Люсилль Болл "Валентинка"

мой муж в этом сериале будет высмеивать мой вес, а я на самом деле толстая, то зрители не будут смеяться... они пожалеют меня. Но если он назовет меня толстой старой сумкой, а я не слишком тяжелая, то это будет казаться смешным».
Вивиан была несчастлива в браке с актером Филиппом Обером, поэтому она ела; через некоторое время Джесс перестала настаивать на том, чтобы она набивала себе подкладки. Летом она сидела на диете, а когда вернулась на съемочную площадку, то была совершенно стройной. «Ну, Вивиан», — подшутила я над ней, — «у тебя всего две недели, чтобы снова стать толстой и неряшливой».
Они с Биллом много ругались, и это привнесло некоторую долю настоящих чувств в их сценические ссоры. Билл стал героем всех мужей-подкаблучников. Он не мог пройти по улице, чтобы какой-нибудь мужчина не подошел к нему и не сказал: «Парень, Фред, скажи этой Этель что-нибудь красивое!»
Столько удачи было в подборе актеров. В начале сериала наши сценаристы хотели написать шоу, в котором Мерцы должны были петь и танцевать. Тогда мы впервые узнали, что и Вивиан, и Билл сделали большую карьеру в музыкальной комедии. Вивиан играла в «Скайларк» с Гертрудой Лоуренс, а Билл был известным водевильным артистом.
Я настояла на том, чтобы у нас была аудитория в студии; В противном случае, знала, мы никогда не найдем нужный темп. Мы делали шоу каждый четверг вечером перед четырьмястами людьми, Америки. Я могла представить себе нашу совместную жизнь и работу на съемочной площадке, как акционерное общество, затем снимать его как фильм, и в то же время ставить его как бродвейскую пьесу. «У нас будет премьера каждую неделю», — хихикнула я.
Первой проблемой Деси было то, что в Голливуде не было киностудий с помещениями для зрителей. Мы также хотели достаточно большую сцену, чтобы снимать шоу в его естественной последовательности, без длительных задержек на установку декораций или смену света.
Деси нанял оператора-лауреата премии «Оскар» Карла Фройнда, чьей работой я восхищалась в MGM, и обсудила с ним проблемы. Карл прилетел в Нью-Йорк на неделю, чтобы посмотреть, как можно перемещать телевизионные камеры, не слишком мешая зрителям смотреть на действие. Он вернулся довольно не впечатленным. «Для нашего типа шоу нет правил, поэтому мы придумаем свои собственные».
Карл Фройнд придумал революционный новый способ съемки шоу тремя камерами одновременно, снимающими действие. Одна из этих камер находится далеко сзади, другая снимает средние планы, а третья крупные. Затем у монтажера есть три разных кадра определенного фрагмента действия. Переключаясь между тремя камерами, он может получить больше разнообразия и гибкости, чем при использовании техники с одной камерой.
Но перемещение трех огромных камер по сцене между актерами и зрителями потребовало самого сложного планирования.
Сначала Деси арендовал неиспользуемую киностудию. Снеся перегородки, он объединил два гигантских звуковых павильона. Это дало нам достаточно места для строительства трех постоянных декораций — гостиной Рикардо, спальни и кухни — и четвертой декорации, которая иногда была ночным клубом Нью-Йорка, где работал Рики, а иногда фермой аллигаторов или виноградником в Италии или во Французских Альпах — в зависимости от того, что требовал сценарий. Мы даже однажды превратили эту тридцатифутовую декорацию в палубу USS Constitution.
Блуждающие камеры не могли легко катиться по деревянной сцене, поэтому был уложен гладкий бетонный пол. Каждую неделю на цементе рисовался сложный рисунок из инструкций мелом, указывающий положение каждой камеры для каждого кадра. Это известно как блокировка камеры и заняло два полных дня.
