что с каждым годом мы с дочерью становились всё больше разными и непохожими друг на друга. Но я и не стремилась к установлению сходства, потому что понимала, что Наташа должна выбрать свой путь в жизни. Возможно, благодаря своему пути она добьётся больших успехов, чем это удалось мне. Но, тем не менее, многое в её поведении мне не нравилось. Мне не нравилась её меркантильность, прагматизм, расчётливость, мне не нравилось то, что она мало читает и, соответственно, как-то скудно мечтает и воображает. Довольно часто у нас возникали конфликты, когда я запрещала ей смотреть телевизор – она могла делать это целыми днями. Мне не нравилась музыка, которую она слушала – мне казалось, что она слишком громкая, бессмысленная и в ней напрочь отсутствует поэзия. Очень сильно меня раздражали перепады в её настроении: то она как заведённая спешила выполнить заданные работы, то часами просиживала в кресле и бездельничала. Но, одновременно, хочу отдать ей должное: если она что-то задумывала, то всегда доводила дело до конца. В работе проявлялись её лучшие черты характера: неординарность, эрудиция, интуиция, стремительность в принятии решения, ответственность и полная самоотдача. И пусть со стратегическим планированием у неё поначалу возникали проблемы, зато все текущие цели и задачи, которые она перед собою ставила, достигались в кратчайшие сроки.
Мы не только внутренне, но и внешне выглядели с дочерью по-разному. Она всё взяла от Саши: рост, осанку, телодвижения, манеру поведения. Многие считали её симпатичной, но не красивой и, к сожалению, в ней слишком мало просматривалось женского обаяния, такта и мудрости. Хотя стандартам советской идеологии она соответствовала полностью: спортсменка, активистка, комсомолка, могла и коня на скаку остановить и в горящую избу войти, но это уже из Некрасова.
Письмо двадцать седьмое
Малышка, вот мы и добрались до рассмотрения моего последнего, третьего двадцатилетия. После тех знаменательных событий, которые произошли со мной в промежуток от тридцати до тридцати трёх лет, ничего примечательного до сорокалетия не произошло, кроме одного – я всё больше отрывалась от внешнего мира и замыкалась в своем новом, заново отстраиваемом хрустальном замке. Я убедилась в том, что спасение от чёрных лебедей можно найти только в себе и в нерушимости внутреннего мира, поэтому, несмотря на то, что в реальной жизни я обладала всем: красотой, умом, достатком, благополучной семьёй, перспективной работой, влиятельными друзьями и благодарными учениками, с каждым годом я всё больше замыкалась в себе, предпочитая общению одиночество.
Я часто спрашиваю себя: «А что такое одиночество?». Я жила в столице Украины – Киеве, трёхмиллионном городе поразительной красоты и тысячелетней истории. Меня окружали добрые, открытые, гостеприимные и отзывчивые люди, которые традиционно встречали гостей хлебом и солью, усаживали за стол и угощали всем, что хранилось в закромах. Я воспитывалась в государстве, в котором праздники шли с таким размахом и проходили настолько часто, что жизнь воспринималась как сплошное торжество и развлечение. И я со своей семьей, с друзьями и коллегами во всех этих застольях принимала участие, даже организовывала, но всё это, Настенька, не согревало душу, не доходило до глубин, а оставалось где-то на поверхности чувственно-эмоционального восприятия.
С одиночеством я столкнулась после снизошедшего на меня откровения о том, что жить нужно по большому счету, не отвлекаться на пустяки, посвящать себя не решению заполняющих день текущих вопросов, а служению прописанному предназначению. И я попыталась воплотить открывшуюся мне истину в повседневный быт, но всё оказалось намного сложнее, чем мне представлялось. Советский Союз как государство уже вступил в стадию своего распада. Социальная обстановка в обществе из-менилась: господствовало безразличие, показательность, лицемерие, безответственность. Моё желание сделать что-либо для Родины, спасти её, вдохнуть в неё жизнь, наталкивалось на отчуждённость, серость, непонимание представителей власти. Пока я занималась решением своих семейных проблем, в обществе многое изменилось, в том числе поменялись руководители – старое поколение умерло или ушло на пенсию, а на их место пришли люди с совершенно другой идеологией: конформисты, демагоги, бюрократы, протекционисты. Они уже назывались – номенклатурой, управленцами, получившими пожизненное право руководить людьми. Номенклатурщики в большинстве своём боялись всего нового, революционного, воспринимали мир через окна своих кабинетов и передовиц партийных газет, поэтому судьба Родины их волновала меньше всего. Они жили своими проблемами, держась за руководящую должность и за те привилегии, которые давала им власть. Поэтому, наткнувшись на стену непонимания и невосприятия своих идей, я стала вновь перед дилеммой: биться об стену без шансов на успех или вывести свою настоящую жизнь в тень – продолжать жить по большому счету, достигая вершин совершенства внутри себя.
