данная перспектива, учитывая недавний допрос со стороны все того же Алого коня, - Этот недавний наемник Якоба Гросса - Иван Сокол? Это ты его застрелил?
Хесс, наконец, отошел от окна, занял место напротив койки Богучара, прямо там где открывались воздушные двери в его палату.
-У него не было выбора, - с неохотой приоткрыл завесу тайны Хесс, - Будем считать, я чуть ускорил ход неизбежных событий. Мне пришлось заставить Ивана войти к тебе в палату раньше чем планировалось. Собственно говоря, он не раз заходил к тебе с пистолетом в руках, пытаясь настроиться на необходимый для твоего устранения лад. Я просто использовал его воспоминания для создания нужных образов. К сожалению, не все прошло гладко (сознание Сокола оказалось устойчивым к подобным вмешательствам), и на мгновенье я оказался здесь, поэтому сработала сигнализация. Откровенно говоря, Сават, меня здорово напрягает эта твоя «тюрьма» со всеми ее датчиками.
Так значит Богучар действительно был свидетелем убийства подполковника Ивана Сокола. Впрочем, Хесс так и не сказал, что именно он нажимал на курок, так что обвинить его в этом преступлении Богучару не представлялось возможности, если только в пособничестве или организации. Но и зная все подробности, Богучар испытал облегчение, будто те вопросы, что он хотел задать Хессу по поводу Ивана Сокола, лежали на нем тяжким грузом. И получив на них ответы он оправдывал Хесса, не услышав от того слов, напрямую указующих на него как на того, кто нажимал на курок у виска подполковника. Гораздо важнее для Богучара оказывались новости о Регине и о скорой возможности встретиться с женой. Что ж, ради нее стоило пережить все эти неприятные удручающие минуты. Все потому, что Богучар не был готов столкнуться с чем-то, что выходило за рамки его представления об окружающей Богучара действительности. Две пули, одна из которых привела его на больничную койку, открывшиеся делишки генерала Лебеди Полыни, две смерти, связанные с ее предательством в пользу Волков, смерть подполковника Ивана Сокола – он и подумать не мог, что его гостиница поведет Богучара по этой тропе. Он не хотел думать, что открывшаяся ему неприятная правда – всего лишь одно из множества других пятен в его клане. Богучар не допускал мысли о скелетах в шкафах тех, кого знал лично или же тех, к кому хотел бы относиться с уважением. Он привык к шалостям без серьезных последствий, когда они не выходят за рамки личных интересов и не касаются интересов всего клана, выставляя его в не лучшем свете. Да, Богучар привык к традициям. Например, к тому, что нельзя приносить верность клану в жертву ради личных интересов как сделала та же Лебедь Полынь. Ее намерения сбежать к Волкам Богучар воспринял как кощунство, как надругательство над каждым Медведем, в том числе и над ним самим. А сколько подобных Лебедей Полыней скрывалось в клане в действительности? Сколько еще Медведей готовы были принести в жертву собственную верность ради удовлетворения своих личных интересов? Как быстро клан Медведей шел к своему закату?
А еще через день Богучара навестил лейтенант Илия Цветень. Тот самый Илия Цветень, чьей женой была теперь Волынь, вторая жена Богучара Савата. Он знал это совершенно точно, видел Илию в лицо, в котором было слишком много черт, характерных для лица эльфа.
-Я здесь, чтобы выяснить все обстоятельства твоего отравления, - со всей серьезностью заявил Илия, справившись прежде о самочувствии Богучара, - В вашем с Региной доме были обнаружены два пулевых отверстия – одно в полу, там где ты потерял сознание, выковыривая химическую капсулу, другое - в дверном косяке, пуля из которого так же была извлечена. Одним и тем же ножом. И если содержимое капсулы осталось у тебя на пальцах то пуля из дверного косяка бесследно исчезла. Ее не обнаружили ни в доме ни вокруг него. А учитывая исчезновение твоей жены, версия о ее причастности к тому, что с тобой случилось, наиболее вероятна.