Деси и я одобряли каждую подушку, картину, кастрюлю и сковородку, которые отправлялись в квартиру Рикардо, чтобы убедиться, что она действительно среднего достатка. Пока три комнаты медленно обретали форму на наших глазах, напротив них были построены трибуны на триста человек. Пожарная и санитарная службы Лос-Анджелеса набросились на нас горой бюрократической ленты, когда узнали, что мы приглашаем большую еженедельную аудиторию в киностудию. Деси пришлось добавить туалеты, питьевые фонтанчики и дорогую систему спринклеров. Над головами зрителей были установлены микрофоны; мы хотели, чтобы наш смех был живым — часть записанного смеха, который вы слышите сегодня, исходила от наших зрителей шоу Люси.
Мы с Деси были так взволнованы и счастливы, планируя наше первое большое совместное начинание. Я думала, что «Я люблю Люси» — это приятная маленькая комедия положений, которая, возможно, даже переживет свой первый сезон. Но мои главные мысли были сосредоточены на ребенке. Детское крыло теперь было готово, и я планировала родить естественным путем в конце июня. И поэтому с радостью стала на тридцать фунтов тяжелее, чем когда-либо прежде. Я была так горда своим большим животом. Деси, зная, что моя бабушка Флора Белль была одной из пяти пар близнецов, ожидала тройню.
Недели шли, а ребенка все не было. Наконец мой акушер решился на кесарево сечение. Люси Дезире Арназ лежала на боку, ее голова была прямо под моей грудной клеткой; когда они делали кесарево, хирургический нож прошел на волосок от ее лица. Но я ее пропустила; она была целой, здоровой и красивой. Она прибыла в восемь пятнадцать утра 17 июля 1951 года, весом семь фунтов восемь унций. Автор текста Эдди Максвелл написал слова песни в ее честь «There’s a Brand-New Baby at Our House», («В нашем доме появился совершенно новый ребенок»,) а Деси всю ночь сидел со своей гитарой, сочиняя музыку. На следующий день гордый папа раздал гаванские сигары всей своей студии и представил свою новую дочь и эту песню миру в своем новом радиошоу CBS Tropical Trip. Позже она использовалась в шоу, когда Люси Рикардо рожала своего ребенка.
В тот день, когда Люси и я должны были выписаться из больницы, Деси появился в длинном темно-синем седане, нашей новой «семейной» машине. Он отвез нас домой, а ребенка и ее няню разместили в их личном крыле.
Приход Люси полностью изменил нашу жизнь. До этого в доме было два человека, которые обсуждали сделки и контракты, финансовые вопросы и сценарии. И вот внезапно там появилась хрупкая маленькая новая искорка жизни, влияющая на все, что мы думали или делали.
Боже... как я люблю детей! Не только своих, но и детей всего мира... Мне так жаль, что у меня больше не может быть детей. Мне пришлось вернуться на работу сразу после рождения Люси, поэтому я пропустила часы, часы и часы ее ранней жизни. Когда Люси перестала спать большую часть дня, стало особенно тяжело оставлять ее ради студии. Оказавшись там, я редко возвращалась домой раньше полуночи. В первые дни шоу «Я люблю Люси» у меня были свободны только воскресенья. Поэтому совмещала это время полностью со своим новым ребенком, любуясь им.
Мне потребовалось много времени, чтобы физически восстановиться после рождения Люси, но у меня не было времени баловать себя. Через шесть недель после ее рождения я пошла на съемочную площадку «Люси», чтобы начать снимать сериал.
Репетиции начались под стук молотков и жужжание пил; декорации были построены только наполовину, и целая стена звуковой сцены все еще отсутствовала, когда мы начали. Деси так нервничал, что запоминал реплики всех и шевелил губами, когда они говорили; он также постоянно бегал глазами по сцене, наблюдая за движением трех камер. Он вскоре справился с этим, но оказался самым быстрым учеником диалога.
