Яд Бахуса

настоящего, мать его, бутылочного ежа! Водочные бутылки гнездились не где-нибудь, а в походном рюкзаке, горлышки выглядывали из раскрытой пасти, торча во все стороны, как иглы. Мы примерно в такой сумарь медь складировали. Говорю же, любит семейка отрываться на праздниках, и Крякало сейчас ждет не дождется, когда можно будет опрокинуть в рыльцо.

- И не говори!- хохотнул Васек, а Денисюк уставился на меня таким взглядом, словно я спер у него когда-то «Гелик».- Я своей дочке тоже говорю: помой посуду. Не буду, говорит, у меня руки с этого шелушатся. Я говорю: а у нас с матерью что, не шелушатся? Или как мы тебя растим 13 лет уже? А она: я вас не просила рожать! Вот и вся молодежь.

- Хи-хи,- заметила Валька, боготворящая своего неандертальского муженька.

- Ладно уж, не будем о грустном.- Тещенька совершила неимоверное усилие и выдавила лыбу, задвинув тугую грусть-печаль куда подальше.- Вспомните когда-нибудь, да поздно будет.

- Кряк!- посодействовал Степан Антонович, а мне за его кряканьем мерещилось: хрен вам, а не деньги.

Видимо, тещенька подала какой-то условный сигнал, по которому Крякало вдруг метнулся на кухню и вынырнул оттуда с двумя бутылками водки, как полевой командир с трофеем. Суетились, подпихивали друг друга локтями, жеманно протягивали тарелочки, криводушно отнекивались и незаметно подталкивали рюмки поближе к разливающему. Когда я характерным жестом закупорил свою рюмку ладонью, все движения прекратились, и воцарился вакуум.

- Ты чего?- оторопел Степан Антонович.

- Я сегодня не буду, извините.- Как еще объяснить, что я в завязке? Эту фразу я отрепетировал дома, но наивность моя не была столь беспредельной, чтобы полагать, будто этой фразой все и ограничится.

- В смысле?!

- Ничего не знаю!- недовольно зажужжала Анна Витальевна Кандибобер, а глазки залучились, засияли, преисполнились бурной радости. Анна Витальевна ухватила свой повод.- Что за неуважение? Что значит – не буду? Пришел в гости – будь добр, уважай хозяев.

- Обиделся, что ли?- не понимал Степан Антонович, а Васек хохотнул непонятно чему, да и Валька его неуверенно пискнула. Через прорву времени я понимаю, что выглядел тогда действительно не лучшим образом в их глазах. Я ведь сам всегда был полевым командиром и мог найти выпивку даже в совершенно пустой комнате. А тут вдруг заартачился.

- Ничего он не обиделся, пап,- вступилась Лена. На ее лице заалел румянец раздражения, но она все равно пыталась сгладить.- Не хочет просто пить человек. Я за него буду, мне наливай.

- У нас так не принято!- вклинился Димарик.- Что значит – за него? Он не мужик, что ли? Сам за себя не может, будет за юбкой прятаться?

- Народ, я просто не хочу сегодня пить,- примирительно сказал я.- Без обид.

Все секунду обдумывали мою стратегию. Дядя Антип глядел на меня, как на говно. Денис пялился бирюком.

- Ничего не знаю!- снова затянула тещенька.- Что за неуважение? Предлагают – пей.

Я мог лишь повторить уже сказанное, но посчитал, что это будет звучать издевательски, и промолчал. Просто продолжал прикрывать свою рюмку, а Степан Антонович продолжал стоять над душой со своей наклоненной бутылкой в лакейской позе.

Разрядила Римма.

- Почему мы все уговариваем одного взрослого человека?- холодно бросила она.- Он не ребенок, в конце концов. Не хочет – пусть не пьет.

Не особо позитивно, но мертвый пласт все-таки сдвинулся.

- Ну, давайте, что ли!- Теща первая поднимает рюмку в пригласительном жесте. Прочие, делая удивительно одолженческий вид, тянутся к своим, как белоручки к кизяку.- Степ, скажешь что-нибудь?

- Поздравляю, мать!- пробурчал глава семейства и, не дожидаясь прочих, от души вздрогнул.

