Люсилль Болл "Валентинка"

семнадцатилетних подростков. Я приходила на репетиции пораньше и оставалась там до тех пор, пока меня не вышвыривали со сцены окурками сигар. Но похоже, у меня ничего не получалось. Должна была излучать страстный секс, но все, что мне удавалось передать, это свою неловкую робость.
Я была такой застенчивой, что все, что делала, это съёживалась в углу, смотрела и слушала.
Если кто-то задавал мне вопрос, слова застревали у меня в горле. Раз за разом репетировала по несколько недель, а потом меня увольняли. Никогда не задерживалась на первой примерке костюма. Я не виню режиссеров. Я бы тоже уволила эту робкую девчонку Люсиль Болл.
Но я не сдавалась. Стерла подошвы, тащась в кастинг-офисы, и затыкала дырки газетой. Пряталась за кофейными барами, ожидая, когда клиенты уйдут.
В 1928 году за десять центов можно было получить два пончика и чашку кофе. Часто клиент мог оставить один пончик несъеденным и никель на чаевые. Я быстро пробиралась на его место, поглощала оставшийся пончик и заказывала кофе на чаевые.
Затем меня выбрали для хора шоу Фреда и Полы Стоун; это было Stepping Stones.
Когда прошло пять недель, а я все еще участвовала в шоу, мое настроение взлетело до небес.
Затем поздно ночью продюсер потребовал внести некоторые изменения в танцевальные номера. Около полуночи режиссер наконец сказал: «Мы собираемся добавить немного балета, девочки. Все, кто не умеет работать пальцами ног, выбывают из шоу».
Мне он добавил: «Забудь об этом, Два-стрелка. Ты славный ребенок, но у тебя просто нет этого. Почему бы тебе не вернуться домой в Монтану и не завести большую семью?»
Засунула руки в пустые карманы и поплелась долгими кварталами на север в свою никчемную квартиру в меблированных комнатах на Columbus Circle.
Не могу сказать, что была обескуражена. По какой-то непостижимой причине знала, что когда-нибудь добьюсь успеха как актриса. Просто решила отложить борьбу на некоторое время. Больше не хотела быть обузой для ДеДе.
Вот что советую любой молодой актрисе, которая борется за выживание: главное — развиваться как женщина, а уже потом как актриса. Вы не будете заниматься проституцией, чтобы получить роль, если вы в здравом уме. Вы не будете счастливы, что бы вы ни делали, если вы не будете чувствовать себя комфортно со своей совестью. Держите голову высоко, держите плечи расправленными, сохраняйте самоуважение, будьте любезны, будьте умны. И помните, что практически не бывает «мгновенных» успехов. До этого блестящего хита было десять, пятнадцать, иногда двадцать лет в соляных шахтах, в поте лица.
Излечилась от своей застенчивости, когда наконец поняла, что люди не думают обо мне так много, как я им представляла. По правде говоря, всем было наплевать. Как и большинству подростков, я была слишком эгоистична.
Когда перестала быть пленницей того, что, как я думала, было мнение других обо мне, стала увереннее и свободнее. Но мне все еще нужно было есть.
Была полночь субботы, когда меня уволили из Stepping Stones после пяти недель репетиций — без оплаты. В воскресенье пролистывала объявления, а рано утром в понедельник получила работу модели с зарплатой двадцать пять долларов в неделю. Постоянная диета из кофе и пончиков не добавила мне много плоти, поэтому решила, что зимние пальто скроют мою худобу.
Мои коллеги-модели стали хорошими подругами. Они устроили мне свидание вслепую на ужин и научили, как растянуть этот ужин на два раза.
С восхищением наблюдала, как рыжеволосая модель давала мне первый урок. Подмигнув, пока официант не видел, она сначала положила в сумочку льняную салфетку, затем несколько булочек с маслом, сельдерей, оливки, и большой кусок ростбифа. Иногда, если вы приносили достаточно большую сумку, туда можно было втиснуть и немного французской выпечки.
