вызванная легкомыслием, скукой и капризом, а вот у мужчин всё намного серьёзнее. Мужчины играют по крупному, ставя перед собой реальные цели и болезненно переживая за их результаты. Для многих из них игра становится частью жизни, и они вкладывают в неё значительные материальные средства, душевные ресурсы и годы своей жизни. Я с этим сталкивалась много раз, но первый случай оказался самым запоминающимся.
Настенька, я тебе рассказывала, что уже со школы я росла видной и примечательной. Как раз в 1960-е годы в обществе очередной раз поменялись стандарты женской красоты и в моду вошли пропорции 80х40х80 – образ девушек-«пацанок»: хрупких, утончённых, коротко подстриженных, не более 40 кг веса. Так получилось, что природа наделила меня именно такими пропорциями, поэтому, не прикладывая к этому никаких усилий, я выглядела стильно, вызывающе и броско.
Я знала, что произвожу впечатление на мужчин, потому что, преподавая в университете, я постоянно ощущала на себе их восхищённые и влюблённые взгляды. Но советские нравы, родительское воспитание и моё понимание женской чести наложили строгое табу на отношения с мужчинами, особенно после замужества: я общалась с ними только по работе, и хотя чувствовала себя в их компании раскованно и непринужденно, даже намёка на флирт и увлечение мной никогда не допускала. Но после моего вынужденного посещения Сашиной работы, когда я разыскивала своего мужа по всему Киеву, к нам в гости зачастил один из его многочисленных товарищей. Настенька, ты сама знаешь, насколько у нас дедушка общителен, но в молодости его общительность переходила все границы. Коллектив Сашиного научно-исследовательского института оказался дружным: вечеринки, поездки загород, совместные командировки – всё это накладывало отпечаток и на образ жизни нашей семьи. И до определенного момента я всё это поддерживала, терпела, принимая как должное.
Но после дедушкиного предательства я начала прибирать бразды правления семьёй в свои руки и, соответственно, стала устанавливать свои порядки. В шумных вечеринках до полуночи мы больше не участвовали, наша квартирка перестала выступать проходным двором и только несколько человек могли к нам являться без предупреждения и в любое время – это Надя с семьёй и Валера. Этого мужчину ты не знаешь, но именно благодаря ему я убедилась в том, что мужчина-друг для красивой женщины – это сказка для наивных девчонок. После сорока лет и старше такая дружба возможна, и об этом я тебе ещё расскажу, но до тридцати лет любой мужчина видит в женщине только объект своих сексуальных вожделений.
Честно скажу, Валера мне нравился. Он являлся полной противоположностью Саши: высокий, спортивного телосложения, с развитым чувством юмора, лёгкий и приятный в общении. Он больше дружил со мной, чем с Сашей, потому что Саша своей педантичностью, мелочностью, дотошностью раздражал любого, кто родился под знаком Водолея, Близнецов или Весов. Я родилась под знаком Близнецов, а Валера являлся типичным Водолеем.
Со временем, когда я стала заниматься психологией и изучать характеры людей, я убедилась в том, что типология знаков Зодиака практически безошибочна – видимо, действительно, расположение звёзд оказывает прямое влияние на формирование психики. С годами я перестала удивляться тому, что люди, с которыми я сходилась легко и быстро, которые нравились и вызывали доверие, родились под знаками Водолея, Близнецов или Весов, а те, с кем отношения у меня складывались трудно и натянуто, относились к знакам Скорпиона, Козерога и Льва.
С Валерой я чувствовала себя легко и свободно. Наверное, это единственный мужчина из Сашиного окружения, который меня не напрягал. Он жил как мне нравилось: по большому счёту, не обращая внимания на второстепенные вещи, предрассудки, карьеру, быт. Но основным его достоинством являлся голос и умение здорово аккомпанировать на гитаре. Начались 1970-е годы – а это время Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого, Александра Галича. Авторская песня входила в нашу жизнь, захватывая воображение, пробуждая чувствительность и увлекая новой, близкой душе поэзией жизни.
Внученька, женщины любят ушами. Не все мужчины понимают эту нашу слабость, а те, кто понимает, не всегда оказывается достойным нашего внимания. Когда Валера пел, я забывала обо всём на свете: о Наташеньке, о Саше, о работе. Что интересно, часто капризничавшая Наташа после первого куплета песни в исполнении Валеры умолкала и потом долго не плакала. Он обвораживал нас, убаюкивал, расслаблял. Он писал песни без глубокого смысла, но хорошее исполнение и главное – приятный, бархатный голос с волевыми мужскими оттенками, действовали магически, влюбляя в себя, восторгая, проникая в самые сокровенные уголки ранимой женской души.
Я впустила Валеру слишком близко в сердце: между нами всё проходило без пошлости и даже любви, но он мной воспринимался как единственный и сокровенный друг. Я открывала ему свои горести и радости, делилась печалями и сомнениями, советовалась по бытовым вопросам. Я доверилась ему и открылась, не тая секретов, высвечивая потаённые мысли и желания. Благодаря ему я лучше узнала мужскую психологию, вместе с ним разбирала поведение Саши, пытаясь понять скрытый смысл его поступков и действий. И в этом взаимном откровении я находила для себя такую отдушину и вдохновение, которое позволяло стоически переносить раздражающую близость уже нелю-бимого супруга, его мелочный педантизм, желание угодить и понравиться.
