Войны богов: Феликс Богучар Сават

поисках выхода прочь из телесной клетки, желая нападать и рвать на части. Даниил видел этого медведя на месте стоявшего перед дверью в дом Богучара, которому не требовалось другое оружие кроме собственных кулаков. Однако на лице Даниила не дрогнул ни один мускул, взгляд его оставался все таким же сосредоточенным и холодным.
Всего секунду длилась эта немая пауза, после чего Даниил совершил бросок в сторону Богучара, обернувшись огромным серым хищником с горящими желтым светом глазами. Богучар же не сдвинулся с места, выпустив, наконец-то, озлобленного медведя на волю. Массивные лапы его ловко поймали и сильно стиснули Даниила в объятьях, будто желая того раздавить. Вместо этого Богучар швырнул Даниила в сторону и рывком двинулся вслед за ним, чтобы нанести несколько хороших нокаутирующих ударов. Однако Волк оказался проворнее Медведя, быстро перекатился в сторону и одним движением руки метнул в того один из своих клинков на рукаве комбинезона. Тонкое короткое лезвие впилось Богучару в живот практически целиком, но Медведь и не почувствовал боли. Вместо этого он вновь схватил поддавшегося ему Волка и вновь бросил на землю. Со второй попытки Богучару удалось от души три или четыре раза съездить Даниилу по лицу. Из-под разорванной Медвежьими когтями кожи его хлынула кровь, брызнула на лицо самого Богучара, оседлавшего распластанного на земле врага, лишь прибавив ему ярости. В порыве ее он не видел свободных рук Волка и не ощутил новых ударов метательными клинками. Даниил пару раз ударил Медведя в бок, не сопротивляясь его мощным шлепкам, чувствуя его пошатнувшуюся агрессию. После еще одного удара Богучар почувствовал что силы начали покидать его. Волку оставалось совсем немного, еще несколько хороших оплеух, и тогда можно будет добить. Лицо Даниила было растерзано до неузнаваемости, он дышал кровью, но побеждал физическую выносливость своего так же истекавшего кровью врага. Даниилу удалось скинуть с себя ослабевшего после нескольких ножевых ранений Богучара, которому было уже не подняться без посторонней помощи. В голове последнего вовсю бушевало пламя ненависти и отчаянья, лишь отнимавших и без того малочисленные драгоценные силы на то, чтобы просто подняться.
-Кто ты такой? – тяжело дыша допытывался Богучар, это все, что ему оставалось перед тем как отправиться в новое забытье, - Почему никак не подохнешь?
-Я убью ее потому, что этого хочешь ты, - улыбнулся Даниил, отчего его изуродованное когтями Богучара лицо стало еще  более омерзительным.
Он глубоко выдохнул и пошел к дому Богучара, обнажая меч.
-Сука, - пискнул Богучар, желая повысить голос, и не сумел, - Сука, я уничтожу тебя голыми руками.
Он просто обязан был подняться на ноги, если действительно хотел разорвать своего обидчика, если действительно не желал смерти жены. Боль была поистине адской, он призвал на помощь все свое естество, мрачное холодное животное, оставив Медведя зализывать раны. Холод чуть притупил его муки, Богучару удалось встать на четвереньки. И он пополз, оставляя за собой кровяной след. И вроде до входной двери было совсем близко, прошла целая вечность прежде чем Богучар вполз через порог. Его мутило, все качалось перед глазами, он почти не чувствовал ни ног ни рук.
Даниил оставил тело Регины на кухонном столе на обозрение Богучара. Рассеченная ночная сорочка ее пропиталась пятнами крови: Даниил убил ее одним рубящим ударом наискосок. То, что увидел Богучар, он не желал увидеть никому. Глаза его сами собой наполнились слезами, стресс расслабил все его тело, Богучар растянулся на полу, перевернулся лишь на спину, чтобы вновь попытаться закричать, но вновь не сумел.
