потребностями – стол, стул, кровать, электрическая розетка. Даже в еде был неприхотлив, и питался сухомяткой. Я могу приготовить себе горячее, сварить суп не проблема. Но лень. Лень матушка, минимум движений, и все ради своей писанины и музыки в моей фонотеке. Я был зависим от компьютера, я понимал, что ничего не хотел менять в своей жизни, что меня все устраивало.
Быть может, кто-то может подумать, что Кайла – что-то светлое во мне самом, мои мечты, детские, не испоганенные чернухой и серостью мещанского бытия, нечто живое и человечное, не позволяющее мне примкнуть к безликой серой массе, мои боль и разочарование, которые я пытался заглушить через ПК. Что ж, мне глубоко похуй на то, кто и что там подумает, это их трудности.
Еще была Юлька, если память мне не изменяет, товаровед, вернувшаяся из отпуска уже после моего выхода на работу. Внешне она была похожа на другую мою двоюродную сестру Машку, с которой, в отличие от Ленки, я частенько выходил на связь. При первом моем с Юлькой общении она осталась не впечатлена новым приемщиком, и вообще была человеком жестким, не скупящимся на грубые выражения. Со временем, конечно, все поменялось, и Юлька просила меня остаться, когда я изъявил свое желание уйти с этой работы. Все из-за отношения, при котором на складе царил бардак, оставшийся после прежнего приемщика. Недостачу раскидали на всех. А как ее не могло не быть, когда доступ на склад имел каждый? Это был самый настоящий проходной двор с выходом на улицу, и им пользовались, чтобы покурить за пределами магазина.
И я не постеснялся высказать свои идеи поставить дверь на склад и провести после этого полную ревизию директору магазина, на что он признал мою правоту, с одной, правда, стороны. Он не был, например, в курсе сотни с хвостиком упаковок питьевой воды, прибывшей в магазин по заказу его жены, которая просила меня не говорить начальству об этой поставке. Будто сотня упаковок была крошечных размеров, чтобы кто-то смог заметить неучтенный товар невооруженным глазом. А ведь крайним становился я, мол, какого хрена вода делает на складе, и кто и когда ее принимал? Я не хотел быть свидетелем того, что кто-то проворачивал свои делишки под носом руководства, а уж тем более становиться их участником. Зачем? Лишняя головная боль, мало ли чего вдруг могло произойти? Какой-нибудь криминал, от которого я старался оградиться?
Зато на зарплату сотрудникам денег, как всегда, не хватало. Зарплату задерживали, я вынужден был затариваться продуктами в долг. Продавцы и кассиры негодовали, речь шла о смене работы. Ничего нового, все как и везде.
Я не хочу скрывать: мне нравилось мое место работы, мне нравился коллектив (кое-кто из них пытался читать «Войны богов»), даже грузчик Юра, при всем его разгильдяйстве, казался вполне адекватным парнем со всей его принципиальностью, при которой, к примеру, ни одна сила не могла заставить его работать в обеденный перерыв. Мне нравилось покупать выпечку магазина, все эти булочки с сосисками и котлетами, к которым я получил доступ, а на дом брать «оливье». Однако отношение руководства к сотрудникам отбивало всякое желание получать за их работу эти копейки.
И в какой-то момент я сказал себе «хватит», и просто не вышел на работу. Леонидыч прислал мне недоумевающее СМС, в ответ на него я позвонил ему и объяснил все свои сомнения и негодования.
-Тебе не все равно, за что тебе платят? – в ответ спросил он.
И я понимал, что он был прав, а насчет задержек заработанной платы, а где не задерживают? А там, где все отлично, требуются люди с образованием, и их палкой оттуда не выгнать. Своим поведением я подставлял Леонидыча, который пристроил меня по блату, и я должен был вести себя чуть скромнее, учитывая условия получения этой должности. И это мне тоже не нравилось.
Но куда я пойду? Снова на фрукты с овощами к Николаичу? Если честно, мне они уже как-то надоели, несмотря на тамошний сложившийся коллектив. Однако в тот момент Николаич казался мне идеальным вариантом.
Никому в магазине не нравилось мое намерение уйти. Они хотели, чтобы я остался, как было в ОСК. Как будто свет клином на мне сошелся. Я всегда делал свою работу, не отлынивал, вел себя естественно, так, каким был. Я человек простой, могу кому-то не нравиться: на весь мир не будешь мил. Говорю как есть, по факту. Сам не знаю, что было такого во мне, что в ОСК, что в «Ням-няме», что так привлекало ко мне внимания. Возраст? Ну и что, что возраст? Поведение?...
Глава 18: Дальняк.
Так получилось, что Андрей, с которым я снимал комнату в коммуналке, привел в дом подружку (а затем и жену) Вику, с которой хотел создать полноценную семью. Я понимал, что это он меня приютил, пусть я и платил свою долю за это жилье. В итоге я переехал в общежитие, принадлежавшее заводу «Стройиндустрия», оккупированному многофункциональным комплексом «Гринн», гипермаркет продуктов и стройматериалов которого забрал часть производственной территории. Большим плюсом этого места являлась заводская столовая, в которой можно было хорошо перекусить. Но куда более жирным минусом оставалось неоновое освещение «Гринна», заливавшее ночь всеми цветами радуги. Я называл этот комплекс Цитаделью Зла, поскольку не раз его электрика выходила из строя, оставляя без света весь 909-ый район города Орла. Так что без света я мог остаться в любой момент.
Но и там я прожил недолго, месяца три, может, четыре, в ходе которых пообщался с участковым, которого вызвали мои соседи, обеспокоенные тихим жильцом вроде меня. Я тоже задал ему несколько вопросов, и мы разошлись как в море корабли.
