История китайского летчика. Часть 2

сознательно бросает кости в игре со смертью. Кому выпадет выигрыш – не дано знать наперед…
Приняв ручку управления на себя и выходя из атаки с разворотом, чтобы его укрыли от стрелков вершины ближайших гор, Джао Да понял: в этот раз смерть играла хуже. Ошеломленные внезапной штурмовкой американцы плохо целились и неточно стреляли. Многострадальный (и никогда не жаловавшийся на судьбу) «Крылатый кот» получил десятка полтора крупнокалиберных пробоин в плоскостях и фюзеляже, но слушался управления и уверенно продолжал полет.
Летчик привычно бросил взгляд на топливомер. Ощущение победы тотчас сменилось нехорошим предчувствием: стрелка быстро ползла к нулю. В зеркале заднего обзора Джао Да увидел густой шлейф из капель авиационного бензина, который тянулся за самолетом. В тщетной надежде, что горючее утекает только из одного пробитого топливного бака, летчик поработал их переключателем. Напрасно! Горючее продолжало стремительно вытекать. Значит, перебит трубопровод топливной системы… Зловреднейший из всех демонов – врагов рода человеческого, Мара, с которым у Джао Да были давние счеты, похоже, процарапал когтистой лапой доступ к бензопроводу самолета: проклятая трубка подводила уже не в первый раз!
- Я подбит, теряю топливо, - доложил Джао Да по радиосвязи. – Постараюсь перетянуть через фронт, но не уверен, что смогу.
Радистка в штабе корпуса, кажется, забеспокоилась больше, чем сам Джао Да.
- Товарищ, дорогой, дотяните, пожалуйста! – голос девушки задрожал, готовый вот-вот сорваться. – Чем мы можем помочь вам?
- Только вашими лучшими пожеланиями, барышня…
***
Уровень горючего упал до нуля раньше, чем рассчитывал Джао Да. Скорее всего, пробоина в топливопроводе расширилась под давлением потока горючего. Двигатель еще немного поработал «на парах», а потом стрелка тахометра остановилась на том же безнадежном нуле. Равномерная песня мотора захлебнулась, лопасти винта повисли, едва колеблемые встречным воздушным потоком.
Некоторое время Джао Да планировал по прежнему курсу, используя аэродинамические качества самолета. Но с остановившимся механическим сердцем его Кертисс Р-40 быстро терял высоту. Джао Да внимательно изучал местность внизу, ища площадку для вынужденной посадки. Даже нескольких сот квадратных метров ровной местности может хватить, если к умению опытного пилота подключится фактор удачи! Но каверзный Мара сегодня прочно держал карму китайского летчика за горло. Внизу холмилась, бугрилась и высилась типичная Корея – горная страна. Придется прыгать, обреченно заключил Джао Да.
Можно было попытаться протянуть еще несколько километров – по расчетам Джао Да до линии фронта оставалось немногим больше. Но покидать самолет на виду у ведущих бой американских пехотинцев не сулило ничего хорошего – расстреляют в воздухе или схватят при приземлении. Если оставить определенный «люфт» до зоны боевых действий и положиться на прочность парашютных строп сейчас, может быть, удастся остаться незамеченным, затаиться где-нибудь до темноты, а там попробовать перейти фронт пешком. Наземные приключения Джао Да не пугали – он испытал их довольно в своей кочевой жизни!
- Движок сдох, выбрасываюсь с парашютом, - передал Джао Да по рации и отключил связь, чтобы не слушать ответа штабной связистки. Расслаблять себя женским сочувствием сейчас не к чему.
Летчик прикоснулся рукой к приборной панели самолета. Он ощутил ладонью не вибрацию машины, а дрожь живого существа, отчаянно боровшегося со смертью, не хотевшего сдаваться неизбежности. Они столько перенесли вместе. Теперь придется расстаться. Так расстается с умирающим боевым конем всадник, чтобы продолжать жить – человек важнее! Хотя это решил для себя сам человек…
- Прощай, мой крылатый друг, мой брат! – тихонько сказал Джао Да. – Прости, что платишь смертью за мою жизнь! Спасибо за все, и лети в вечность!
