завинчиванием гаек). В этот момент раздались непонятные крики, я повернул на них голову и увидел, как полыхнули вентили тех баллонов, и кто-то из узбеков пытался безрезультатно погасить пламя тряпками. В одно мгновенье Серега повалил меня на пол, растянулся на животе сам, укрывшись за одной из стопок мешков с бетонной смесью, разложенных по всему складу в подготовку к заливке пола. После этого мы позвали Антона, который был слишком занят, чтобы отвлекаться на что-либо. Он обернулся, и всего в долю секунды оказался на земле, казалось, просто спрыгнув с туры. Где-то рядом с турой, на которой Антон работал только что, находилась задняя дверь, и хорошо, что в этот момент она оказалась незапертой.
Мы выскочили из здания подобно в задницу укушенным и побежали к вагончикам, возле которых уже столпился народ, успевший вовремя покинуть опасное место.
-Вы у меня, ****и, сейчас нарежете, - не сдерживал своего гнева Витька сантехник, услышав от меня рассказ о неосмотрительном узбеке в болгаркой в руках.
Шланги, подключенные к баллонам с кислородом и ацетиленом, уходили в подвал, где сантехники варили трубы, и это происшествие касалось тех ребят напрямую. И Витька сантехник просто рвал и метал. Когда же мы вернулись обратно внутрь здания, там стоял запах гари. Ребята использовали огнетушитель, не позволив случиться взрыву. Если бы это произошло, кто знает, какими бы оказались последствия, но однозначно, что огребли бы все.
Но такой экстрим при мне на объекте был единственным. Впрочем, белорусы, заливавшие бетоном полы в офисных помещениях, так же отличились на славу. Ребята умудрились закатать в бетон силовой кабель генератора, протянутый к ЛЭП. Бесчисленными розетками, подключенными к этому генератору, пользовались все, у кого в руках находился электроинструмент. За данный агрегат так же отвечал Колька чуваш, и как и наш с Серегой, Антоном и Сашкой бригадир Витька он так же пребывал в диком офиге от напортачивших белорусов. Закатать силовой кабель в бетон - это надо было суметь.
С проводами вообще все было очень и очень трепетно. Это же медь, деньги, и стащить плохо лежащий кусок провода хотел бы на стройке каждый желающий. Я помню, как ездил рано поутру (и все равно на МКАДе попал в пробку по вине дюже неторопливой мадам, завтракавшей за рулем дорогой иномарки, а потому собравшей за собой километровый хвост из грузовиков) с водителем Германом на кабельный склад к черту на кулички за проводами. Я помню, как закидывал в лоток силовой кабель, каждая из трех медных жил которого была толщиной не менее двух больших пальцев моей руки. Нас было четырнадцать человек, растянутых вдоль подвала, собравшихся на турах и на лестницах, всех, кого удалось найти специально для того, чтобы кабель оказался в лотке на высоте пяти метров. Его тянули прямо с деревянной бобины, подвешенной на крюках манипулятора. Я помню, что остался хвост, отпиленный Сашкой болгаркой, и ошкуренный нашей маленькой группой специально ради медных жил. Это был мой калым в целых две тысячи рублей, которым я остался доволен.
Нам выдавали две тысячи на каждого на неделю, и мы с Серегой затаривались в «Ашане», расположенном неподалеку от стройки, среди многоэтажек. Так, кстати, была и помойка, на которой можно было найти что-нибудь ценное. Серега, например, приволок однажды оттуда небольшой стульчик рыбака, вполне себе хороший, ничуть не испорченный. А вот тратить зарплату мы отправлялись на радиорынок и прилегающие к нему окрестности. Там я приобрел свои первые ушные мониторы (наушники, в которых слышны все частоты того или иного трека, и для просмотра кино и компьютерных игр они не предназначены, ибо слишком чувствительны к резким звукам вроде взрывов и выстрелов), после которых не могу пользоваться простыми наушниками. Там же, на радиорынке, я собрал более менее годный ПК, куда более шустрый в сравнении с тем, каким пользовался до того в Орле. Только корпуса к нему у меня не было. Этот набор плат прожил меньше месяца прежде, чем я расколотил их молотком в приступе гнева (а там все дело-то было в слабом блоке питания). И при следующей зарплате Антон повез меня и Серегу в гипермаркет цифровой техники «Юлмарт», где собрал мне ПК (включая корпус), которым я пользуюсь до сих пор. Мы вернулись в вагончик, Антон все подключил и настроил, Серега предложил это дело обмыть и умчался к пожарным на посиделки. Кончилось все это дело тем, что где-то часам к двенадцати ночи Эдик с Игорем принесли висевшего у Игоря на плече Серегу, упившегося до беспамятства так, что он провалялся весь следующий день в кровати, страдая от жуткого похмелья.
Еще мне понравилось ходить в «Телегу» - такое заведение ресторанного типа, в котором на столе, стилизованном под телегу с колесами, были расставлены кастрюльки и горшочки с горячим, гарнирами и салатами. Посетителям выдавали тарелки, которые наполнялись теми самостоятельно. Можно было брать все, что угодно, подход был не ограничен (впрочем, двух подходов мне хватало с избытком). Стоило все это действо рублей четыреста на человека, и в «Телегу» приходили исключительно покушать, плотно и сытно (хотя Сереге это место не зашло). Там всегда было людно, там всегда все столики были заняты. Там можно было употреблять спиртное. И когда к Сереге приехал брат Леха, мы втроем отправились именно в «Телегу». В Орле же подобных ей заведений я пока еще не встретил…
Глава 17: Ням-ням.
