стеснения, учитывая, что вторая смена работала на тоннаж, а не на оклад, в отличие от первой. А я вот стеснялся со своими пятью помидорами, и краснел как помидор сам. Никаких сумок и пакетов у меня не было, от дома до склада мне предстояло менее пяти минут ходьбы. Сунул помидоры в карманы, и пошел.
Заканчивали мы в районе от полуночи до часу-двух ночи. Естественно, что мы замахивались отсчитывать все эти килограммы и штуки (да, некоторые клиенты просили столько-то штук яблок, или апельсинов, или лимончиков), прогоняя их через электронные весы, и еще мешки. Но хорошо еще, что это были мешки не с сахаром или крупой, хотя, когда дело доходило до арбузов, фасовка их в сетки представляла тот еще геморрой. Впрочем, в сравнении с переборкой мандаринов под Новый год то были еще цветочки. И именно на овощном складе я непоправимо потянул левую руку в сгибе кисти, и периодически тупая боль пробивает это место.
Что же касается моей творческой деятельности, Николаич стал одним из первых сторонних слушателей той музыки, что я писал в перерывах между написанием «Войн богов». Можно так сказать, что музыка вышла для меня на первый план. Я записал почти все мои треки на диск, который потом подогнал Николаичу, и он слушал их по дороге на работу за рулем внедорожника. Я не спрашивал его о качестве моих работ, я стеснялся спросить, это было дело вкуса. Что музыку, что «Тело» и «Войны богов» с последующими элементами «Того, кто был мной» я записывал, повторюсь, исключительно для себя. Это были части меня, о которых я пробовал заикнуться, придавая им ясную форму. Я не должен был требовать от кого-то каких-то оценок, я чувствовал, что мог сделать что-то не так, как нужно было, и оттого выглядел каким-нибудь простофилей, над которым не грех посмеяться. Тем не менее, я продолжал делать то, что мне нравилось, и если что-то кого-то не устраивало, это были их проблемы. Тем паче, что Николаич не скрывал своих положительных эмоций от того, что слышал на этом диске.
Глава 16: 2012.
Но как бы то ни было, а работа с зарплатой, зависящей от тоннажа, даже в пяти минутах ходьбы от дома не стоила того, чтобы зацикливаться на ней как на каком-нибудь свете в окне. Меня не устраивал тот клоповник, в котором я пребывал уже почти год, и к которому нельзя было привыкнуть. Даже мать, приехавшая ко мне в гости, чтобы увидеть сына (и там было небольшое приключение с забытыми ключами, в ходе которого мне пришлось лезть в комнату через окно средь бела дня на глазах всего честного народа), была в шоке от тех условий, за которые я платил деньги. Туалет на улице, весь засратый и заблеванный, горячая вода только на газу. И я уже подумывал о том, куда бы можно было свалить в поисках местечка получше.
И вот мне позвонил Серега, старший брат Андрея и Лехи, тот, что занимался музыкой на профессиональном уровне, который установил мне на ноутбук секвенсер «кинетик», где я пробовал свои силы в качестве композитора. А еще Серега разбирался в электрике, и периодически мотался по всяким шабашкам в Москву и по ее окрестностям, работая с нужными людьми, приглашавшими его подзаработать. Обычно он брал с собой Андрея, но в этот раз Серега обратился с предложением поработать ко мне, сказав, что все, что от меня требовалось «принеси-подай-иди на фиг не мешай». Серега звонил мне из Москвы, он заверил меня, что встретит меня на выходе из автобуса, что все вообще будет норм.
Николаич не был против такого хода дела, услышав о том, что меня зовут в Москву, в конце концов, дело касалось денег, которых мне явно не хватало, и которых нельзя было заработать на овощном складе во второй смене. И хотя я зарекался не соваться больше в этот гадюшник, именуемый Москвой, насытившийся ее квинтэссенцией в прошлый раз, все же я поехал, доверившись Сереге, на которого хотел надеяться. Он не хотел брать с собой родного брата, отдав предпочтение, все-таки, стороннему человеку, и оттого я должен был быть ему благодарен. В свою очередь, Серега вызвался на этот объект по предложению Витьки, чья мать учительница жила по соседству в деревне через два, может, три дома от меня. Витька переехал в Москву несколько лет назад, это был мужик прошаренный, в годах, занимавшийся строительством, а потому знал, что к чему.
Я приехал, и мне пришлось Серегу подождать, поскольку он проспал. Но вот он появился, и мы поехали в Митинский район Москвы, на место строительства, что располагалось неподалеку от крытого радиорынка и подстанции. То было большое здание в четыре этажа высотой, основная часть которого отводилась под склад площадью с футбольное поле. Когда я приехал, там даже пола не было, и песок для бетонной его заливки завозился просто какими-то нескончаемыми «КамАЗами». Столько деньжищ было вложено в один только этот песок, не говоря уже обо всем остальном, не говоря уже о людях, которые доводили объект до ума. Там была куча народу: и санузел, и пожарная безопасность с вентиляцией, и электропроводка, штукатурка и краска, наружные работы, включая территорию. И естественно, что немалую часть работников представляли таджики и узбеки, нелегалы, которые однажды бросились врассыпную во время проверки какой-то комиссии.