Настенька, умудрённая опытом, я без колебаний выбрала второй путь, ни секунды не сомневаясь в том, что не за горами то время, когда я смогу проявить достигнутое внутреннее совершенство с пользой для своего народа и Родины. С этого момента моя жизнь разделилась: для окружающих людей я продолжала играть роль советского обывателя, ничем не выделяясь и не привлекая к себе внимания, зато внутри себя я развернула грандиозное строительство, обогащая внутренний мир требуемыми знаниями и умениями. Пока окружающие меня люди праздно и расточительно прожигали время своей жизни, я со-вершенствовала свой английский язык и для более глубокого понимания русской культуры стала на языке оригинала читать конкурентов – классиков Великобритании и США. Я ушла в мир книг, неделями пропадая в библиотеке и поглощая лучшее из богатейших фондов научной библиотеки имени Максимовича – структурного подразделения Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, и библиотеки Института фило-софии Национальной академии наук Украины. Эти две библиотеки стали моим вторым домом, в котором я проводила большую часть своего времени.
В Советском Союзе люди любили читать, и я с удовлетворением отмечала переполненные читальные залы университетских и городских библиотек. Меня это радовало потому, что я понимала, что именно в библиотеках и её залах сосредоточена интеллектуальная элита моей Родины, которая день за днём выводила свое умственное и духовное развитие на новые уровни совершенства. Я надеялась, что многие из присутствующих, с головой окунувшиеся в волшебный мир мудрости и знаний, так же, как и я, обретают гармонию и наполняются силой, чтобы в установленное время «Ч» высветить своё внутреннее богатство, воплотить его в масштабных преобразованиях во имя своего народа и Родины. Настенька, только в библиотеке, в атмосфере витающей мудрости, тишины и оторванности от масс, меня покидало чувство одиночества, и я ощущала себя сопричастной к чему-то великому и грандиозному – к передаче и преумножению знания от поколения к поколению. Именно в библиотеке я написала первые свои научные работы, потому что однажды почувствовала непреодолимое желание донести до людей ряд важнейших жизнеопределяющих мыслей. Без лишней скромности, имея возможность сравнивать и сопоставлять, я понимала, насколько далеко я оторвалась от своих коллег, насколько обширны, масштабны и глубоки мои знания, и насколько неординарны, свежи и актуальны мои мысли. Во мне вызрела необходимость донести до людей свои идеи, рассуждения, открытия. Словно беременная на сносях, я почувствовала, что плод вызрел, требует свободы и воли, и я не могла ему в этом отказать. Я начала писать из потребности, по природной надобности родить, выдавить в свет своё детище, обогащающее и раздвигающее границы человеческого совершенства.
И родив, завершив первую книгу, я уже чувствовала, что во мне зреет плод второй книги. Не найдя удовлетворения в семье, муже, ребенке, работе и общении, я обрела себя в написании книг – в своих детях, которых я рожала по нескольку в год, и которые впервые позволили мне испытать чувство облегчения, удовлетворённости и полезности. Только реализуя себя в написании научных монографий и художественных книг, я с удовлетворением обнаружила, что занимаюсь близким по духу и нужным делом, что приношу пользу своему народу, государству и цивилизации. И понимание полезности и необходимости своего присутствия в жизни наполняло прожитые дни содержанием и смыслом, и я расставалась с ними уже без сожаления и горечи. Время шло, но я тратила его с пользой для своего народа, выполняла прописанное во мне предназначение и наслаждалась результатами своего труда.
Но, как ни парадоксально это звучит, чем больше я окуналась в свои творческие проекты, тем больше отдалялась от людей. Моё одиночество обуславливалось не тем, что люди отворачивались от меня и не хотели со мной общаться, а тем, что я сама убегала и пряталась от них в библиотеках и парках, ценя своё время, бережно его растрачивая и используя главным образом на чтение и написание книг. Внученька, что мне могли предложить люди? Общение? Но книги мне дарили такое феерическое и содержательное общение, в сравнении с которым «общение», предлагаемое моими знакомыми, казалось скучным, утомительным и навязчивым. Развлечения? Но я научилась развлекаться в своём внутреннем мире, довольствуясь и наслаждаясь переливами образов, мыслей, идей, суждений. Разве могли реальные образы людей сравниться с виртуальными аватарами моих героев? Конечно же нет, потому что разбуженные полётом моего воображения характеристики книжных персонажей за-темняли прозаичные и прогнозируемые поступки реальных людей, и мои аватары представали богатырями и воинами, в которых я влюблялась, с которыми жила и вершила подвиги. Чувства? Но разве можно сравнить примитивную гамму эмоциональных переживаний обычных людей с красочной палитрой возвышенных чувств, запечатлённых на страницах классической русской литературы? Разве могла современная девушка влюбиться в мужчину так, как влюбилась простая девушка с Полесья – Олеся – в своего барчука Ивана в одноимённой повести выдающегося русского писателя Александра Ивановича Куприна? А какое богатство чувств смог изобразить в своих историях любви нобелевский лауреат Иван Алексеевич Бунин, уже в зрелом возрасте, в эмиграции, во время Великой Отечественной войны, на юге Франции написав свои выдающиеся рассказы «Тёмные аллеи»!
Окружающие меня люди не выдерживали конкуренции с виртуальным миром книг, поэтому я всё больше отдалялась от них. И что самое удивительное, это отдаление шло мне на пользу: семья и близкие родственники считали, что я полностью отдаюсь работе и поддерживали меня в моих начинаниях, а на работе меня принимали за добропорядочную жену и постоянно ставили в пример. Невольно, прячась в библиотеке и углубившись в прочтение и написание книг, я стала образцовым работником и идеальной женой. То, чего я так и не смогла добиться, пропадая в молодые годы в командировках, или