В общей сложности за пять месяцев своей деятельности на стройке я заработал 150 тысяч. Я уехал оттуда в декабре месяце, не оставшись на установку светильников, впрочем, Антон и Сашка справились с этим заданием без нас с Серегой. Он, кстати, уехал раньше меня, с больным коленом, которое долго не давало Сереге покоя после неудачного падения. Мне же еще предстояло вернуться, чтобы забрать оставшиеся деньги, и я ожидал, что меня «кинут», и был приятно удивлен, получив, наконец, деньги на руки. Еще больше я был удивлен тем обстоятельством, что тот самый кабель, который мы большой толпой закидывали в лоток, был спизжен (воруют мыши из амбара) оттуда ночью практически целиком. Об этом мне рассказал Антон, сам пребывавший в состоянии офига по этому случаю.
Некоторое время по приезде в Орел я кантовался у Руслана и его гражданской на тот момент жены с малолетним ребенком Веры, снимавших квартиру. Однако вскоре меня приютил Андрей, занимавший комнату в коммуналке, где главной достопримечательностью являлась рыжеволосая дородная мадам, внешне похожая на Аллу Пугачеву (мужик ее был водителем рейсового автобуса до Москвы). Она очень любила подчеркнуть и выделить свою прописку в комнате, благодаря которой считала свои интересы важнее интересов всех прочих жильцов. И с ней у меня однажды произошел конфликт, закончившийся штрафом за отсутствие прописки в городе Орле.
Еще в той коммуналке проживал Александр Леонидович со своей женой Танькой и их сыном Алексеем. Их комната принадлежала Леонидычу, он так же был собственником, однако с «Пугачихой» при мне гавкался редко. Леонидыч вообще не привык ни с кем ругаться, предпочитая спокойный рассудительный тон и взвешенные аргументы в любых спорах. Я знаком с его родителями, у которых в деревне дом и хозяйство, и несколько раз приезжал к ним в помощь на огороде, естественно, что не за просто так. И Леонидыч не единожды подгонял мне мешок той же картошки.
Итак, после стройки я вернулся на склад к Николаичу (и снова без оформления), кроме того, с финансами мне не переставала помогать матушка, периодически присылая денежные переводы. А спустя какое-то время, совсем короткое, Леонидыч предложил мне место приемщика в продовольственном магазине «Ням-ням» с графиком 2/2. Там была своя кухня, благодаря которой магазин предлагал салаты и выпечку собственного производства, и это был огромный плюс, повлиявший на мое согласие. Просто Леонидычу известно о моей тяге вкусно покушать. Сам же Леонидыч долгое время занимался обработкой мяса, разделать свинью или курицу для него не проблема, да и сытно и вкусно пообедать он так же не прочь. У него были связи с несколькими торговыми точками, где требовалось мясо, и «Ням-ням» как раз была одной из таких точек.
И вот я получил эту работу, которой прежде чурался из-за материальной ответственности, из-за собственной невнимательности, на какую был способен. Одно время я поработал кладовщиком-наборщиком на складе бытовой химии. Мне с головой хватило того горького опыта, я сразу понял, что ответственность не для меня. Впрочем, должность приемщика оказалась куда проще, чем я мог ожидать. Основная моя обязанность заключалась в сверке сроков годности поставляемого в магазин товара, а так же его количества по бумагам и по факту. Половина срока прошла – можно смело отправлять обратно, учили меня. И знали бы они о том, что все сроки можно переделать вручную, что подобной аферой я когда-то занимался своими руками.
У меня был даже свой подчиненный – грузчик Юрка. На самом деле малый с ленцой. Однажды он мне так и сказал в ответ на предложение немножко убраться:
-У меня задница к стулу приросла.
А вот свою задницу я в свободное от приемки время таскал в торговый зал, поближе к динамикам в потолке, из которых лилась нескончаемая музыка. И тогда я подтанцовывал, совершенно не стесняясь ни камер, ни продавцов, ни покупателей. Просто основная масса товара прибывала с утра: хлеб, молочка, сладости. Днем же машин было совсем мало. А потому у меня всегда хватало времени на что-нибудь личное, не только на постоянный счет остатков. Например, однажды я вырезал из картона ровный кусочек и скотчем приклеил его к пустой полторашке из-под воды марки «Затишенская», шариковой ручкой озаглавив картон «Залупинская». После чего я представил «новый бренд» сначала охране и девчонкам в бухгалтерии, ютившимся в одном кабинете, а потом продавщицам в торговом зале.
Там было немало милых женщин. Одной из них была Ольга, занимавшаяся бумагами в кабинете бухгалтерии. Она приехала в Орел из Питера, и слова Вовчика (которого я не забывал) по поводу местоположения Кайлы: «-В Питере она, в Питере», вспыхнули в моей голове с новой силой. Я помнил их постоянно. Может быть, тогда Вовчик просто сочинял, чтобы я просто отстал от него с расспросами, хотя про себя я хотел ему верить. И мысль о том, что в этом мире Кайла родилась в Санкт-Петербурге, вполне себе имела право на существование. Потому я хотел, чтобы Ольга была Кайлой, которую я всегда хотел увидеть здесь. Я не искал сам, у меня элементарно не хватило бы денег (и я не собираюсь по этому поводу оправдываться). И все эти выражения вроде «кто ищет, тот всегда найдет» полная хрень, выдуманная на сытый желудок, когда в кармане шуршат купюры и звенят монеты, когда есть надежный их источник.
Я хотел, чтобы Ольга была Кайлой, однако про себя не сомневался в том, что такого не могло быть. Я присматривался к ней, пытался увидеть хоть что-нибудь, что могло бы выдать Кайлу на ее лице (хотя бы во взгляде), черты которого меня устраивали. Пытался увидеть, и не мог. Может быть от того, что понимал свою невозможность дать ей все то, на что она рассчитывала. Я уже привык к одиночному образу жизни с минимальными для меня