В Валере я сполна находила то, чего оказался лишён Саша, и это компенсировало мне недостаток мужского общения, обогащало моё существование и, как ни странно, укрепляло отношения в нашей семье. Если бы не Валера, я даже не знаю, как сложились бы наша совместная жизнь с Сашей – не уверена, что я бы и дальше смогла находиться рядом с мужчиной, в котором полностью разочаровалась, который перестал вдохновлять меня на жизнь. Общение с Валерой помогло мне раскрыть лучшие стороны своего опального мужа, на которые я ранее не обращала внимания, одновременно, Валера смог снизить значение Сашиных недостатков, степень которых, как оказалось, я сильно преувеличивала. Возможно, не подозревая о своей роли, Валера помог мне глубже понять своего мужа и разобраться в его мужских качествах. И оказалось, что мой муж, не с моей точки зрения, а со стороны чужих людей, очень даже ничего – его любят, уважают и ценят в коллективе. Во всяком случае, теперь я понимала, на что я могла рассчитывать в Саше, а про что мне стоило навсегда забыть.
В свою очередь я догадывалась о том, что нравлюсь Валере. И сам факт того, что я нравлюсь мужчине, который пользуется таким восхищением у окружающих людей, мне был приятен и льстил. Но я никогда не рассматривала наши отношения больше, чем дружеские. Я всегда помнила слова Нади о том, что все мужчины одинаковые. Да и Надя, видя мое увлечение Валерой, в нужную минуту сумела раскрыть глаза на его недостатки и рассеять тот романтический образ, который Валера так настойчиво мне прививал. Я понимала, что мой Саша со всей своей приземленностью и слабостями являлся более надёжным партнёром по жизни, чем Валера со своей лирикой, романтикой и непостоянством. А мне, как и любой женщине, хотелось стабильности в отношениях, надёжности и перспектив в общении. Я надеялась, что наши отношения так и останутся дружескими, но судьба распорядилась иначе.
Видимо, Валера начал уставать от игры в «друга семьи», и стал провоцировать меня на близость. Сначала участились «случайные» прикосновения, потом пошли разговоры на более откровенные темы, попытки уединиться, остаться в узком замкнутом пространстве. Мне это очень не понравилось. Моё воспитание не позволяло вести двойную жизнь, изменяя мужу за его спиной. Причём к изменам я относила не только половую близость, но даже такие безобидные вещи, как поцелуи, обнимания и все те действия, на которые меня провоцировал Валера. И я, как всегда открыто, заявила об этом Валере, предупредив о не-приемлемости такого отношения ко мне.
И представляешь, Настенька, этот козёл вместо понимания и принятия моих правил поведения, начал играть на публику: грубо, показательно, чуть ли не компрометируя меня. Он начал открыто приставать ко мне в компаниях, в которых мы в силу сложившихся правил и привычек по-прежнему с Сашей бывали. В его шутках-полунамёках начала прослеживаться та конфиденциальная информация, которой я в порыве откровения с ним делилась. Она носила сугубо личный характер, не предназначенный для широкого обсуждения. Но он настолько мастерски вставлял эти полунамеки, что публика, не совсем понимая, о чём идет речь, тем не менее, могла судить о степени доверительности наших отношений, что вызывало пикантность и неод-нозначность ситуации: откуда посторонний мужчина мог узнать об этом? Неужели из откровенных разговоров после бурных постельных сцен?
Настенька, мне нечего было терять и тем более стыдиться. Единственно, я глубоко сожалела о своём вновь обманутом доверии. Но это оказался очередной урок, преподнесённый мне жизнью, и мне следовало заканчивать его, ставить жирную точку. И я её поставила, как всегда непредсказуемо, жёстко, без шансов на повторение.
На одном из дней рождения нашего общего знакомого Валера, как всегда, оказался в центре внимания и полностью владел аудиторией. Он выглядел неподражаемо: песни, шутки, прибаутки так и сыпались из его уст. И всё шло хорошо, пока он не попытался уединиться со мной на кухне. До этого я всячески избегала с ним общения тет-а-тет, но в тот вечер так сложилось, что пока я мыла посуду, остальные женщины накрывали на стол и вышли в зал. Я осталась одна, как вдруг почувствовала чьё-то учащенное дыхание за своей спиной – это был Валера, я сразу догадалась. Мне ничего не оставалось, как попытаться вырваться в зал, чтобы пресечь всякие кривотолки.
Он попытался меня остановить:
– Аллочка, останься, я хочу с тобой поговорить.
– Валера, нам не о чем с тобою разговаривать, ты компрометируешь меня, выставляешь не в лучшем свете.
– Алла, но я так многое хочу сказать тебе…
– Пусти… – я вырвалась и немного разгорячённая и взволнованная вошла в зал. Как раз навстречу мне шёл Саша.
– У тебя всё нормально? – Он окинул меня пронзитель-ным взглядом. Мне показалось, что он ревнует и специально шёл на кухню проверить, чем я занимаюсь с Валерой.
– Нормально, не мешай накрывать на стол. – Теперь я была хозяйкой в семье и позволяла себе такой тон. Я прошла мимо мужа, но ещё долго чувствовала на себе его пристальный взгляд. И вдруг моё богатое воображение представило возможную сцену нашего объяснения с Валерой да ещё с присутствующим на втором плане мужем. Ситуация выглядела очень пикантной, и это при всём том, что я всячески старалась её не допустить.
Валера, как и многие мужчины в таких случаях, потерял над собою контроль и вместо того, чтобы сгладить ситуацию ещё больше подлил масла в огонь. Он практически сразу за мной вошел в зал, взял гитару, потребовал тишины и с пафосом произнес:
– Эту песню я посвящаю нашей Аллочке – и начал петь какую-то пошленькую, двусмысленную, дворовую песню.
Стерпеть такого унижения я уже не могла. Он