- А я вот добавлю!- подключился неугомонный Васек.- Мы вот как живем? Эмансипация и все такое. Забыли времена. А чтобы счастливо жить, надо о-го-го сколько! И деньги были бы, а все не впрок. И дальше все идут, и не понимают, куда мир катится. А я так скажу: надо все вспоминать. Времена там, и все такое. И быть собой, это самое главное!

Запустив очередную шифрограмму в 22 век, Васек удовлетворенно полыхнул рюмкой. Хихикнув для тонуса, опрокинула и Валька. Прочие уже опустошили, пока Васек барабанил свою ахинею.

- Ешьте, ешьте,- подстегивает Анна Витальевна.- Салатики, отбивные, бутерброды. Все своими руками, все сама.- Она ехидно покосилась на Лену, продолжая иглоукалывание. Лена сидела смирно, жевала салат и делала вид, что так и надо. Других поведенческих штампов она так и не выработала.

Вздрогнули по второй, потом по третьей. Декламации общих и частных тем. Выпить хотелось смертельно, но я продолжал тужиться. Решил завалить тягу едой и стал мести что ни попадя.

- А вы вот как детей воспитываете?

Я поначалу даже не сообразил, что Димарик обращается ко мне. Моргнул пару раз в замешательстве, пожал плечами.

- Нормально воспитываем.

- А-а!- Димарик многозначительно воздел укоризненный палец.- А я вам скажу: неправильно вы воспитываете. Вы, молодежь, ничего в этом не смыслите. Начитались всяких книжек по воспитанию и думаете, что теперь самые умные. А вот у нас как по старинке! Батя знал только Слово и Кулак. Обычно все решало Слово. Но если не хватало, прикладывался и Кулак. Да, не без этого; зато и мы выросли дай Бог! Эх!- Димарик сокрушенно махнул в мою сторону, как на завалившего экзамен студента. Человек, который вырос дай бог почти алкашом. Плюс – не имел детей! О-ба-на! Бездетные они с Риммой.

- Так, этому больше не наливать!- попытался я обратить все в шутку. Но никто почему-то не засмеялся, а все смотрели так, словно я испортил воздух. Денис оставил в покое свою мрачную отбивную, которую он усердно грыз минут пять, и занялся плетением убийственных планов по мою душу.

- Ну, давайте за внуков теперь!- осклабилась Анна Витальевна.- Хотя и внуки нас не особо радуют своим присутствием.

- Кряк!- закручинился Степан Антонович.

- О, это надо!- обрадовался Васек, и такой мне:- Ну давай и ты теперь! За детей своих грех не выпить.

Я уже не вытягивал этот бред и просто насупился. Ошибки, как правило, познаются спустя годы, и я понимаю, какой дичайшей ошибкой с моей стороны было заявиться на эту вакханалию. В запасе всего неделя воздержания, самый пик синдрома отмены. Чтобы отвлечься, я принялся рассматривать Вальку и размышлять, какая она без одежды. В моем восприятии Валюха была символом антисекса, и любопытство, как у них с Василием происходит в постели, на время увело меня в сторону.

- Ну, давайте!

Она уже задолбала этим своим «ну, давайте». За столом шумели и балаболили, я не мог ухватить ни одной связной нити. Мозг не справлялся с натиском информации. Димарик и Васек спелись на предмет автомобилей, закатав рукава удивительно однотипных рубах из фильмов про гангстеров. Анна Витальевна восседала с царственным видом, покачивая причесоном и чудовищными висюльками в ушах, по массе сравнимыми с якорями Черноморского флота. Степан Антонович хавал и прятал сенбернарьи глаза. Римма пухла на глазах, уминая «второе» и пятую или шестую рюмаху. Валька – пьяненькая стерлядь в бесцветном платье с рюшечками, старалась слушать всех сразу. Лена сидит особняком, будто бы не своя. Денисюк дошел до кондиции и завел мотор своего танка.

- А ты че не пьешь, братан?- буравил он меня исподлобья.

- Гонорею лечу, чувак,- в тон ему брякнул я, а Лена пнула меня под столом, чтобы я не увлекался и не портил день.

Денис налился праведным кумачом и зло добил остатки ветчины.

- Покурим, народ!- Васек первый выскочил из-за стола и ринулся на балкон.

