журналисты долго не могли поверить в крах СССР – слишком нерушимым казалось Советское государство. Но события, происходящие на Родине, Беловежское соглашение, подписанное 8 декабря 1991 года Президентом Украины Леонидом Кравчуком, Президентом России Борисом Ельциным и главой белорусского парламента Станиславом Шушкевичем о создании Содружества Независимых Государств (СНГ) вместо СССР, рассеивали сомнения – русский народ учился жить «по-новому», впрочем, не совсем понимая, что это «новое» для него означает. Через несколько месяцев я на несколько дней приехала в Москву, после на неделю задержалась в Киеве и, вернувшись назад в Париж, долго не могла прийти в себя от увиденного. Куда катилась моя Родина, куда и за кем шёл мой народ? Оказалось, одно дело читать репортажи в прессе, совершенно другое – видеть события своими глазами. А я своими глазами наблюдала, как люди, отдавшие лучшие годы своей жизни во славу своей Родины, лишались работы, материальных компенсаций, достойной зарплаты и вынужденно влачили нищее, полуголодное существование. Но самое страшное заключалось в том, что негодяи и предатели, те, для кого патриотизм являлся пустым звуком, выбивались во власть и продавали налево и направо народное достояние. И на их стороне стоял закон, потому что этот закон писали такие же подлецы и воры. А народ в оцепенении наблюдал, как рушится их мечта, как их начальники и партийные деятели превращаются в «хозяев» и «панов», коллективные предприятия становятся частными, и уже о братстве и равенстве никто не упоминает. Спустя семьдесят четыре года народ СССР вернулся к тому, с чего начал – к анархии и крепостному строю Российской империи. Только теперь и империи не стало – раздробилась она на удельные княжества и стала походить на Русь Средневековья: Московское княжество, Киевское княжество, другие «независимые» государства. Желающих поцарствовать, примерить корону-власть – пруд пруди, благо территория СССР оказалась большая и народ привычно терпеливый. Настенька, только теперь я поняла, зачем в последнее десятилетие так усиленно зомбировали людей, так целенаправленно превращали в пассивную и послушную человеко-массу. Не будь этой предварительной подготовки, разве бы кто-то в здравом уме согласился добровольно отдать нажитое общиной и податься в рабство?
Масштаб разрушения Советского государства особенно впечатлял на фоне подобных потрясений в государствах Варшавского договора – союзных социалистических государствах: Польше, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Румынии. Мои подруги вернулись из отпусков, и мы часто анализировали и проводили параллели происходящих событий. Меня больше всего расстраивало то, что у них происходил, главным образом, кризис политической системы – они отказывались от социалистической идеологии и выбирали другую, больше подходившую их истории и менталитету. Ни о каком крушении общечеловеческих ценностей, морали и нравственности, не шло и речи. А тем более их народ не позволил бывшим комсомольским и партийным руководителям обворовать себя, присвоить нажитое целыми поколениями. Возможно, именно поэтому мои подруги по ассоциации восприняли крушение социалистического лагеря с оптимизмом и подъёмом, как надежду на более счастливое будущее своих народов. Они не понимали и не принимали мой пессимизм, не верили в тот ужас, который я своими глазами наблюдала на Родине. До их сознания не доходило, как можно безнаказанно обворовывать народ и что это за народ, который даёт себя бессовестно обворовывать?
Но трагедия моей Родины как раз и заключалась в том, что она не только меняла политическую модель управления, не только очередной раз отказывалась от своей истории и изменяла моральные и нравственные устои, но, ко всем бедам, как и всегда во времена смуты, возвела во власть бунтарей и временщиков, которые направили её по ложному пути, по дороге обворовывая её, лишая былой гордости, славы и самостоятельности. В начале ХХ столетия, убив в Киеве министра-реформатора Петра Аркадьевича Столыпина и расстреляв в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге царскую семью с прислугой, русский народ отказался от капитализма и начал строить социалистическое общество, но уже в конце ХХ столетия, без громких жертв разрушив недостроенное социалистическое общество и отказавшись от коммунистических идеалов, он покаялся и заново принялся отстраивать капитализм. В своё время выдающийся русский поэт Фёдор Иванович Тютчев метко подметил особенность русского менталитета:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Действительно, «умом Россию не понять», поэтому нам всем оставалось в неё только верить.
Письмо тридцать шестое
Настенька, приближающееся пятидесятилетие встреча-лось нерадостно и тоскливо. Наблюдая этот пир среди чумы у себя на родине, я чувствовала, как рушится мой внутренний мир, как низвергаются стереотипы, через призму которых я привычно воспринимала происходящие события. Но самое страшное, терялся смысл моего предназначения – творить во имя будущего своей родины. Какой родины? Ведь вследствие распада Советского Союза у меня их обнаружилось две: то, что осталось от Советского государства, и ставшая независимой Украина. Так получилось, что в нашем роду пересекались русские и украинские корни, но последние явно преобладали. Большую часть жизни все представители нашего рода прожили на территории восточной Украины, но никто из нас не разговаривал на украинском языке, потому что исторически восточная Украина говорила на суржике. Все мы любили Украину, знали и читали на украинском языке, воевали за неё, многие из нас закончили украинские школы и трудились на её благо, но ходить в вышиванках и щеголять украинскими диалектами не входило в список наших приоритетов.