Он рванул рычаг сброса фонаря кабины. В лицо ударил ветер высоты. Через шлемофон Джао Да слышал, как он свистит в плоскостях. Летчик отстегнул ремни безопасности, энергичным движением ручки управления перевернул самолет и оттолкнулся ногами. Ощутив всем телом пустоту свободного падения, он обостренным зрением успел увидеть, как улетел вперед, сверкнув серебристым брюхом, покинутый им «Крылатый кот», верный Кертисс Р-40 «Томогавк»… Они шли вместе небесной дорогой с 1942 года…
Джао Да затянул прыжок насколько возможно и раскрыл парашют только перед самой землей, чтобы не привлекать внимание врага парящим в небе куполом. Приземлиться ему удалось идеально, на пружинисто согнутые в коленях ноги. Наполненный воздухом купол, обидевшись, что ему подарили такой короткий полет, отказался сдуваться, он сбил летчика с ног и потащил за собой по земле и камням. Ладони сразу набились противными мокрыми комьями почвы – как видно, под утро прошел дождь, а Джао Да даже не заметил его…
Отчаянно натягивая стропы, летчику наконец удалось погасить парашют. Поднявшись с земли, весь перемазанный в грязи, он с проклятиями начал собирать шелковый купол и запихивать его обратно в ранец. Парашют – первая примета, по которой враг может взять след сбитого летчика; его надлежит надежно спрятать. Кое-как управляясь с парашютом, Джао Да тревожно оглядывался по сторонам. Он приземлился на пологом склоне холма, обильно усеянном зараставшими травой старыми воронками. Неподалеку змеилась осыпавшаяся брошенная траншея, над нею, беспомощно задрав в небо ствол своей 85-мм пушки, ржавел выжженный корпус северокорейского танка Т-34, возможно – с первых месяцев войны. «Засуну парашют в танк, хрен кто найдет», - подумал Джао Да, почему-то по-русски, как с ним всегда случалось в тяжелых жизненных ситуациях. На соседнем холме виднелись развалины каких-то жалких сооружений, наверное – простых крестьянских хижин. «Спрячусь там, забьюсь в какой-нибудь погреб, досижу до темноты, а потом…»
Внезапный выстрел и пронзительный визг пули над головой заставил Джао Да от неожиданности распластаться на земле. Вверх по склону холма, растягиваясь на ходу цепью, бежали несколько солдат с винтовками наперевес. Он сразу опознал их. Не маленькие, оборванные, обносившиеся за годы войны южнокорейцы, а рослые янки в серовато-оливковом обмундировании…
Джао Да схватился за кобуру скорее механически, чем осознанно. В руку легла бакелитовая рукоятка пистолета, восьмизарядного тяжелого советского ТТ. Это оружие имело весьма неоднозначную репутацию. Джао Да хорошо знал историю молодого советского летчика 18-го гвардейского истребительного полка Евгения Стельмаха. Сбитый в воздушном бою и раненый, он выбросился на парашюте и приземлился в расположение северокорейских пехотинцев, по трагической случайности принявших его за американца, как и он их – за южан. Не надеясь на боевые качества своего ТТ, советский пилот, имевший приказ любой ценой не попадать в плен, пустил пулю себе в висок …
Джао Да слишком любил жизнь и презирал смерть, чтобы так просто застрелиться. Если янки хотят убить его – что ж, зачем делать работу за них? Хотят взять в плен – им придется здорово постараться! Направив в сторону врага вороненый ствол ТТ, Джао Да расстрелял первую обойму одной струей. Американцы быстро и очень охотно залегли.
