Люсилль Болл "Валентинка"

и не давали покоя. Нам пришлось снова стать хозяевами собственного дома и навсегда избавиться от паразитов.
Сказала Деси, что постараюсь быть лучшей женой, более любящей, более понимающей. Чтобы доказать, что действительно намерена приложить серьезные усилия, и начала проходить обучение в католической вере. Думала, что, поскольку Деси и я тайно сбежали и поженились по решению судьи, нашему браку как-то не хватало определенного священного качества. Поэтому мы снова поженились в 1949 году в церкви Богоматери Долины в Канога-парке. Граучо Маркс не смог присутствовать на церемонии, но он телеграфировал: «Что нового?»
Деси и его группа выступали на Голливудской Сансет-Стрип в июньский день нашей повторной свадьбы. Он был в белом костюме, а я в синем атласном свадебном платье со свадебным букетом. Мой наставник по комедийным приемам Эд Седжвик выдал меня замуж, а мать Деси, Долорес, была подружкой невесты. Подумала, что ей будет приятно, если мы поженимся в церкви, и пообещала воспитывать всех наших детей как католиков.
Это было сентиментальное событие, в котором присутствовали наши самые близкие друзья и семья, а затем был свадебный прием. Это была прекрасная церемония, и я верила в нее. В то время серьезно намеревалась стать католиком. Долгое время ходила на обучение, но потеряла вдохновение, когда поняла, что католицизм, похоже, не помогает Деси в его жизни.
В 1949 году подписала контракт с Columbia на одну картину в год. В том же году Деси снялся в картине для Columbia под названием «Отпуск в Гаване» и все еще был музыкальным руководителем Боба Хоупа на его радиошоу. Его группа теперь была настолько успешной, что он получал 12 000 долларов в неделю за выступления, и я очень гордилась им.
В этом году началось мое большое сотрудничество с Бобом Хоупом. Мы вместе снимались в «Печальный Джон», ремейке истории Дэймона Раньона «Маленькая мисс Маркер», в которой изначально снималась Ширли Темпл. Ходить на съемочную площадку Боба каждый день было как на вечеринку; я не могла дождаться, чтобы попасть туда. И мне нравилось работать с ним.
Боб предсказуем и вообще не капризен. Он веселый, милый, добрый, хороший. Поскольку он такой сильный мужской персонаж, то заставлял меня выглядеть более женственной.
Как и все, что написал Дэймон Раньон, «Печальный Джон» имел пафос и комедию, и Боб поначалу боялся прямых сцен. «А что, если зрители посмеются не там?» — беспокоился он. Он чувствовал свой путь, и я тоже. И это был первый фильм, который я когда-либо играла с Бобом. Но через несколько дней, когда он все еще казался немного неловким, я нашла в себе смелость отвести его в сторону и сказать: «Не бойся играть прямо. Если ты веришь в сцену, зрители тоже поверят».
Мы начали снимать, и все шло отлично, за исключением того, что во время одной сцены лошадь наступила мне на ногу и так сильно поранила пальцы, что с тех пор я ношу обувь с открытым носком.
В 1949 году я также снялась в фильме «Мисс Грант покоряет Ричмонд» с Биллом Холденом, а затем, в августе, во втором фильме с Бобом Хоупом, «Необычные штаны». К этому времени я пробыла в Голливуде до такой степени, что режиссеры и продюсеры говорили о «роли типа Люсиль Болл», когда подбирали актеров для своих фильмов.
Однако, когда я снялась в фильме «Девушка Фуллера», в марте 1950 года, то начала задумываться, насколько сильно хочу сыграть эту роль Болл. Мы получили отличные отзывы, и некоторые моменты были довольно забавными, но больше всего помню этот фильм по действительно ужасным мигреням, которые перенесла во время съемок. И неудивительно! Во время съемок всего этого дикого фарса я растянула оба запястья и сместила шесть позвонков, а затем повредила седалищный нерв, часами ходя по внешней стороне лодыжек в пьяной сцене. А также перенесла двухдневный паралич глазного яблока, когда ветряная машина случайно задула мне в глаз тальк. Трехдневное погружение в винный чан вызвало у меня сильную простуду, а также я получила синяки от нескольких тонн кофейных зерен. Так или иначе, в пять часов в последний день съемок я села в машину, чтобы ехать домой спать, когда вспомнила, что обещала позировать для рекламных снимков для местного общества борьбы с туберкулезом.

