняя настороженность не предупредили Богучара о новом внезапном появлении Даниила в его жизни. Последний пришел в убежище глубокой ночью, один, вооруженный парой острых мечей, скрещенных на спине, и короткими метательными клинками, заправленными в чехлы на рукавах абсолютно черного облегающего тело комбинезона. Обнявший во сне жену Богучар внезапно проснулся посреди ночи, разбуженный на каком-то интуитивном уровне, и понял, что видит Даниила прямо у поста охраны, вонзившего свой беспристрастный холодный взгляд прямо ему в глаза. Это не было похоже на остаток сна, при пробуждении отпечатавшегося в памяти. Больше того, сон Богучара оставался осмысленным сюжетом, в котором Даниила просто не могло быть. Последний был настроен на серьезное схватку – множество горящих глаз горгулий, намеревавшихся остановить враждебного пришельца, были похожи на светляков, рой которых являлся для Даниила единственной преградой. Он пришел за Региной, вся охрана как по команде встала перед Даниилом, обнажив когти и клыки, желая не допустить этого.
Обливаясь холодным потом и чувствуя собственный животный привкус крови во рту, Богучар разбудил жену и велел ей укрыться в подполе, желательно с оружием в руках. Он говорил негромким голосом и спокойным тоном, сказал, что готовится нападение, что гости уже пришли в убежище, что не хочет, чтобы с Региной случилось что-то плохое. Уже в эти бешеные секунды Богучар знал, что остановить Даниила он не сможет, только сильно ранит, но не убьет. Странно, но именно сейчас смерть жены его не страшила, будто этот пробивший жуткий час после длительного нервозного ожидания должен был принести с собой долгожданное упокоение. Видение не отпускало его, Даниил не хотел, чтобы эта связь между ними прерывалась. Богучар стал свидетелем четких рассчитанных и быстрых движений и перемещений Даниила в схватке сразу с несколькими десятками опасных противников. Шаг за шагом он продвигался к дому Богучара и Регины, нанося смертельные удары своими клинками, протыкая врагов одного за другим, срубая головы, рассекая звериные тела. Их кровь забрызгала Даниилу лицо и руки, казалось, делая его только сильнее. То, что видел Богучар никак не могло быть уровнем Волка, каким Даниил являлся, служа отличным доказательством куда более превосходящей мастерство Волка ступени. Минимум затрат на каждого противника, всего один, но точный удар, одно движение, при необходимости блок или уклонение, но затем все тот же один удар. Будто Даниил предвидел весь этот бой заранее.
Он разделался с охраной Хесса за какие-то несколько минут, промчавшиеся в одно мгновенье, не получив ни одной царапины. Богучар встретил его во дворе, желая схлестнуться с ним за пределами дома. Он оставил Регине не только пистолет, но и Нинель, впрочем, устроенная Даниилом резня показала не только профессионализм последнего в обращении с холодным оружием, но и неподготовленность Хесса на случай нападения со стороны вот такого Мастера с большой буквы. Но тогда Богучар еще не задавался вопросами, взятый под контроль кипевшей в нем агрессии. Медведь внутри него метался в