Облаченный все в ту же серую униформу, правда с гербом службы дознания на груди, к которой он был причислен едва ли не с момента окончания Академии, Илия сел на стул и заложил ногу за ногу, приготовившись услышать внятный рассказ Богучара.
А ведь и правда - за то время, что Богучар провел на Совином когте в сознании его никто не расспрашивал об обстоятельствах. Уж кто-кто, а Алый конь просто обязан был задать эти вопросы. И не потому ли они прозвучали, что Богучар теперь мог назвать Якоба Гросса, минуя вероятность заикнуться о Лебеди Полыни? Неужто Хесс позаботился и об этом? Но стоило ли Богучару называть имя Якоба Гросса? Не проверяли ли его?
-Якоб Гросс из клана Рыжих лисиц приходил ко мне, требуя отдать мою гостиницу Сфере, - тем не менее заявил Богучар, - Это из-за него я здесь. И из-за него пропала Регина.
-Хм, все же ты сделал как он хотел, - скептическим тоном протянул Цветень, - Думаю, он назначил хорошую цену взамен твоему согласию.
-Такие как Якоб Гросс обычно предлагают перемирие, - легко уклонился от прямого ответа Богучар, - И сами же его отнимают. Я слышал о Якобе Гроссе раньше, еще до того как закончил гостиницу. Поэтому уверен, что он попытался избавиться от ее творца, послав в меня две пули из кустов. Либо собственноручно, либо прибегнув к услугам наемника.
-Хорошо, - неспешно кивнул головой Илия, про себя сделав некоторые выводы, - Регина была с тобой, когда в тебя стреляли?
-Да, мы собирались выйти на улицу, - слегка присочинил Богучар, - Я успел накрыть ее собой; потом, когда выстрелы прекратились, велел спрятаться в спальне.
-Угу, - вновь кивнул Цветень, - Предположим, что ты прав в плане мотива, хотя его еще надо доказать. Но мне не дает покоя пуля, извлеченная из дверного косяка. Это улика, которую можно предъявить твоему Якобу Гроссу.
-Что ты хочешь от меня услышать? – неприятно напрягся Богучар, - Понятия не имею где эта долбанная пуля. Быть может, ее забрал с собой стрелок.
-Или твоя жена, - быстро оборвал Илия без тени улыбки, глядя ему прямо в глаза, - Тебе не кажется странным, что она сбежала после того как спихнула тебя медикам? Откуда ты знаешь, что Якоб Гросс не купил ее?
-Я верю своей жене, - четко и твердым тоном настаивал Богучар, - Если ты намекаешь на то, чтобы я обвинил ее в соучастии только потому, что ее нет сейчас рядом со мной, облаченной в эту серую имперскую робу, то у меня нет никакого желания опорочить ее имя. Возможно, Регины уже нет в живых. Возможно, Якоб Гросс избавился от нее как от свидетеля. Или ты не думал об этом?
-Думал, Сават, не сомневайся, - и Илия поднялся со стула, - И мне бы не хотелось, чтобы имя Регины выглядело в дурном свете.
-Тебя волнует не она, а удержание собственных позиций в условиях империи, - не стал сдерживать свои эмоции Богучар, - Вот что я тебе скажу, Цветень: если моя жена действительно где-то меня обставила, значит это целиком и полностью моя вина. Но даже не думай навязывать ей свои представления об окружающем мире.
-Мне не нравится твой настрой, - выслушав нервный тон Богучара, трезво рассудил Илия, - Звучит так, будто ты в курсе того, где сейчас твоя жена.
-Я не знаю где она, но знаю, что, если она жива и вольна в своих решениях и поступках, то правильно делает, что держится от Совиного когтя, а возможно и от имперских границ как можно дальше.