Моей первой работой в качестве модели стала работа в небольшом оптовом магазине пальто на Седьмой авеню, которым управляли несколько приятных пожилых евреев.
Затем работала в доме по пошиву платьев и костюмов, где сказала им, что меня зовут Дайан Белмонт. Мне всегда нравилось имя Дайан; ипподром Белмонт на Лонг-Айленде вдохновил на фамилию. Некоторые из моих старых друзей на Седьмой авеню до сих пор называют меня Дайан. Они думают, что Голливуд изменил мое имя на Люсиль Болл.
Все время, пока я была в Нью-Йорке, тосковала по своей семье. Когда больше не могла это выносить, собирала вещи и уезжала домой на некоторое время.
Вернувшись домой, я работала клерком в магазине одежды и продавцом газировки в Walgreen’s напротив отеля Jamestown.
Папа все еще жил у родственников в Мейвилле, и время от времени мы брали машину и вывозили его кататься.
Помню, как мы паниковали, если случайно выезжали за пределы города Мейвилл, так как ему все еще было запрещено выезжать.
Папа был в очень подавленном состоянии духа, и я постоянно беспокоилась о нем. Однажды, ближе к концу его годичного срока, я услышала, что наши родственники на ферме собирают клубнику, и это все, что они дают папе есть. Только клубнику, три раза в день. Моя хорошая подруга Мэрион Стронг помнит, что я была так расстроена и так взбешена, что закатила истерику, как никогда раньше. Швыряла тарелки и подушки, топала ногами, орала, а затем плакала.
Она боялась, что я потеряла рассудок.
«Когда-нибудь я заглажу свою вину перед папой!» — громко поклялась я. «Я покажу им, вот увидишь!»
Как я это сделаю, понятия не имела. Но знала, что не смогу сделать это, будучи придурком из Джеймстауна.
Поэтому вернулась в Нью-Йорк, и на этот раз мне повезло. Переехала в атмосферу позолоченной элегантности. Стала моделью в всемирно известном магазине одежды Хэтти Карнеги на Ист-Форти-Девятой улице. За одну ночь оказалась в мире богатых светских женщин, гламурных кинозвезд и щедрых городских мужчин.
Хэтти родилась как Генриетта Каненгейзер, дочь венского иммигранта, обосновавшегося в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена. Когда Хэтти открыла свой первый магазин на Десятой улице, она взяла себе имя Карнеги в честь одной из величайших историй успеха Америки. Ее партнерша Рози Рот, с которой очень хорошо познакомилась, занималась дизайном платьев, а Хэтти шила шляпы.
Хэтти сочетала в себе безошибочный хороший вкус и тонкое деловое чутье; ее магазин имел сказочный успех с самого начала, и они с Рози переехали в верхнюю часть города, поближе к торговле экипажами. Всего за несколько лет до того, как я впервые приехала в Нью-Йорк, Хэтти купила особняк из коричневого камня по адресу Ист-Форти-Девятая улица, 42.
Ее салон был роскошным, с целыми комнатами антиквариата из французских замков с позолотой. Хэтти была маленькой динамо-машиной, прямой и откровенной. Она никому не позволяла покупать платье, которое считала неподходящим. Однажды Гертруда Лоуренс потратила 22 000 долларов за один день в своем магазине. Мне сказали, что она потратила бы и больше, но Хэтти не одобряла некоторые ее решения.
Хэтти научила меня правильно сутулиться в платье с пайетками ручной работы за 1000 долларов и носить соболиную шубу за 40 000 долларов так же небрежно, как кролика. Поскольку я была ее самой молодой и наименее опытной моделью, вскоре покрылась синяками, когда она пинала меня в голени, чтобы напомнить, как правильно сгибать колени, или щипала за ребра, чтобы заставить поднять грудь выше.
Вспыльчивая, изменчивая Хэтти увольняла меня по крайней мере раз в неделю, но, как и все остальные модели, я реагировала не на эти вспышки, а на большую теплоту и любила ее.