К своей радости, я обнаружила, что шоу «Я люблю Люси» черпало из всего, чему я научилась в кино, на радио, в театре и водевиле. Я хотела, чтобы все в этом начинании было первоклассным: хронометраж, обращение с реквизитом, диалоги. Сначала мы много спорили, потому что все были так страстно увлечены; иногда обсуждали фразировку или ударение слов в строке диалога до полуночи. Билл Фроули не мог понять необходимости всей этой мелочной мелочности. Он вырывал свою часть из сценария, запоминал ее и не обращал внимания на то, что говорили или делали остальные из нас. Вивиан, как и я, была перфекционисткой, которая относилась к своей профессии очень серьезно. «Итак, в чем моя мотивация?» — спрашивала она меня, Деси или Джесс, и начиналась получасовая дискуссия. Биллу было все равно. Если он и получал свой громкий смех, ему было все равно, как и почему. И на самом деле Билл может быть смешным, ничего не делая. У него такое лицо, и в любом костюме он уморительный.
Во время одной из ранних репетиций Вивиан отстаивала определенный способ, которым должна быть произнесена реплика. Никто с ней не соглашался, но она продолжала объяснять и объяснять, пока мы, наконец, не увидели логику ее позиции. К этому времени было два часа ночи, и она была так взвинчена, что не могла остановиться. Она продолжала и продолжала, пока Деси не похлопал ее по плечу. «Вивиан, твоя веревка от йо-йо запуталась».
Я чувствовала изъян в сюжетной линии или в диалоге, но не всегда могла выразить свои возражения словами. Разочарованный Деси разражался потоком испанского. Я выражала свое разочарование, злясь. Вивиан была опорой в таких обстоятельствах; она интуитивно догадывалась, что было не так, а затем анализировала это. Из нее получился бы отличный режиссер.
Мы репетировали первое шоу по двенадцать часов в день. Затем в пятницу вечером, 15 августа 1951 года, трибуны заполнились к восьми часам, и Деси объяснил зрителям, что они увидят совершенно новый вид телевизионного шоу. Он зашел за занавес, и мы все заняли свои места.
В тот первый вечер на трибунах сидело много встревоженных болельщиков: ДеДи и мать Деси, Долорес; наши сценаристы; Эндрю Хикокс; и множество представителей Philip Morris и чиновников CBS. Чтобы запустить сериал, сеть выплатила 300 000 долларов. Они надеялись, что это продлится достаточно долго, чтобы окупить этот аванс.
Нам повезло на всем пути. Первые четыре шоу вывели нас в десятку лучших на телевидении. Артур Годфри, один из гигантов, опередил нас и призвал своих зрителей смотреть «Я люблю Люси». Наше двадцатое шоу сделало нас номером один в эфире, и мы оставались там три диких, невероятных года.
«Я люблю Люси» назвали самым популярным телешоу всех времен. Такая национальная преданность одному шоу больше никогда не повторится; сейчас слишком много шоу на гораздо большем количестве каналов. Но в 1951–1952 годах наше шоу изменило привычки Америки в понедельник вечером. Между девятью и девятью тридцатью такси исчезли с улиц Нью-Йорка. Универмаг Marshall Fields в Чикаго вешал вывеску: «Мы тоже любим Люси, поэтому с этого момента мы будем работать по четвергам вместо понедельника». Телефонные звонки по всей стране резко сократились в течение этого получаса, как и скорость слива воды, так как целые семьи сидели, приклеенные к своим местам. В том сезоне Ред Скелтон получил премию «Эмми» в феврале 1952 года, но заявил нации: «Вы дали это не той рыжей. Я этого не заслуживаю. Это должно достаться Люсиль Болл». Во время нашего первого сезона кто-то сказал Деси, что рейтинг нашего шоу составляет 70. Он выглядел обеспокоенным, думая, что «оценка» в 70 едва ли пройдена. «Ты шутишь», — сказал он, не понимая, что рейтинг в 70 — это действительно феноменально.

* * *

В мае 1952 года