В этот момент Богучар действительно был раздосадован тем, что увидел перед собой подлинное гнилое лицо империи. Конечно не все Медведи приняли условия Фрайнляйна Гоэля, таких оказались единицы, буквально по пальцам пересчитать. И сквозь красивое вечно юное лицо Илии Цветеня Богучар отчетливо видел омерзительную животную морду, пропитанную то ли ненавистью, то ли безысходностью, то ли завистью от невозможности остаться самим собой и выразить свой индивидуализм по отношению к императору. Илия присоединился к Фрайнляйну потому, что так же поступила Волынь, его жена, которая, в свою очередь, верила лидерам клана, призвавшим Медведей присягнуть императору. Разумеется, мало кто из Медведей хотел бы раскола в клане. В принципе, особых изменений в уставе клана с образованием империи не произошло. А учитывая определенную закрытость Медведей от прочих кланов можно было бы совсем не волноваться по поводу собственной безопасности в новых условиях. И все же новые условия не могли не обойти стороной всех тех, кто оставался на территориях императора Фрайнляйна Гоэля. Хотели ли эти Воины того или нет, но не подчиниться требованиям империи они просто не могли. И Илия Цветень являл собой живой пример этой жесткой и неприятной необходимости.
-Я правильно понимаю, что ты намерен и будешь и дальше покрывать Регину, если вдруг она окажется твоим врагом?
-Я указал тебе на врага, - жестко повторил Богучар, не испытывая к Илие Цветеню никакой жалости или элементарного сочувствия, - Оставь мою жену в покое.
Но так просто имя Регины забыть было нельзя, он и сам это понимал. Нет, Богучар не упрекал Хесса за это его вмешательство в их с Региной жизнь, хотя у него оставались к последнему вопросы относительно подробностей его с Региной общения. Еще больше вопросов он обязательно задаст самой Регине, если он и дальше хотел видеть ее рядом с собой. Потому что несмотря на преданность их с ней отношениям, Богучар чувствовал сомнения, посеянные Хессом. И дело было не в ревности; он ни разу не ревновал свою жену, не хотел ревновать. Хесс вполне мог силой заставить Регину уйти от границ империи подальше. Ведь знал же, что Регина будет стремиться оставаться с беспомощным мужем, которого так любила и которого всегда ждала. Если конечно действительно не было никаких взаимовыгодных договоренностей, гораздо более важных чем семейные узы и неизвестных Богучару. Потому что Регина оставалась дома пока он занимался гостиницей и наслаждался уединением по ее окончании.
Но еще меньше он хотел, чтобы в эти вопросы совал нос кто-то еще, такие как Илия Цветень, например, желающие извлечь свою выгоду при первом же подвернувшемся случае. Желающие выставить Регину соучастницей покушения на того с кем провела немалую часть своей жизни и не жалела об этом. Желающие повернуть факт ее исчезновения в пользу доказательств вины. И все по той причине, что его жена приняла другую сторону, выступила против Фрайнляйна Гоэля. Богучар не был готов присоединиться к выводам Илии Цветеня на сей счет, не был готов обвинять Регину сам и про себя переживал от того, что это делал кто-то другой. После этого разговора с Илией все меньше ему хотелось оставаться на Совином когте, все меньше хотелось заводить сотрудничество с императором. На Богучара могли надавить фактом его неприятия выгодной для следствия версии пособничества его жены в попытке его же убийства, могли потребовать оттолкнуть Регину в угоду империи. И тогда никаких иных сделок Богучар уже заключить не сможет. Наоборот, это ему следовало опасаться за свое имя. Илия Цветень дал ему понять, что не успокоится пока не получит четких доказательств причастности Регины к этим выстрелам. Он ведь мог найти Якоба Гросса; конечно маловероятно, однако такая возможность имела место быть. Кто знает какими связями в условиях империи Илия обладал. Интересно, знал ли он о подробностях убийства Ивана Сокола? Говорил
