Загадка Симфосия. День шестой

беспокоить, а еще умней вообще быть от них подальше.
       Средь возникшего гвалта мы и не заметили, как приблизились к заросшей осокой впадине, обставленной по кругу продолговатыми, аршинов десять высоты, гранитными глыбами. Обучаясь наукам, я слышал об исполинских грубых каменных столбах на дождливых британских островах, в заснеженных Пиренеях и в каменных пустынях Северной Африки. Эти культовые сооружения возведены древними народами, не знавшими железа, оттого они так топорны и неуклюжи. Исполины, возле которых мы стояли, наоборот, имели формы благообразные, местами испещрены насечкой — следом металлического резца.
       Я полюбопытствовал у Кологрива: кому посвящен сей алтарь и каким образом исполнялся принятый в то время культ? Волхв, насколько мне представилось, был весьма начитан, он многое знал и помнил из языческих преданий и славянских легенд. Кудесник не заставил себя упрашивать:
       — Камни, стоящие вкруг вырытой ямы, обозначают время. Оно именуется Коло Сварога. Окружающий нас занебесный мир — царство богов, называемое Сварга, находится в постоянном движении, сложном, недоступном разуму вращении. Все вертится вокруг своих осей: и Матерь Земля, и Сестра Луна, и Солнце-Ра. Его ипостаси Хорс, Ярило, Дажьбог и Овсень знаменуют собой равные отрезки годичного цикла, подобно суточному делению на ночь, утро, день, вечер.
       Но вращается и сама Сварга, поэтому возникает постепенная смена главных созвездий, видимых в момент равноденствия на севере. Полный оборот этого вращения делится на двенадцать Эр. Вот почему мы видим двенадцать выстроенных камней. Сейчас мы вступили в Эру Рыб — эру коварства и обмана, время познания наоборот. Белое стало черным, добро — злом, правда — ложью, свет — тьмой!
       Злобный князь мира — Чернобог (по вашему — Сатана) будет править теперь нами, утверждая, что он единственный властитель мира. Его цель — скрыть знания о других богах, забыть, как различать добро и зло. Его правление принесет неисчислимые беды и горести людям, само человечество окажется у последней черты. Но Сваргу нельзя остановить, все течет и изменяется... Невечно и могущество Чернобога-Сатаны. Он очень боится правды, истинных знаний, особенно страшен ему символ солнца — «свастика». — Кологрив указал на еле различимые кресты с обломанными лучами, выбитые в навершии осклизлых глыб. — Правда, как животворящий ручек, размоет плотину зла и корысти. И снесен будет бурным потом света повелитель Нави. Не скоро это произойдет, но следующей явится благодатная Эра Водолея, когда все вернется на свои законные места. Настанет мир и справедливость, воцарятся старые боги, а повелитель Нави — Чернобог укроется до срока в преисподней.
       С неподдельным интересом я выслушал рассказ кудесника. В таких байках определенно есть доля истины, не говоря уж об описании природных закономерностей. Пантеон славянских богов, по сути, поверхностное отражение видимой картины мира. Но старик озвучил одну весьма любопытную мысль — идею о перевернутом мире.
       Признаться, и я порой испытывал ощущение игрока в ристалище под именем жизнь. Где многое вершится противно здравому смыслу, причем сами правила игры обязывают воспринимать происходящее как должное, не подлежащее обсуждению. Я мог бы поспорить с Кологривом, но в другое время. Сейчас на нас с нетерпением глядят наши спутники, вожделея набить карманы дармовым золотом. Я лишь поинтересовался у старика:
       — А какое практическое значение имеют эти камни? Может быть, используя их, кудесники-жрецы вычисляли временные вехи, отслеживали движенье звезд, получали другие важные для своей веры сведения?..
       Я приблизительно знал, с какой целью возводились подобные нагромождения камней, хотелось бы услышать тому подтверждение от здравствующего волхва.