Жили мы в вагончиках, поставленных один на другой, и слонопотамы, топавшие наверху, неслабо так доставали своим грохотом. Я и Серега занимали свой вагончик вдвоем, хотя в помощь к нам присоединились местные Сашка с Антоном, по-моему, родственники друг другу. И они уже были опытными электриками, намного более опытными, чем тот же Серега. Еще я познакомился с электриком Колькой родом из Чувашии, который отвечал за внешнее электричество. Где-то с торца здания находился щиток (или генератор), подключенный к ЛЭП, и в отсутствие электроэнергии на объекте Колян изворачивался как мог, чтобы работы не останавливались. Так же я познакомился с громилой Махмудом, старшим над чернорабочими таджиками, которые слушались своего бригадира без всяких запинок. Да и сам Махмуд не боялся физической работы, и секунды не колебался когда надо было выгрузить «Газельку» с оргалитом, придя на помощь мне и Антону, и потом я устроил скандал по поводу отсутствия прочих помощников в то время, как фанера была нужна всем в качестве напольного покрытия во время заливки бетона в офисных помещениях.
Но больше остальных я был восхищен Назимом – молодым таджиком, который реально умел на стройке все. Настоящий разнорабочий, находящийся при деле постоянно. Назим, надо лопатой помахать; Назим, надо металл на станке отрезать; Назим, надо полосу протянуть наверх для громоотвода; Назим, надо болгаркой арматуру попилить; Назим, надо автогеном поработать. И т.д. и т.п.. Это был человек, наверное, единственный на весь рабочий коллектив, он мог подменить абсолютно любого в случае непредвиденных обстоятельств. Я и раньше слышал о такой должности как разнорабочий на стройке, и вот теперь видел такого рабочего в деле, и у меня дух захватывало от его возможностей.
От нас же с Серегой (и Антона с Сашкой) требовалось провести электропроводку внутри здания: уложить провода в лотки, повесить и закрепить светильники, поставить розетки и распаячные коробки. В этих премудростях я прежде не разбирался (впрочем, и сейчас на особо соображаю), однако это вовсе не означало, что деньги мне платили за красивые глаза. И первым инструментом, что я освоил впервые в своей жизни, был сверлильный станок, который я не один раз потаскал на собственном плече (и вообще, навыки грузчика пригодились мне на стройке не единожды, одна только рохля чего стоила). Работать на этом станке оказалось совсем не трудно, знай себе рычагом сверло опускай и вовремя смазывай. Чуть более сложным мне представлялся штроборез, которым в нашей группе электриков пользовался только я, и неудивительно, что первая же вертикальная штроба получилась у меня зигзагом. Однако куда более геморройным было вырезать диагональные штробы (вдоль лестничных пролетов), при которых инструмент надо держать под углом, и это определенная нагрузка для рук. Тем не менее, штроборезом я работать однозначно полюбил. А однажды мне стукнуло в голову вырезать штробу без подсоединения инструмента к пылесосу, без которого просто никак. Нужна была штроба, вырезанная в кирпиче на высоте тридцати сантиметров над дверным проемом. Вырез казался мне пустяковым, на который можно было побрезговать пылесосом. Но с первых же секунд я пожалел о своей опрометчивости. Красной кирпичной пылью я оказался обсыпан с головы до ног, дышать в помещении было нечем, я распахнул все окна, какие можно было только распахнуть, ругался и смеялся над собой одновременно.
Я освоил на стройке и болгарку с перфоратором. Не просто болгарку с перфоратором, а большие болгарку с перфоратором, которыми вырезают и высверливают крупные проемы и отверстия в бетонных стенах под лотки и кабели. Инструменты, которыми можно легко лишиться рук и ног при попадании бура перфоратора, к примеру, в арматуру, вследствие чего последний способен вывернуть (или вообще сломать) руку и выбить все зубы, или сломать челюсть. Конечно, необходимо регулировать скорость вращения бура, но и тогда остаются риски. Впрочем, шестерочных буров я поломал на стройке немало, высверливая отверстия под клипсы на потолках.
Тогда же я обнаружил, что стоять на туре на высоте трех-пяти метров для меня, мягко говоря, стремно. Кажется, страха высоты у меня прежде не возникало. Или же я просто не обращал внимания, а может, повода не было бояться. И я лез на туру хоть и с желанием, но в то же время через силу. Но помню, как от меня требовалось большой болгаркой вырезать в бетонной стене окно под лотки в подвальном помещении на высоте около пяти метров. При этом я не мог не спилить арматуру, вставшую на пути лотка. И за работой я практически потерялся в пространстве, совсем позабыв о том, что нахожусь на высоте. Кроме того, меня позвали работать, а не с опаской вниз смотреть.
Но то была тура на пять метров. А вот нерусские взбирались на высоту двенадцати метров, при этом их еще и катали, и там, на самом верху все ходуном ходило. И в этом месте уже и Серега выражал свои опасения, когда речь зашла о светильниках в складских помещениях. До них, правда, было еще далеко, но уже сейчас Сашка заверял, что будет люлька и страховочные тросы, что на двенадцатиметровой туре стоять не придеться. Пусть нерусские там шастают.
О, да, узбеки оказались еще теми кадрами. Это же они, например, пожгли нам сваркой распаячные коробки, уже прикрученные на свои места. А еще по вине одного из таких «работяг» все здание едва не взлетело на воздух со всеми теми, кто находился внутри в тот момент, включая меня, Серегу, и Антона. Я совершенно точно помню, что тот узбек пилил болгаркой трубу, при этом встав спиной к подключенным баллонам с кислородом и ацетиленом. С какой целью он решил пристроиться именно там даже сейчас я не могу сказать. Но естественно, что снопы искр летели в сторону вышеуказанных баллонов. В тот момент мы втроем занимались на противоположной стороне склада: Антон стоял на туре, подсоединяя провода к тепловым пушкам, мы же с Серегой внизу соединяли друг с другом фрагменты лотков (или что-то в этом роде, связанное с