Итак, я поехала в Голливуд и Вайн. (Пересечение Голливудского бульвара и Вайн-стрит в Голливуде. Там сейчас находится Голливудская Алея Славы). Кашляя и чихая, стояла перед бесплатным рентгеновским аппаратом, который там установили. Техник проявил пленку за пару секунд. «Простите, мисс Болл», — выдохнул он, — «но этот рентген показывает, что у вас какая-то пневмония».
«Да?» — сказал я. «Я думала, что просто простудилась». И поехала прямо в больницу. Провела следующие девять дней в термостатическом пневмомобиле.
* * *
Однажды весной 1950 года мы с Деси решили, что, поскольку никто больше не верит в нас как в команду, то создадим собственную корпорацию, чтобы продвигать себя. Наш менеджер официально оформил наше партнерство. Была запущена компания Desilu Productions, Inc.
Было важно узнать, как публика отреагирует на нас вместе, поэтому с помощью Пепито Переса, известного испанского клоуна, и моих радио авторов мы организовали номер-водевиль «Мистер и миссис». Деси пел и играл на барабанах бонго; я все время пыталась вмешаться в его номер в ночном клубе. Я исполняла номер в мешковатых штанах с виолончелью, нагруженной табуреткой, вантузом, цветами и другим реквизитом, и переворачивалась, и лаяла, как тюлень. Этот часовой номер был настоящим попурри из всех наших талантов — как одна из наших вечеринок с гуляшем Desilu на ранчо.
Мы обкатывали номер в окрестностях Сан-Диего и Сан-Франциско в различных армейских лагерях. Когда стало известно, что мы понравились, театральные контракты на шесть месяцев материализовались по всем США и в Palladium в Лондоне. В ужасно жаркую неделю в июне 1950 года мы перевезли труппу в Чикаго. Деси и я провели день, репетируя, а затем отправились на ужин в Pump Room, вернувшись в наш гостиничный номер около полуночи. Когда я забиралась в постель, то сонно заметила, что некоторые ящики бюро были полуоткрыты, и их содержимое вываливалось. «Почему Харриет оставила все в таком беспорядке?» — подумала я, засыпая.
В четыре утра проснулась, села в постели и воскликнула: «Харриет никогда бы так не поступила!» Я включила свет и закричал: «Деси, нас ограбили!»
Все мои драгоценности исчезли, включая сорокакаратное аквамариновое обручальное кольцо, которое мне подарил Деси.
Через несколько минут наша спальня кишела полицейскими, которые проверяли и снимали отпечатки пальцев. Посреди всего этого волнения меня вырвало в ванной. «Не расстраивайся, Люси, дорогая», — успокоил меня Деси. «Я восстановлю все, что ты потеряла».
Мне было грустно из-за потери моих драгоценностей — ни одно из них так и не нашли, — но это было еще не все. Я страдала от болей в животе по утрам в течение нескольких недель. В то утро мне пришло в голову, что я могу быть беременна.
Я была в восторге, почти в бреду, но также и напугана. Теперь боялась выступать, потому что это было очень физически тяжело. В моем выступлении с тюленем мне пришлось сделать настоящий удар животом, перевернуться на него три раза и соскользнуть со сцены.
Но мне нужно было выполнить контракты на шесть месяцев. И я была так счастлива снова работать с Деси, что не хотела ничего отменять, пока не буду уверена. Закончила неделю в Чикаго, а затем мы отправились в Roxy в Нью-Йорк. Приехали в пятницу, и я сразу же договорилась о тесте на беременность, используя имя моего парикмахера в лаборатории, чтобы избежать огласки.