       Хитрец Кологрив лукаво уклонился от прямого ответа, сослался на то, что не имеет нужных степеней посвящения, дабы судить о предназначении каменных исполинов. Сооружения эти весьма древние, история их создания уходит в глубину веков, если не тысячелетий. Доказательством тому то, что мы видим лишь верхушки камней. С полвека назад древние старики рассказывали ему: когда в годы юности их дедов расчищали обвалившуюся крипту, сделали прокоп под одним из камней, оказалось, что каменные пальцы более чем на половину врыты в землю. Но волхвы точно знали: они не вкопаны, а вросли в почву за многие века. На их памяти уже никто не использовал гранитные столбы с целью замеров и вычислений, о том и речи никогда не было. Уже лет триста, а может, и пятьсот тут размещался жертвенник Сварожей супруги — Сварги. И уж более века, как его окончательно порушили. Перекрытия сгнили, а заросшая яма — все, что осталось от славного алтаря праматери славян.
       Ну что же, я вполне удовлетворил свое любопытство. Пристально оглядев гранитные кряжи, я постарался удержать их в памяти. Затем приказал Кологриву выводить нас к следующему ориентиру — вратам, стоящим на западе в горах. Волхв уже не знал, что скрывается за этим нарисованным символом. То ли там наверху замок или башня, стерегущая перевал, то ли заброшенное, забытое святилище, то ли просто узкий, прорубленный в скалах проход, а может и еще что... Гадать было не досуг. Одно радовало. Расстояние от того знака до последующих вех уже строго вымерялось. Мы неуклонно приближались к заповедному месту. Еще один переход, а там что Бог пошлет...
       И вновь гуськом по бездорожью, страшась волчьих ям и прочих ловушек, припустились мы, гонимые нуждой, навстречу обетованному кладу. Путь шел в гору, кверху. Быстро, вскачь, преодолев заросшее вереском подвзгорье, стали сбавлять ход по мере того, как склон становился круче и круче. И вот участившиеся осыпи заставили нас во избежание увечий разъехаться в стороны. Затем пришлось спешиться и рассредоточиться по склону. Подъем становился трудней и трудней. Скакуны устало спотыкались, того и гляди сорвутся вниз. Дядька Назар предложил оставить коней на отлогом уступе, поросшем корявыми сосенками.
       Малость передохнув, поручив лошадок попечению хилого копача, мы продолжили путь уже налегке. Но проще отнюдь не стало. Уже пришлось в подмогу себе цепляться руками за вывороченные корневища, за пук пожухлой травы, искать опоры не только ступнями, но коленями и пузом. Дальше больше, обнажив кинжалы и сапожные ножи, вонзая их в горную твердь, выковыривая ступеньки, мы, подобно цепконогим ящеркам, вскарабкивались на ставшую почти отвесной гору. Вконец измученные, с изодранными в кровь ладонями, мы выползли на пологую площадку, мертвецки усталые, повалились на мелкий щебень и, натужно дыша, пили и не могли напиться свежим, удивительно вкусным горным воздухом.
       Подниматься на ноги никто не хотел: ищи дураков! Каждый норовил оттянуть хоть минутку, хоть мгновение от измотавшего карабканья ввысь. Растормошить людей было не просто, но тут раздался громкий голос Кологрива. Что за благовест, что за ликованье праздничное послышалось нам в его отрывистых словах.
       — Конец подъему! Дошли! Вон, она нора-то!.. Самые те врата, что ни на есть...
       Все уставились в направлении, указанном волхвом. И действительно, чуть в сторонке от нас, над самым обрывом, зияло черной пастью округлое, в рост человека, отверстие в скале. В едином порыве, вскочив на ноги, устремились мы к вожделенной дыре, то был рукотворно расширенный пещерный лаз.
       Первым, сломя голову, бездумно устремился в разверстый проход нетерпеливый послушник Акимка.
