должно было проникнуть в этот получившийся склеп, Тьма требовала самой полной изоляции от света. И без долгих размышлений и покорившись ее воле Феликс выколол себе глаза, оставив их только глухому бесполезному телу с именем Богучара Савата.
И не было боли. Но если была, то не та, которую Феликс ожидал испытать. Не своими руками он сделал это. Он будто прозрел, оказавшись вне пределов Убежища, погруженного во тьму. Стал видеть намного острее чем могла позволить физиология. Это Богучар смог бы увидеть простое отсутствие света, окажись он в подобных условиях. Феликсу же Тьма предоставила новые знания, неведомые ему прежде. Например, о том, что нет и не может быть никакого Начала, нет и не может быть никакого Конца, и уж точно нет Между Ними. Лишь только Вечный холод имеет значение.
Тогда Феликс просто растаял вне времени и пространства. Тогда он просто вышел далеко за все возможные пределы, утратившие всякий смысл. Тогда Феликс сам стал холодным Вечным Небытием, сам стал вибрацией Тьмы.
Изможденным и полностью избитым и измученным нашел его Хесс, верные люди которого держали Убежище Феликса под неустанным присмотром. Это они сообщили Хессу о безумии, творившемся в запечатанном Феликсом склепе, лишенном элементарного выхода. Тьма исказила это место до неузнаваемости настолько, что Хесс, для которого Убежище Богучара Савата стало не менее важным чем собственный Дом, пришел в неподдельный ужас. В своей жизни Хесс видел ужаса с избытком, поэтому уже давно перестал ему удивляться и холодеть в трепете. Однако Феликс мог открыть ему новую грань неприятных эмоций, Хесс того ждал.
То, что Хесс увидел, попытавшись войти в Убежище Богучара, Феликсом было назвать сложно. То был глубокий старец, сморщенная бесформенная кучка плоти, находившаяся в самом эпицентре приведенной в движение Тьмы, поглотившей Убежище, и затягивающей его в самую Бездну как будто перед решающим броском за пределы отведенного ей мироздания. Тьма сочилась из растерзанного тела Феликса куда-то вглубь и наружу, он был ее источником, эпицентром новой Вселенной, образованной им внутри глухого темного склепа без окон и дверей. И достучаться до него равно как и коснуться с целью вырвать Феликса из этой Бездны было не так-то просто.
Хессу понадобилось определенное время и большая часть его Волчьей Силы, чтобы пройти сквозь густую плотную массу Тьмы. Пока что это было нечто вязкое, еще не обретшее своей окончательной величины. Но оно постепенно охлаждалось и затвердевало, проникало через Хесса, заставляя затвердевать и его тело. Затвердевало и его сознание. В бесформенной и холодной Тьме все его движения казались дергаными, происходившими резкими рывками, приближаясь к Феликсу из бесконечного далека. Как если бы огромные руки проникли в замкнутый космос откуда-то из-за его пределов, а пальцы сжали его эпицентр.
Это Феликс был готов к тому, что происходило с ним во Тьме в то время как тело Богучара находилось в плачевном состоянии, максимально близком к смерти. Между тем, это было всего лишь началом Тьмы, первым штрихом Дома, желаемого Феликсом. Дом уже получил жизнь, соединился Нитями с Феликсом практически неразрывно. Но Дом оказался намного сильнее чем Феликс рассчитывал, его Нити просто сжали своего создателя без возможности элементарно и свободно дышать, сковали все его движения, прочно оплели рассудок. Нити выкачивали из Феликса силу, Дом будто рос в его голове, выходил за пределы его осознания и восприятия. Чтобы удержать Тьму под контролем Феликсу требовалось куда больше свободного пространства чем ограниченная телесная клетка Богучара Савата.
И вновь Феликс оказался в руках Игоря Лешего. Но на сей раз тот забрал тело Богучара в свою хижину, спрятанную в вечно темной, недосягаемой для лучей солнца густой лесной чащобе. То было одно из нескольких прибежищ Игоря, разбросанных по Медвежьим территориям и укрытых от сторонних глаз. Все прибежища были один в один похожи друг на друга: в каждой таинственно горели свечи, пламя которых оставалось ровным и безмолвным, каждая хижина была наполнена отличным от других запахом трав и натуральных ароматизаторов. Игорь Леший всегда знал, когда и при каких обстоятельствах ему следовало посетить и пребывать в том или ином прибежище, используя все имевшиеся в них преимущества в полном объеме.
Место, в которое Игорь поместил Феликса, было погружено в пропитанную липой мягкую тишину. Тогда же укрытый липовыми ароматами Феликс услышал голос Регины, совсем далекий, но разлившийся в холодной Тьме, на которую хватало всего его сознания.
-Любимый…
Кажется, вибрация Тьмы замерла в тот момент, остался лишь холод. И эта пауза длилась совсем недолго, но все же достаточно, чтобы Феликс испытал другую вибрацию, ту, которую требовал от него Босстон.
-Любимый…
Все верно, Тьма требовала немного тепла и Света, чтобы не перерасти свою собственную бесконечность. Тьма восприняла голос Регины как свой собственный, Тьма не отвергла Регину, наоборот, уделила ей немало места в своей безграничности. И, кажется, тогда Феликс видел Регину живой и невредимой. Такой, какой знал ее с первого дня их знакомства. Будто само время совершило скачок назад, возвращая Феликса к тому периоду, когда круживший голову аромат цветущей липы пробивался из каждой клеточки тела Регины всякий раз как последняя оказывалась в руках Богучара. Феликс вряд ли обратил бы внимание тогда на эти подробности, оставаясь вдали от страстных чувств, не имевших для него значимости. Ан нет, этот запах отложился в его памяти ничуть не меньше чем в памяти Богучара.