Уолтер Уинчелл однажды сказал мне, что у него есть шпионы в каждом крупном медицинском центре Нью-Йорка, которые снабжали его секретными свединиями о знаменитостях.
В воскресенье вечером Деси и я были в наших гримерках в Roxy, ожидая следующего шоу. Мы чередовались с двухчасовым выступлением с утра до полуночи, давая шесть или семь показов в день. Деси крепко спал, а я вязала, слушая радио. Уолтер Уинчелл вышел в эфир и объявил: «После десяти лет бездетного брака Люсиль Болл и Деси Арназ готовятся к рождению ребенка». Я бросила вязание, побежала в гримерку Деси и разбудила его. «У нас будет ребенок!»
Деси сел, потирая глаза. «Откуда ты знаешь? Мы ведь об этом ведь узнаем только завтра!»
Я сказала: «Мне только что сказал Уинчелл».
«Как тебе это нравится?» — отреагировал мой кубинец.
Харриет, мой парикмахер Деси и я танцевали джигу от радости, крича как индейцы. Я поработала еще несколько недель, а затем отменили оставшиеся заказы и мы улетели домой.
Деси начал пристраивать детское крыло за 23 000 долларов к нашему дому за 17 000 долларов. Это были две спальни и комната с блестящей белой плиткой, которую я называла «лабораторией» со стерилизационным, кулинарным и прачечным оборудованием. Деси добавил внешнюю дверь в дальнем конце игровой комнаты. «Когда наш сын станет подростком, ему понадобится отдельный вход», — объяснил он.
Я праздно сидела в саду на ранчо, и в моей голове крутились прекрасные, счастливые планы. Но на третьем месяце у меня случился выкидыш.
Меня держали в больнице неделю, пичкали седативными препаратами. Я плакала и плакала, но врачи заверили, что у меня все еще есть шанс стать матерью.
В течение следующих трех месяцев я совершила поездку в Нью-Йорк и обратно длиной в шесть тысяч миль шесть выходных подряд ради телевизионных шоу; я продолжила свое еженедельное радиошоу «Мой любимый муж» и перенесла болезненное удаление камня из почки.  Продолжала уговаривать своего радиотелевизионного агента Дона Шарпа: «Пожалуйста, найдите способ, чтобы Деси и я сделали телевизионное шоу вместе!»
В октябре Сесил Б. Демилль предложил мне захватывающую роль в цирковом спектакле, в котором он проводил кастинг, «Величайшее шоу на Земле». Я никогда раньше не работала с Демиллем и сразу согласилась.
Мой контракт с Columbia предусматривал одну картину в год, но покойный Гарри Кон, тогдашний глава этой студии, не придумал для меня ничего со времен «Девушки Фуллера Кисти».
«Мистер Кон», — попросила я его, — «пожалуйста, освободите меня от моего контракта, чтобы я могла сняться в фильме на Paramount».
«Какой фильм на Paramount?» — подозрительно спросил он. «Мистер Демилль хочет, чтобы я снялась в «Величайшем шоу на Земле».
«Ничего». Мистер Кон не хотел освобождать меня от моего контракта с Columbia и не позволял сниматься в фильме Демилля, который так много для меня значил. Гарри Кон был целеустремленным типом и беспощадным бойцом. Он многого добился, и если вы не ладили с ним, то все равно с ним можно было найти общий язык. Но в этот раз, когда он решил погрубить мне, я была сыта по горло. Я сразу же приступила к примерке костюмов для фильма Демилля. Я не знала, как мне перехитрить Гарри Кона законным путем, но на этот раз собралась попробовать.
Прошло несколько недель, и Кон прислал мне сценарий для прочтения. Это была постановка Сэма Кацмана, или то, что в Голливуде называют «нарушителем аренды». Картины мистера Кацмана были строго класса E. Любой человек любого положения должен был сказать: «Через мой труп! Я никогда этого не сделаю!», и тогда Гарри Кон мог расторгнуть контракт этого игрока, не заплатив им.
Я никогда