Новая власть в Украине в угоду своих политических амбиций поставила всех своих граждан перед выбором – или переходить на украинский язык, или ты автоматически причислялся к врагам своей родины. Возможно, в самой постановке вопроса и просматривалась доля истины, потому что, проживая во Франции, я наблюдала трепетное отношение французов к своему языку и своей культуре. Но одно дело, когда это трепетное отношение воспитывается с пелёнок и передается от поколения к поколению на протяжении многих веков, а совершенно другое дело, когда тебя почти в пятьдесят лет ставят перед выбором – или знание языка, или ты не украинец. Лично у меня такая уль-тимативность неизвестно откуда появившихся украинских лидеров вызвала неприятие и даже негодование, потому что я тридцать лет своей сознательной жизни посвятила служению своей родине – Украине и СССР, достойно представляя её сначала в лучшем университете Украины – Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко, а потом в ведущем университете Европы – Сорбонне. А вот чем подкреплялись национальные идеи у новых украинских «вождей», особенно после того, как они с лёгкостью лишили Украину статуса ядерной державы, потом – космической державы, а напоследок, с оглядкой на Россию, разворовав национальные богатства своей Родины? Что сделали они для Украины за годы советской власти и особенно после её распада?
Тема национализма, в принципе, очень щекотливая и опасная, особенно когда происходит противопоставление братских народов. В Российской империи и в Советском Союзе к ней относились осторожно, понимая, что любой неверный шаг в многонациональном этносе может вызвать неконтролируемые процессы. Её сознательно замалчивали, где-то шли на уступки, в чём-то проявляли принципиальность и даже жестокость, но её никогда не выносили на обсуждение, и тем более не отдавали на откуп политике. И когда на Украине первые лица государства стали выстраивать свои политические программы на нацио-нальной основе, перетасовывать исторические факты, переводить патриотизм в национализм, меня это сильно расстроило. Всё близкое мне и родное в руках нечистоплотных и недальновидных политических лидеров на глазах превращалось в пошлое, одиозное и взрывоопасное. Задевалось святое – чувство любви к Родине, причём не только у меня, но и у всех русскоговорящих украинцев!
Но насильственная украинизация оказалась только цве-точками, ягодки нас ожидали впереди. Представь внученька, пришедшие к власти украинские националисты стали заставлять меня и моё поколение стыдиться своего прошлого! Они задействовали средства массовой информации, радио, телевидение, интернет, и на моё поколение обрушилась такая лавина компромата; Советский Союз, а вместе с ним и весь советский народ облили таким потоком грязи, наветов и лжи, что слушая очередное разоблачение или «журналистское расследование», мне ста-новилось стыдно за себя и за свою прожитую жизнь. Нам ежедневно внушали такой негатив про советскую власть, а семидесятилетнюю историю СССР преподносили в таком мрачном и опошляющем свете, что я с трудом узнавала во всём том порочном, преступном и отсталом свою Родину, государство, в котором прошли лучшие годы моей жизни. Нас обвиняли в заискивании перед русскими, в слепой вере в коммунистические идеалы, в то, что во время Великой Отечественной войны мы предали интересы своего народа, не поддержав Организацию украинских националистов и её лидеров – Степана Бандеру и Андрея Мельника. У меня на Родине появились новые герои: гетман Войска Запорожского Иван Мазепа, анархист и предводитель крестьянского повстанческого движения на юге Украине в 1918-1920 годах Нестор Махно, руководители украинской повстанческой армии Степан Бандера и Андрей Мельник.
Но самое печальное заключалось в том, что пока мы, одуревшие от противоречивой информации, растерянные от быстро меняющейся реальности, испуганные неопределенностью будущего и сбитые с толку навязываемыми чуждыми идеалами пытались привыкнуть к новому статусу Украины, нас обворовывали, как слепых, и обманывали, как глухих. Задурманив наши головы политикой и стравив на национальной почве западную и восточную Украину, новые украинские «паны» прихвати-зировали заводы, целые отрасли промышленности, энергетику, сырьевую базу, колхозы. Возможно, действительно, коммунизм как мечта – это утопия, несбыточная детская фантазия, но с чем мы остались в новом времени, что хорошего принесла нам независимость? Где те заводы, которые дружно, всем народом мы возводили на пустырях? В чьих руках находятся сейчас шахты, на которых мы, комсомольцы, не жалея своих сил и здоровья, добывали тонны угля? Кто стал хозяином Днепрогэса, который мой народ всем миром строил? И вообще, как так получилось, что двухсотпятидесятимиллионная супердержава, освободившая от фашистской Германии практически всю Европу, поверила десятку аферистов и разрушила то, за что умирали целые поколения? Как многонациональный народ, закалённый в боях и труде, мог допустить, чтобы коллективное имущество, принад-лежавшее всему народу, вдруг досталось единицам, которые порой даже не знали, что со свалившимся на них богатством делать? Кому-то захотелось свободы, но чем свобода гражданина Советского Союза хуже