А в начале весны возникла идея переехать в Брянск. И это была не только моя идея. Его звали Женькой, я знал его со времен моей работы в «МТС», и часто бывал у него дома. Женька был примерно одного со мной возраста, это был вполне себе деловой малый, с очень подвешенным языком, и он мог убедить кого угодно в чем угодно. Он жил с отцом и матерью, и еще у него была подружка Анька, которую я так же часто встречал у них в гостях. По факту, Женька занимался ремонтом помещений, как-то раз я поработал с ним в паре у одной женщины, и тогда я ошкуривал и штукатурил стены в ее квартире. И тогда я сделал куда больше Женьки, который заливался «Блейзером» с полученных в качестве задатка денег. Да, пить он умел.
У меня же давно появилось желание свалить из Орла. Куда-нибудь в Курск или Белгород, или вообще в Белоруссию. Орел мне порядком надоел. А после «Ням-няма» вообще стоял поперек горла. Возможно, где-нибудь в другом месте, подальше от Орла, мне будет легче дышать. Во всяком случае, я чувствовал, что мне нужна была смена обстановки. И возможность переехать в Брянск представлялась мне неплохим вариантом эту самую обстановку поменять. Женька предложил заниматься ремонтом, я не был против, хотя и сомневался в оправданности этой идеи. Однако я все равно надеялся на удачный исход.
В итоге мы сняли квартиру в новостройке по улице Флотской, и большинство квартир там еще пустовало. Тогда же я узнал, что такое – въехать в только что законченный дом, когда несколькими этажами выше нас какой-то умник орудовал перфоратором во втором часу ночи. И похер на все законы о строительных шумах, за которые мы с Женькой сами едва не огребли в Орле от бабушки, возмущавшейся ремонтными работами после шести часов вечера и грозившейся вызвать наряд. Между прочим, я нашел на сайте орловской администрации это постановление о строительных шумах, разрешенных с 9.00 до 18.00 (с перерывом на час) в будние дни и полностью запрещенных в выходные и праздничные дни, о чем большинство граждан даже не подозревает и по сей день, ошибочно ссылаясь на общие шумы до 23.00.
Тогда же Женька был свидетелем моего буйства, в которое я без стеснения приходил от периодических поражений в видеоиграх. В то время, как Женька рубился в «NFS: Most Wanted 2005», я играл на его айфоне. Не помню названия игры, что-то про беглеца, за которым гонится преследователь, и там необходимо прыгать, кувыркаться, подкатываться и перекатываться. И когда у меня не получалось, я практически не сдерживал своих эмоций, криков и грубых матерных выражений, при этом совершенно не боясь визита обуревающих от моих концертов соседей. И можно так сказать, какая-то доля этих психов была преувеличена, а то и вообще наиграна. Тем не менее, свое недовольство и обиду я старался как можно быстрее выплеснуть наружу, не держать в себе, что могло Женьке не нравиться, но мне было начхать. Таким, конечно, он прежде меня не видел. Ни он, ни его мать, ни Анька.
И вот мы сняли квартиру, потом занялись расклейкой объявлений. Так что я слегка покатался по городу, чтобы обнаружить его растянутость и огромные пространства, которые можно было бы застроить. Сейчас, в 2022-ом году, я не знаю о соответствующих изменениях в Брянске, я не был там ни разу с того времени. В принципе, город мне понравился, самой оживленной его частью мне показался район автовокзала. Там, где поселились мы с Женькой, было не так оживленно, по сути, там проходила трасса, и были частные жилые дома. И первый заказ поступил Женьке именно оттуда. Первый и единственный крупный, требующий двух человек для работы.
Мне пришлось искать работу, поскольку я понимал, что постоянное ожидание очередного клиента денег для оплаты жилья за следующий месяц мне не прибавит. Тогда я пожалел, что связался с Женькой в своем намерении ехать в другой город. И я искал работу, и нашел фруктово-овощной склад, и просился туда. И еще я был несказанно удивлен тем обстоятельством, что тамошний кладовщик был знаком с Николаичем, однако меня больше заботило отсутствие у меня брянской регистрации, ведь я хотел устроиться на работу будучи приезжим из другого региона. И вот здесь я не мог скрыть своего возмущения. Я уже беседовал с участковым не так давно, когда переехал в общежитие на «Стройиндустрии» в Орле. Почему я не имел права свободно перемещаться – жить и работать – в своей стране? Почему я должен был доказывать, что я не верблюд? Почему я должен был обзаводиться какими-то бумажками со штампами и печатями? Я уже выразил свое отношение по этому поводу в «Эпизодах», записав стихотворение про документ, без которого «я никто».
Но конечно я понимал, что в данный момент я находился в другом регионе, и эта регистрация вне Орловской области мне была необходима. Но еще я понимал, что людям, сдавшим нам с Женькой квартиру в новостройке, вряд ли была так уж необходима эта головная боль. Кроме того, регистрация означала автоматическое подорожание квартплаты, к чему я так же не был готов.
И в какой-то степени я просто халявничал на присылаемые матерью деньги. Но все меньше у меня оставалось желания продолжать свое пребывание в паре с Женькой, и все больше мне хотелось вернуться в Орел, где я смог бы заняться чем-нибудь более доходным. Вернуться, например, на склад к Николаичу.
Еще я пообщался с Ольгой из Белых берегов где-то на окраине Брянска. Это Женька посоветовал мне позвонить ей, назвав Ольгу доброй милой женщиной с малолетним ребенком. И на самом деле у меня появилась мысль съездить в этот поселок, посмотреть, чем дело кончится. Я видел ее фото у Женьки в телефоне, и Ольга действительно была мне симпатична. Но в то же