Очутившись на свежем воздухе, я с наслаждением продрал дымом легкие. На открытом, незастекленном балконе скучковалась лишь мужская половина, среди дам курила только Лена, однако никогда – в присутствии мачехи. Иначе утонем в нытье, как в гное. Я продолжал держаться особняком, что мне вообще-то было несвойственно. С другой стороны, откуда мне знать, что мне свойственно, а что нет, - я впервые на застолье трезвый.

- Не умеете вы пить!- У дяди Антипа, наконец-то, созрел нравоучительный высер. Во время застолья он больше помалкивал, только лыбился снисходительно и цыкал с высоты своего опыта. Опыт ограничивался большей частью тасованием граненых стаканов – он уже одной ногой алкоголик.- Вот мы, бывало, с мужиками сядем. Бабы-то с нами не сидели, негоже. Им больше по стряпне да с детьми – самое место. Так, бывало, бадью самогону – только для разогреву. Куда вам со своими шкаликами! Мельчают мужики. Один вообще хлюст: не буду, не буду…

- Кроме бухача есть еще достижения?- недружелюбно поинтересовался я.

На балконе затихли, и в этой тишине проскрежетал мерзопакостно-снисходительный голос Антипыча.

- Заткнулся бы. Мал еще, учить меня.

Он затушил бычок в пепельнице и, вальяжно кряхтя, направился в комнату. Остальные, спешно толкаясь, последовали за ним. Никто не хотел задерживаться в компании с завязавшим алкоголиком, не умеющим контролировать свои эмоции.

Вернувшись за стол, я подал знак Лене, что пора и честь знать. Она кивнула и повернулась к Анне Витальевне.

- Мама, давай отойдем на минутку, разговор есть.

Опять воцарилась гробовая тишина. Все-таки я был прав по поводу коалиции.

- Говори при всех, раз есть,- высокомерно процедила тещенька, как плюнула.- Мы люди тут простые, все родственные. Секретов от близких не имеем.

- Мы по поводу долга хотели уточнить…

- Долга?- театрально изумилась Анна Витальевна.- Какого долга? Мы у тебя ничего в долг не брали.

- У меня брали,- хмуро вклинился я.- Зачем комедию ломать?

- Ну брали – и что?

В смысле, блин, и что?! Кажется, я изначально недооценил мощь противостояния.

- То, что отдавать нужно,- вежливо пояснил я, сохраняя остатки самообладания.- Близкие люди так и поступают. Отдают долги, когда приходит время.

- Ты как со старшими бакланишь, братан?- вылупился на меня Денис.

- Нормально бакланю, чувак. Даже без мата.

- Вообще не нормально, братан. Ты чего-то предъявлять тут придумал. Так-то Анька сестра моя, просто так наехать не получится. Думал, придешь такой и справишься с женщиной?

- Дядя Денис, тебя это вообще никак не касается!- Лена постаралась заткнуть придурка на место. Прочая гильдия плотоядно ухмылялась и сучила ручонками.

- Ты, Ленка, погоди. Тебя никто не спрашивает. Выбрала себе такого мужа, теперь не лезь.

- Я так понял, ты теперь мне будешь долг отдавать?- в лоб я спросил у Дениса.

Он открыл рот, но ответить не успел, опередила Анна Витальевна.

- Ты этих денег не заработал! - безапелляционно отрезала она.- Если бы заработал, был бы разговор. Они вам так достаются, с неба.

У меня перекосило в горле. Я всякого ожидал, но не такого. На крайняк я предполагал, что нас с Леной будут прессовать какое-то время, а потом выбьют новый срок. Или навяжут выдачу долга частями. Но тут, похоже, замыслилось самое настоящее кидалово. И кого? Родной дочери? Потому что эти деньги такие же ее, как и мои. Они принадлежат также моим детям. Мне захотелось заорать: люди, вы чего? Да неужели люди так могут?

И вот на этой веселой ноте я решил, что с меня на сегодня хватит. Иначе мы так и будем с Леной пыкать-мыкать, а вся звездобратия радостно изгаляться. Настало время показать, кто в доме хозяин.

Я молча прошел на кухню, выдернул бутылку из бутылочного ежа, откупорил и