В основном демонстрировала длинные облегающие вечерние платья и костюмы, меняя их по тридцать-сорок раз в день. С каждой сменой мне приходилось надевать соответствующие туфли, независимо от того, были они моего размера или нет, и шататься по сверхтолстому ковру. К вечеру мои ноги распухали и болели так же, как и голени. За это я получала королевскую сумму в тридцать пять долларов в неделю, хорошую зарплату в 1929 году.
Конни и Джоан Беннетт были частыми клиентами, и я, не теряя времени, осветлила свои волосы до цвета Джоан и подражала ее стилю: гладкие сверху и волнистые по бокам.
Джоан Кроуфорд, Глория Свенсон и Ина Клэр также приходили к Хэтти.
Я пыталась проанализировать их стили: как они ходили, как двигали руками и глазами, что носили и как разговаривали. Также внимательно изучала Социальный регистр, полный Вандербильтов, Уитни и Райнлендеров, для которых ценник был просто чем-то, что горничная срезала с платья.
Барбара Хаттон скупала вагоны одежды.
В отелях Plaza и St. Regis and Pierre, где мы появлялись на всех важных показах мод, научилась узнавать всех ведущих дебютанток.
В то время я этого не знала, но накапливала много полезных знаний. Актриса должна опираться на свой собственный опыт; на то, что она прожила, видела и наблюдала. Часто отмечалось, что Джинджер Роджерс и я можем функционировать на любом уровне: в высшем обществе, в среднем классе и на уличном мальчишке. Такая превосходная комедийная актриса, как Ирен Данн, была убедительна только в благовоспитанных ролях. Джинджер могла бы сыграть ученицу, домохозяйку или Китти Фойл. Я могу быть величественной, как маркиза, если того требует роль, или убедительно чистить картошку.
К тому времени, как начала работать на Хэтти, я уже не была Дианой Белмонт, а Люсиль Болл. Не могу сказать, что мне нравилась жизнь модели высокой моды.
Ненавидела застой, который наступает, когда ты просто модель. У Хэтти чувствовала себя хорошо одетой дурочкой. Но действительно выходила, видела вещи и встречалась с людьми впервые в жизни. И могли произойти довольно забавные вещи.
Помню, как однажды надела очень обтягивающее парижское импортное платье на конное шоу в Белмонте. Там было все светское общество Лонг-Айленда, и нас, моделей, возили в туристическом автомобиле Pierce-Arrow, чтобы мы могли продемонстрировать наши наряды.
Мое платье было из органзы с нарисованным вручную рисунком в виде рыбьей чешуи по всему телу. Внезапный ливень промочил нас, и рыбья чешуя оказалась на моей коже — по всей ее поверхности. Я думала, что навсегда стану русалкой. Как модель Хэтти Карнеги, начала знакомиться с некоторыми богатыми завидными холостяками в городе, такими как Сейлинг Барух-младший, Пэт ди Чикко и Кабби Брокколи.
Ночная жизнь в Нью-Йорке тогда была прекрасным разгулом. Вы могли танцевать до рассвета в Гарлеме, смотреть, как солнце встает над Центральным парком, и завтракать в Гринвич-Виллидж. Были сотни вечерних шоу и ночных клубов, и бесконечное количество больших премьер на Бродвее.
У меня были обычные предложения, но в восемнадцать лет брак оказался последним, о чем я думала.
Мне жаль молодых людей сегодня, которые чувствуют себя такими одинокими, что им приходится спариваться со своей первой любовью. Меня шокирует, что так много молодых невест беременеют у алтаря. Когда у вас появляются дети в позднем возрасте, вы цените их больше. Они сохраняют вас молодыми, и вы смотрите на мир лучшими глазами. Вы также можете дать своим детям более тонкое чувство ценностей, потому что, если вам повезет, ваши собственные ценности со временем улучшатся. Но, как и нынешние подростки, я мало спала и редко ела ту пищу, которая была нужна моему организму.
Однажды зимой я сильно простудилась, и простуда