-Я убью тебя голыми руками, урод, - простонал он, - Убью голыми руками… 


Глава 2(2).
Регина не могла заменить ему Дом какие бы чувства он не испытывал к своей жене. Дом был слишком личным, он не имел права противопоставлять Дом Регине. Может это и звучало как-то цинично, но ему не хотелось оставлять Дом, не хотелось покидать кресло напротив камина, кресло у окна, за которым снег бесшумно ложился на землю и сверкал в лунном свете. Покой в движении, за которым можно было наблюдать бесконечно долго, даже оставаясь в том небытие, что казалось ему наиболее вероятным. Пока что ему не удалось найти достойный аналог этому наблюдению. Ни огонь в камине, ни коктейль в бокале, ни мягкое кресло, даже мысли о ничтожности не имели схожих с бесшумно ложащимся в свете луны снегом ассоциаций. Что уж говорить о Регине. Нет, только Дом мог его так расслабить.
-Мне жаль, - где-то снаружи прогудел Хесс, нарушая хрупкую сверкающую тишину, - То, что случилось с твоей женой – глупо и нелогично. Я имею в виду, что не знаю чьи интересы этот гондон представляет, почему преследует тебя. Мы ищем его, мы обязательно его найдем.
-Это Мастер, - с трудом выговорил Богучар, пытаясь сохранить покой в движении перед мысленным взором.
-И тем больше у меня к нему вопросов, - кивнул Хесс, - Я не верю, что Даниил одиночка. Он сделал очень серьезный ход, фактически заявил о своих правах.
-Убрал саму возможность выбора, - уточнил Богучар, - Ты это хотел сказать?
-Нет, он просто выбрал вместо тебя. Поимел тебя как последнюю проститутку.
-Я хочу ее вернуть, - будто не слыша поправок Хесса, заявил Богучар, - Воскресить. Он убил ее Второй смертью.
Слезы на его глазах навернулись сами собой, хотя Богучар и не думал дать им волю. А когда они, все-таки, имели место быть, он не стал сопротивляться. Впрочем, говорил он спокойно, сдержанно, с каким-то облегчением после трудного испытания. Возможно потому, что Хесс переместил его в его Дом, будто замыкая некий круг, чтобы в конце его Богучар вернулся к прежнему созерцанию покоя в движении. Правда, вместо привычного кресла его уложили на узкую сетчатую кровать, перебинтованного после нескольких ранений в живот.
-Это возможно, но в будущем, - после короткого раздумья решил Хесс, - Сам понимаешь, Воскрешение – чересчур дорогое удовольствие, даже для опытных Воинов. Нужно максимум Силы. Пока что у тебя ее нет после боя с убийцей твоей жены.
Скрипнула входная дверь, это вошла в Дом незнакомая Богучару  женщина в пестром платке и в полушубке поверх домашнего фартука, с коромыслом и полными ведрами воды на плече. Незнакомка однозначно была Воином Медведем, которого она и не думала скрывать.
-Познакомься, это Рось, - представил женщину Хесс, - Это твой хороший друг, которому небезразлично твое горе. Рось будет оставаться здесь пока ты не поправишься.
И хотя Богучар почувствовал, что Дом не отвергнул эту женщину, образ Регины сделал свое дело, подменив реальность воспоминаниями отчего сознание Савата разделилось на три части. Одна из них не протестовала против появления Роси в ЕГО Доме, другой же было все равно. Но третья часть требовала покоя в движении, о котором он забыл в полной мере после того как покинул Дом по наставлению Хесса. И эта третья часть забирала свое, хотя будет правильнее сказать – отдавала. Ни в коем случае слезы на глазах Богучара не были фальшивкой, он действительно утратил огромный кусок себя, тот, что вечно подогревали мысли об ожидавшей его жене, рядом с которой любые трудности уходили на второй план, тускнели, уступая место вере в свои силы. Он думал о Регине постоянно, когда-то больше, когда-то меньше, но нисколько не забывал о ней. И вновь оказавшись в Доме после совсем свежих негативных событий, раненый во всех смыслах, Богучар совершенно ясно чувствовал и некую отстраненность. Как если бы просто констатировал безвкусный сухой факт утраты некоего важного элемента из собственной конструкции и про себя оценивал перспективы ее дальнейшего функционирования. Недавняя жуткая ночь еще не забылась, и Богучар будто все еще оставался рядом с залитым кровью телом жены, но снег в свете луны провел четкую границу, отделив его незримым барьером от тьмы за пределами Дома. Дом и был этим барьером. Дом хотел, чтобы Богучар был другим. Тот, подлинный Богучар, рожденный в Небытие, был Хозяином Дома.
