случаях, когда пропадает молоко в груди, помогла приготовить для Наташеньки кашку. За эти полдня, которые мы провели вместе с Надей, я открыла для себя совершенно новый, ранее мне незнакомый мир существования взрослой женщины-матери. Надя перешагнула тридцатилетие, и первого ребёнка родила в двадцать лет. Несмотря на то, что мне уже исполнилось двадцать пять, я оказалась совершенно далека от понимания материнства, жила в своём мире книжных героев и, по словам Нади, именно это романтичное восприятие мира сделало меня такой восприимчивой и беззащитной перед самыми обычными и заурядными конфликтами.
Уже ближе к вечеру, накануне возвращения Саши с работы, влюблённые друг в друга мы расстались. Надя первая завела разговор о Саше:
– Я не хочу присутствовать при ваших выяснениях отношений, но прислушайся к моему совету, который в своё время подсказала одна мудрая женщина: мужики все одинаковые. Прежде, чем делать какие-то категоричные выводы по поводу своего супруга, спроси себя, а найдешь ли ты лучше?
– Да не буду я больше никого искать. Никто мне не нужен, – попыталась возразить я.
– Милая моя, когда мой ненаглядный первый раз в самую тяжёлую для меня минуту сломался, приполз домой пьянющий и грязнющий, я, с ужасом смотря на это чучело, что-то блеющее, икающее и рыгающее на полу, просто не понимала, куда смотрели мои глаза, и как мой сказочный принц смог так быстро превратиться в это чудовище? Но за ночь это чудовище в ванной пришло в себя, и утром я увидела пусть уже не принца, но кающееся существо, которое нуждалось в заботе и сострадании, потому что оно слишком плохо себя чувствовало. И тогда я вспомнила те золотые слова женщины и подумала, что если мужики все одинаковые, то вдруг и следующий окажется таким же? Так лучше принять своего таким, каким он есть, чем бегать искать что-то лучшее, без гарантий, что это лучшее вообще существует.
Я до сегодняшнего дня благодарю Надюшу за уроки вековой женской мудрости. Ты, Настенька, её не знаешь, но мы дружны с ней до сих пор. Игоря своего она давно похоронила, а девочки уже взрослые, все замужем, с детьми. Надя своим трудом и мудростью создала благополучную семью и сейчас почивает на лаврах. И что самое интересное, она всю жизнь проработала простым продавцом в магазине и так ни разу не выезжала за пределы Украины. А ведь сколько раз я звала её к себе – не захотела.
Письмо двадцатое
Настёнка, продолжу рассказ о своих «чёрных лебедях», специально для тебя оттеняя самые критические события своей жизни, которые закаляли меня и выводили на новые уровни внутреннего совершенства.
В тот вечер, когда Надя с дочкой ушли, у меня не осталось времени подготовиться к встрече с Сашей, поэтому всё, что случилось между нами, произошло спонтанно, на эмоциях и оказалось обусловлено только нашим воспитанием и особенностями формирования психики.
Саша пришёл домой раньше обычного. Я с замиранием услышала, как открываются входные двери квартиры, и внутренне сжавшись, с проникающим страхом стала явственно воспринимать его приближающиеся шаги. Я совершенно не знала, как себя вести в подобных ситуациях и во что может вылиться конфликт столь высокого накала. Мне не приходилось ещё видеть Сашиного поведения в критических ситуациях, и я почему-то ожидала от него агрессию, проявление ненависти, злобы, даже рукоприкладства. Но всё пошло по иному сценарию.
– Аллочка, спешил, вот купил, что ты заказала, – он робко протянул мне кульки с продуктами и виновато улыбнулся.
Я с удивлением смотрела то на него, то на протянутые кульки. И чем дольше я его рассматривала, тем быстрее обретала уверенность в себе, тем больше переполнялась верой в своей правоте и негодованием. Я впервые увидела своего супруга в отрыве от надуманных фантазий и навеянного книгами романтизма. И то, что я наблюдала перед собой, меня не просто разочаровало, а начало бесить, заводить и выводить из себя. Предо мною находился не мужчина моей мечты, не моя вторая половина и не мой сказочный герой, а человек, который, возможно, по недоразумению, из-за моей восприимчивой натуры и богато-го воображения стал отцом моего ребенка. И в этом новом для меня образе, без прикрас и ореола он оказался некрасивым, с длинным носом, большими ушами, худым, помятым и выглядевшим старше своих лет. Но самое страшное, в глубине его бегающих глаз я обнаружила знакомо просматривающуюся робость, страх и неуверенность в себе. Он боялся меня больше, чем я его!
Куда же подевался тот сильный мужчина, за которого я выходила замуж? Где делся мой принц, с образом которого я прожила почти целый год? Я не могла поверить – неужели передо мной представитель человеко-массы, которому удалось обмануть меня и скрыться за маской? Или его сломили обстоятельства, но какие и почему так быстро?
Я молча взяла пакеты и вышла на кухню. Я не знала, как себя вести, что говорить, делать? Я была ошарашена, подавлена, сбита с толку. По привычке, лишь бы не сидеть на месте, не поддаваться страшным мыслям и как-то успокоиться и отвлечься, я автоматически начала готовить ему ужин. И пока я что-то чистила, варила, прибирала, расставляла, он говорил, оправдывался, даже предъявлял претензии. Всё это происходило без моего участия – я молчала и лишь обрывками воспринимала его монолог. А он то заводился, то успокаивался, то извинялся, то обвинял – устроил целое представление, на котором я оказалась единственным зрителем. И на пике его монолога у меня вдруг возник вопрос, который, как кнопка тревоги, загорелся режуще-красным цветом и зазвенел пронзительно тревожным зуммером – и мне с этим жить всю оставшуюся жизнь?