Джао Да вскочил и, что было сил, бросился бежать в сторону сгоревшего танка. Его броня казалась самой надежной защитой. Американцев не очень много, человек шесть или семь, заметил пилот. Если удержать их на расстоянии, можно попытаться сделать следующий рывок к развалинам, а оттуда уйти в холмы. Если повезет…
Не повезло! Видя, что сбитый летчик уходит, янки ударили по нему пачкой из своих «Гарандов». Вокруг истошно засвистели пули, и Джао Да вдруг почувствовал удар, словно крепкой палкой его хватили повыше колена. Он полетел на землю, по инерции перекувыркнулся через голову, сгоряча попытался вскочить… Острая боль пронзила ногу, и он упал с мучительным стоном. По раненой ноге обильно заструилась горячая кровь.
Янки с радостными криками вскочили с земли и бросились вперед. Джао Да непослушными пальцами достал из кармашка на кобуре запасную обойму, вставил ее в пистолет, передернул затвор, досылая патрон. Он быстро расстрелял по американцам еще восемь патронов. Наверное, не попал ни разу, но янки снова залегли. Понапрасну лезть под пули солдатам Армии США не нравилось.
Патронов больше не было, затворная рама ТТ съехала назад, открыв голодный зев ствола. Теперь даже не застрелишься… Джао Да позволил себе заняться своей раной. Выходного отверстия не было видно, пуля сидела в ноге и, видимо, задела кость: было очень больно. Кровь текла из раны толчками. Летчик сорвал с шеи шелковый шарф и накрепко перетянул им раненую ногу. Больше ничего он не мог сделать. Осмелев, пехотинцы-янки осторожно приближались к нему на полусогнутых ногах, наставив взятые наизготовку винтовки.
- Бросай пушку, чарли! – крикнул кто-то по-английски и повторил приказ неумелым набором псевдо-корейских фонемов.
- У меня патроны кончились, парни, - примирительно сказал Джао Да также по-английски и продемонстрировал  американцам открытые ладони; поднимать руки он считал ниже своего достоинства. – Я ранен. У вас есть аптечка?
- Я полевой медик, сэр! – вежливо представился толстоватый солдат с добродушным лицом и знаком Красного креста на каске. – Давайте, я посмотрю…
Присев на корточки возле Джао Да, он раскрыл полевую аптечку и занялся раной.
Пока санитар делал перевязку, оставшиеся янки с азартом принялись обыскивать Джао Да. Они забрали пистолет, с видимым удовольствием разделили между собой часы и компас летчика, с ловкостью прирожденных грабителей вытащили у него портмоне и заспорили о дележе трофейных денег. Расческу и пачку сигарет, угостившись по одной, вернули. Один из пехотинцев, с двойными нашивками капрала на рукавах, попытался было одернуть других, чтоб не мародерствовали. Он был тотчас послан ко всем чертям в несколько голосов. Вставать между американским солдатом и его «военной добычей» было дохлым делом. Без особого интереса янки отобрали у Джао Да документы («Эх, надо было оставить их у Лю в штабе!», - запоздало огорчился летчик) и передали капралу, как воинскому начальству.
- Предупреждаю, идти сам я не смогу, - сказал летчик, как только американское отделение собралось выступать. – Если бы мог, все равно бы не пошел. Очень мне надо самому топать в плен.
- Расслабься, чарли! Мы дотащим тебя в штаб на плечах лучше, чем любые кули. Ты – «Бронзовая звезда»  для каждого из нас, за что тебе и спасибо.
***
Штаб американского авангарда, в который Джао Да доставили с тыла, а с фронта ломились штурмовые группы китайских добровольцев, располагался в железобетонном бункере, как две капли воды похожим на тот, где помещался командный пункт 24-го корпуса кавалриста Лю. Джао Да подумал: фортификацию по обе стороны 38-й параллели вполне могли проектировать инженеры, учившиеся по одними тем же учебникам. Обстановка воинственного хаоса тоже была идентичной. Только военная форма на людях вокруг теперь была вражеская, американская, а за штабными радиостанциями у янки сидели не девушки, а