Рось содержала в Доме привычную Богучару атмосферу тишины, вполне подходящей для покоя в движении за окном. Она растапливала камин, готовила еду, кормила Богучара с ложечки. Ранения от Даниила оказались достаточно неприятными для его здоровья и серьезными для стремления Богучара как можно скорее подняться на ноги. Подлинный Богучар не хотел оставаться в кровати немощным калекой, ему необходимо было самому навести справки о своем обидчике. Он уже сделал свои первые предположения насчет тех, чью волю Даниил исполнил этим своим вторжением в убежище. Смерть Регины сулила им ничем не обремененного в своих решениях Воина, ослепленного неудержимым желанием отомстить. Ведь даже изоляция ее, о которой говорил Хесс, служила для Богучара надежным тормозом от таких поступков, за которые последнему можно было просто голову снять с плеч. А еще Богучар вполне мог сгодиться стать орудием в чужих руках, лишенный веского аргумента в лице Регины избегать подобных ловушек. И последний мотив казался наиболее вероятным.
Но еще были слова самого Даниила, всплывавшие и всплывавшие в памяти Богучара навязчивой мелодией:
-Я убью ее потому, что этого хочешь ты.
Богучар умолчал о них перед Хессом, который, впрочем, не задавал вопросы, желая знать все подробности случившегося в убежище. Наверняка он просмотрел память наблюдательного дрона, зафиксировавшего схватку Медведя с Волком в самых мелких деталях и, скорее всего, снабженного хорошими микрофонами. Что означали эти слова Даниила? Были ли они его собственным дополнением к тому, что он сделал? Было ли и убийство Регины его собственным дополнением? Учитывая склонность Даниила к выгодной ему самодеятельности, эту возможность исключать было нельзя. Однако до того общения с Хессом, предупредившем Богучара о рисках потерять жену, Богучар и не думал о выборе в пользу ее смерти. Но и потом старался отогнать эту мысль. Или же нет?
Или же где-то глубоко в сознании подлинный Богучар все же допускал устранение Регины и освобождение себя от любых обязательств? И вполне могло так получиться, что Даниил понял намерения подлинного Богучара в самый первый между ними контакт, здесь, в Доме, за окном которого снег тихо падал на землю и сверкал в лунном свете, находясь в покое в движении. Там, во время драки между Волком и Медведем за сохранение жизни его жене, сквозь его животную ярость и жажду крови отчетливо выявилось нечто еще, что на секунду ослабило его натиск, позволило Даниилу одержать над ним верх. Нечто, что не позволило Богучару дожать врага, вывести того из строя, хотя бы на время, достаточное, чтобы призвать на помощь Хесса.
Нечто, что направляло Богучара только вниз после работы над гостиницей, поднявшей его на самый верх своих возможностей. То о чем предупреждал Фрайнляйн Гоэль, о чем предупреждал Даниил.
Было ли, в таком случае, чувство вины за то, что он позволил Регине умереть? Было, скорее, осознание того, что он уже взял свою высоту, выше которой прыгнуть не представлялось возможным. Для этого требовалось что-то повыше уровня Медведя, которого уже не хватало для удержания двух самых главных его достижений – гостиницы и