-Любимый мой…
Тьма обрела физическую плоть, обрела форму. Ослепивший себя Тьмой Феликс видел Регину прямо перед собой, сжимал ее грациозное воздушное тело в объятьях, и совсем не чувствовал прежнего холода. Это действительно была она, не подделка, порожденная воспоминаниями Богучара для облегчения его физических страданий. Феликс чувствовал Регину всю целиком и каждую клеточку ее тела по отдельности. Как никогда прежде вибрация ее Света была такой утонченной, такой доступной, такой трепетной.
Она ждала его в прибежище Игоря Лешего, возвращенная к жизни Хессом. Она знала, что в данный момент Феликс преобладал над Богучаром, знала, и обращалась именно к Богучару, и именно Богучар чувствовал ее в своих руках через прикосновения Феликса. И, черт возьми, тогда Феликс смог четко определить границы Вечности, заключенной всего в одной точке. Тогда он смог увидеть реальные пределы своего Дома; тогда Феликс смог увидеть собственные пределы. Регина стала подобна невероятно прочному стержню, надежной оси, удержав бескрайнюю Тьму от губительного Всепоглощения. Впрочем, такой опорой, она была всегда. И сейчас Феликс чувствовал ее теплое трепетное дыхание, от которого Тьма переставала быть бесформенной и размытой, бледневшей где-то в бесконечности. Феликс чувствовал как приходил в сознание Богучар, с которым Регина делилась своей лаской, и которому предназначались вся нежность ее тела и трепет дыхания. Наверное так и должно было случиться, это был очередной этап в рождении Дома. Если Регина удержала Тьму на одном месте, то возвращавшееся к Богучару сознание отсекло все те ее части, что таяли за всеми доступными Феликсу пределами. Холодная Тьма вокруг и внутри Феликса твердела и существенно замедлялась, ограниченная сознанием Богучара. С поддержкой Регины тот смог выдержать ее превосходство.
Именно тогда Богучар сказал ему, что Дом находился внутри Феликса; Богучар признал, что само Убежище всегда принадлежало Феликсу и было частью Вечной холодной Тьмы. Ее видение, ради которого Феликс ослепил себя, призвано было контролировать Дом, быть его Хозяином, ни на секунду не упуская из виду его границы. Порожденный Сферой, являясь Темной сущностью Богучара Савата, он и был тем самым Домом, придуманным ради недопущения грядущего в Реальностях Абсолюта Света. Лишив себя зрения, Феликс мог раствориться во Тьме, чтобы выдержать разрушительный Свет Кемаля Афтера, остаться вдали от этой безумно яркой силы, грозившей проникнуть в каждую Реальность, в каждого Воина, и самое главное, уберечь от нее Богучара Савата.
Регина же взаправду была рядом с мужем. Игорь Леший привел ее в хижину, чтобы оставить с Феликсом наедине. Это на самом деле была Регина, не клон, придуманный тем же Хессом или полковником Владимиром Волком. Она была Воскрешена и почти исцелена, лишь шрам от того смертельного удара мечом Хессу так и не удалось удалить целиком. А может быть он не стал этого делать специально, чтобы ни Богучар ни сама Регина не забывали о том, каким хрупким было их наслаждение друг другом.
Игорь Леший предоставил Регине все условия опеки над в очередной раз беспомощным мужем. В ее руках оказались все необходимые травы и зелья. А еще ее любовь и ласка, которую Регина щедро вкладывала в приготовление целебных снадобий. Она практически не утратила прежних чувств и привязанности, хорошо знакомых Феликсу; вместе с ароматами цветущей липы они распустились как будто в первый раз. И даже если бы ему сейчас вспомнились слова о прямой причастности Хесса к появлению Регины в жизни Богучара в качестве аванса за гостиницу, Богучар бы просто посмеялся над ними, ничуть не воспринимая их всерьез. Нет, появление Регины рядом с ним в этот трудный период физического восстановления после холодной бескрайней Вечности, определенно шло ему на пользу. Давно он не испытывал такого искреннего облегчения. Даже Дом представлялся не таким уж значимым делом, будто уже возведенный и готовый выполнить возложенную на него миссию.
А меж тем, гул холодной бескрайней Тьмы и не думал смолкнуть в его голове. Богучар слышал и чувствовал его даже после того как Феликс вновь уступил ему место. И пока Богучар не мог (да и не очень-то и хотел) разобрать этот гул, находясь с ним на разных частотах, адресуя его Феликсу. Но оттого Богучар все больше понимал, что Тьма обращалась именно к нему, требовала завершения Дома, начатого Феликсом. И Тьма не торопила его, не становилась невыносимой на слух и не доминировала в голове, вытесняя все прочие мысли и образы. Наоборот, мысли о Регине, наслаждение ее ароматами, заботой и лаской, заглушали этот непрерывный холодный голос, и вроде бы даже насыщали и без того глубокие чувства. Регина отвлекала от голоса Тьмы, или же сама Тьма позволяла Богучару забыть о ней, заострив все его внимание на жену. Будто подсказывала ему верное направление.
Регина была Светлым Воином. И Богучар чувствовал ее Свет. Всегда, сколько знал ее. И этот Свет в корне отличался от Света Кемаля Афтера, оставаясь дрожащим и линейным, одно лишь ожидание прикосновения которого должно было приводить Богучара в приятный трепет. И приводило. Пусть предсказуемо, пусть заученно, пусть на автомате, но приводило. Потому что Регина всегда знала, что Богучару было необходимо в тот или иной момент. Ее Свет всегда был направлен на него, Свет не отпускал его ни на миг, сохраняя внутри Богучара приятное тепло, согревающее его сердце. Этот Свет никуда не делся и после ее Воскрешения.
-Я как будто заново родилась и прожила знакомую мне жизнь