Стало страшно, неуютно и тоскливо. Я попыталась отогнать этот вопрос, задвинуть его на задворки сознания, но он сопротивлялся, цеплялся и в борьбе наоборот усиливался, разрастался, выпячивался, все настырнее заявляя о себе. Отдалённое бормотание Саши словно подпитывало его, наполняло новым ужасным смыслом, и я, не выдержав, закричала:
– Замолчишь ты, наконец, или нет!
И мой крик подействовал: кухня наполнилась тишиной – долгожданной, успокоительной и желанной. На миг мне показалось, что наступило облегчение, что тишина позволит внутренним сомнениям улечься, успокоиться, вернуться на места. Но Саша вновь все испортил:
– Алла, но ты сама виновата! – его слова словно громом разорвали тишину и подняли бурю. Я уже не могла сдерживать себя, контролировать эмоции и подбирать слова. Я выговаривалась, в истерике выбрасывая наружу свой страх перед будущим, осознание совершенной ошибки и, наконец, глубокое разочарование и отвращение поведением своего избранника. Внученька, меня довольно трудно вывести из себя, как правило, я смирная и терпеливая, но он смог пробудить во мне дьявола и выпустить на волю моих бесов. Не подбирая слов, брызжа слюной и с презрением бросая в него всё, что попадалась под руку, я кусками вырывала из себя свою боль, из объятой пламенем души голыми руками выхватывала горячие поленья и с ненавистью метала в его лицо.
– Урод! Слюнтяй! Неудачник! Как можно было бросить нас, предать, убежать, спрятаться, как крыса в нору?! Тяжело стало? Унизили мужское достоинство? Попросили недоспать из-за больной дочки? А мне легко? Я что, каменная?
Я реально готова была его убить, зубами растерзать на мелкие куски, растереть в порошок, потому что, внученька, передо мной открылась бездна, к подножию которой я сама себя подтолкнула. Я вдруг осознала, что мне предстояло провести свою жизнь со слабым человеком, с представителем людей, которых я боялась, и общения с которыми всячески избегала. То, от чего я пряталась и убегала, что вызывало во мне презрение и негодование, вдруг вошло в мою жизнь и предстало как очевидный и свершившийся факт. Саша, мой муж, – человек-массы. Что делать? Развестись? Все бросить? А как воспитывать дочку одной, без влияния мужской психики? Как теперь соединить свои амбиции, принципы и надежды с интересами ребёнка?
Я на мгновение пришла в себя и вдруг увидела своего «принца» – испуганно забившееся в угол кухни существо, с ног до головы облитое супом и с макаронами на голове, медленно спадающими то на штаны, то на рубашку. Внученька, вместо жалости и смеха меня пронзила такая черная тоска и лютая безысходность, что я даже задохнулась: спазмы сдавили горло и я едва не потеряла сознание.
– Из-за тебя, подлеца, я хотела наложить на себя руки, – не знаю, это промелькнула мысль, или прозвучала фраза, но именно стыд не позволил мне упасть перед ним. Поникшая и обессиленная я вышла в комнату, переложила Наташеньку из кроватки на диван, свернулась калачиком возле неё и уснула. Теперь я чётко знала, во имя кого мне осталось жить.
Настенька, слабость Саши сделала меня сильнее. Я не скрывала от себя, что в той ситуации я тоже повела себя не лучшим образом, но, во всяком случае, я не пряталась от проблемы, а пошла на неё, всеми силами пытаясь её разрешить. А мысли о самоубийстве, о крушении всех жизненных ценностей и идеалов, картины разрушенного будущего – всё это оказалось мимолетным малодушием, проявлением эмоций, отголоском книжного воспитания. С каждым годом реалии жизни всё больше разрушали мою романтическую натуру, а на её месте возводили основательные, приземлённые взгляды на жизнь, которые защищали мой внутренний мир, делали его устойчивым к стрессам и выносливей в конкурентной борьбе.
В тот вечер я не просто рассталась со своей очередной иллюзией, но и прочувствовала свою силу над Сашей. Я убедилась в том, что мой внутренний мир более устойчив и крепок, что в критических ситуациях я всегда смогу взять инициативу в свои руки и довести дело до логического завершения. Внученька, я изменила иерархию нашей семьи, назначив себя главою. Теперь я стала вожаком нашей семьи. Я низложила с Саши его властные полномочия, оставив за ним только обеспечение семьи. Я аргументировала смену власти в семье тем, что вожак, как минимум должен обладать тремя основными качествами:
1) он должен быть сильным духом, чтобы в любой мо-мент, невзирая на степень опасности, защитить свою семью;
2) вожак должен быть целеустремленным и нацеленным на результат, чтобы понимать, куда он ведёт свою семью;
3) наконец, вожак должен быть мудрым и щедрым, чтобы сохранять гармонию в отношениях между членами семьи.
Такими качествами в нашей семье обладала только я, поэтому дальше по жизни именно я повела нашу семью, оберегая свою дочь и открывая для неё всё новые и новые перспективы.
На тот момент, внученька, из всего произошедшего я вынесла два важных урока: во-первых, я изменила приоритеты в жизни, удалив из них служение мужу, а во-вторых, я поняла, что в этой жизни я могу положиться только на себя и на свои способности. Поэтому я на порядок больше стала уделять внимания творчеству и литературе, сконцентрировав свою жизненную энергию на воспитании дочери и на выполнении своего предназначения в жизни.
Письмо двадцать первое
Малышка моя, хочу поделиться с тобой ещё одним уроком из жизни – не верь состраданию мужчин, оно не всегда искренно. Внученька, мужчины – это великие актёры. Обычно говорят противоположное, и это действительно так, но игра женщины в основном безобидная, лёгкая и безвредная,