       — Стой, дурень, куда прешь! Вернись, не то сгинешь, нельзя без огня!.. — истошно заорала братия. Поспешно вылетев наружу, присмиревший Акимий, подавленно озираясь, собрался было прошмыгнуть за широкие спины дружинников. Да не тут-то было, строгий воевода Назар, изловчась, отвесил неслуху увесистый подзатыльник. И по делу, не пугай народ...
       Стоило посовещаться. В первую очередь спросили Кологрива: «Доводилось ли ему слышать об этой пещере?» Получив отрицательный ответ, стали выяснять: можно ли обретаться в Карпатских пещерах, чай ненароком не задохнешься?.. И вообще, насколько опасно шастать по лабиринту в толще горы?..
       Уразумели главное — дышать можно... Впрочем, следует проявить благоразумие и осторожность. Одна беда: заготовлено мало факелов, насчитали всего пять штук. И то дядька Назар подсуетился, взял на всякий случай. Как он в шутку сказал: «Во тьме от волков отбиваться...» Можно, конечно, спуститься вниз, наделать светильников, благо смоляной сосны в изобилии, да недосуг...
       Я подсчитал по карте количество шагов, получилось с полтысячи. Прикинул по времени: достанет ли запасенного огня? Путь в подземных норах не большой, но и не малый. Чего доброго, придется пробираться ползком, а если под водопад попадем? Покумекав, решили: «Где наша не пропадала, давай рискнем!»
       Отрядили вниз к лошадям провинившегося Акимку, наказав ему вместе со сторожем наготовить факелов, лишь бы горело. Тем самым убили двух зайцев: вдруг недостанет огня на раскапывание клада или факелы потребуются на наши розыски.
       Воеводу Назара Юрьева и второго копача оставили снаружи. Бывалому вояке не нужно объяснять, что делать, коль мы вовремя не вернемся. Факелы горят не больше полутора часов. По сути, риск невелик, ну просидим во тьме до завтрашнего дня, если сразу не разыщут...
       И вот с Божьей помощью мы ступили под давящие тяжестью своды подземелья. Первым шагнул отданный на закланье старец Кологрив, пусть на своей шкуре выверяет проходы, не нам же совать головы в западню. За ним, чуть отстав, кособоко ковылял Алекса-воин, согнувшись в три погибели, он держал немилосердно коптящий факел. Потом с раскрытой картой и куском мела в руке шел я, оставляя на пути метки, дабы не заблудиться. Следом черноризец Зосима безропотно тащил укладку с мешками, в душе верно чихвостя меня, что спольстил его на эти мучения. Замыкал шествие гридня Сбитень — самый сильный из нас, он нес обвязанные вервием ломик и заступ.
       До первого поворота, помеченного на карте безликим значком, дошли довольно скоро. От него резво протопали по проходу, полого уходящему вниз. Я сосчитал ровно семьдесят пять шагов. И он разделился надвое: узкая щель вправо, просторный штрек влево. Соотносясь с планом, свернули в широкий проем. Чтобы не оступиться на беспорядочно наваленные острые камни, пристало опираться о влажные стены перехода. Преодолев опасную преграду, мы сошли в прихожую довольно обширного отсека, его помечал кельтский крест.
       Помимо основного прохода, высоко поднятый факел высветил по бокам еще два коридора, но они нас не интересовали, ибо стрелка на карте, пройдя через неф, упиралась в дверцу затейливой башенки. Но наш проводник не спешил шагнуть к зияющей дыре со ступеньками наверх. Осмотревшись, он обратил наше внимание на каменную выработку, ссыпанную по стенам. Отыскав обломок пуда в два весом, Кологрив с натугой метнул его в середину залы. Гулко шарахнув, словно ядро из метательной машины, булган проломил земную твердь. Сооружение из жердей и каменных плит с неимоверным грохотом рухнуло в бездну. Когда поднятая