свободы нынешнего гражданина России или Украины? К чему хорошему привела эта новая жизнь мою Родину? Вновь к хозяевам, частной собственности и капитализации?
Настенька, я с жутью и тоской осознавала свою беспо-мощность перед творившимся хаосом. Было стыдно за себя и за свой народ, потому что это моё поколение что-то упустило в воспитании, это мы, родители и педагоги, не смогли вдохнуть в своих детей и их сверстников уверенность в себе, уважение к прошлому и мужество выйти на площади и майданы, чтобы сказать своё веское слово. Последние годы Советского Союза нас ослабили и обезличили, сделали безынициативными и робкими. Мы слишком успокоились, расслабились, загуляли, стали безразличными, пугливыми и покорными. Да и не зря же нас всё это время так спаивали, превращая достойнейших и талантливейших в алкоголиков и душевнобольных. Нас словно подготавливали к этому дерибану – разобщенный, спившийся и сумасшедший народ покорен и послушен, как телёнок, которого ведут на бойню…
Настенька, вся новая украинская власть происходила из старой партийной и комсомольской номенклатуры. Получалось, что пороча Советский Союз, они отказывались от своего прошлого, которое их возвысило, наделило властью и научило административному управлению. Они все как один брали пример со своего героя – Ивана Мазепы, нравственный итог карьеры которого известный историк, профессор Киевского университета Николай Иванович Костомаров охарактеризовал так: «Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошен-ку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым ещё недавно льстил и унижался – русским царём Петром Первым» . Насколько нужно оказаться глупым, недалёким и циничным, чтобы противоречивый образ Ивана Мазепы выдвинуть на роль национального героя, «борца за независимость Украины». Ведь мало того, что в начале XVIII века Иван Мазепа слыл одним из богатейших людей не только Малороссии, но и России, владельцем 19 654 дворов на Украине и 4 117 дворов (всего порядка 100 000 душ) на юге России, так он ещё способствовал уничтожению Запорож-ской Сечи и вводу шведских войск на территорию современной Украины.
Внученька, я не могла понять одного – насколько нужно не уважать себя, чтобы на выборах Президента Украины или депутатов Верховной Рады отдать предпочтение людям, которые в основу своей политической программы заложили конкуренцию с братским народом – с Россией. Разве это не предательство, не продажа национальных интересов? Как можно «патриотизм» строить на ненависти к братскому народу, с которым столько всего пережито? Как можно возводить наветы на соседей, с которыми несколько столетий мы совместно творили историю, и самое главное, с которыми нам ещё предстоит и дальше жить? Кто ещё нам ближе, чем россияне и белорусы, чьи культуры произрастают из единого корня – Киевской Руси, а среди выдающихся деятелей – сплошь украинцы? А общий язык – это корневище любой культуры! Почему замалчивают украинские националисты тот факт, что на Руси народ Рос целых четыре столетия говорил на одном языке, и только в XIV столетии, после присоединения украинских земель к Литве и с ростом элементов политической централизации, начинает развиваться особый тип письменного языка – стиль, подверженный сильному влиянию украинских и белорусских говоров.
Какие же мы патриоты и националисты, если за продо-вольственный паёк – каши, сахар, муку или сто гривен – продаём свой шанс изменить политическую ситуацию в стране, поменять правящую верхушку и заявить о себе как о личностях: думающих, верующих и смотрящих в будущее? Я своими глазами видела, как в Украине, прямо на избирательных участках покупали голоса избирателей, и мой народ, как покорное стадо животных, получив в руки то, что будет съедено за несколько дней, шёл к избирательным урнам и голосовал за тех, кто потом за каждую потраченную копейку налогами выжимал из них миллионы. Откуда же у пришедших во власть «панов» возьмётся уважение к народу, который за килограмм гречки продаёт своё будущее и будущее своей Родины? По Сеньке и шапка…
Наблюдая за разрушительной деятельностью как бурьян прорастающих одиозных украинских лидеров и за тупой покорностью своего народа, я, внученька, впала в такую тоску и депрессию, которую не испытывала за всю свою жизнь. Разве стоило дожить до пятидесяти лет, вложить лучшие годы своей жизни в развитие своей Родины, чтобы под старость лишиться и Родины, и результатов своего труда, и уважения к своему народу? Я с болью смотрела на людей, которых долгое время во всём мире называли народом-победителем. Особенно расстраивало то, что труд целых поколений советских граждан на глазах у спивающегося и покорного люда переходил в частные руки, и мои сограждане из свободных людей снова превращались в наёмную рабочую силу. Спрашивается, зачем наши деды делали революцию в 1917 году и умирали сотнями тысяч во имя свободы, равенства и братства?
Малышка, в тот период я испытывала такую глубокую печаль от творившегося на моей Родине хаоса, что меня перестал вдохновлять даже океан. Я целыми днями просиживала на скалистом побережье Атлантики, но в моей голове звучал только похоронный марш Феликса Мендельсона, который оплакивал моё счастливое прошлое. Ответь мне, разве возможна жизнь человека без прошлого? Меня лишили уверенности в том, что труд всей моей прошедшей жизни шёл во благо и на пользу, являлся востребованным и своевременным. Разрушительная критика целесообразности уже совершённой деятельности под-рывала веру в истинность и актуальность только совершаемых действий, ставила под сомнения мои планы на будущее. И хотя, на первый взгляд, в моей жизни мало что изменилось: я по-прежнему оставалась связанной контрактом с Францией, Наташа вышла замуж, и её муж представлял собой уже новую генерацию молодёжи, на самом деле я лишилась внутреннего стержня-опоры, гармонии, душевного покоя и умиротворения. Беспокойство за будущее, тревога за родину и народ, сомнения в оценке происходящих событий разъедали меня изнутри и мешали наслаждаться жизнью.
Именно в эти дни душевного беспокойства и смятения мыслей со мной произошло одно примечательное событие. В один из бесконечных дней, когда я предавалась грустным размышлениям у подножия океана, ко мне подошел седоволосый, статный мужчина, которого я уже несколько месяцев замечала на одном и том же месте побережья. Он не следил за мной, потому что иногда, когда я приходила, он уже стоял в одиночестве и наслаждался океаном, совершенно не замечая ни меня, ни редких прогуливающихся пар. Иногда, после долгих часов раздумий у океана, я уходила и видела, что он только подходил к своему месту, осторожно пробираясь среди камней. Мы на-столько привыкли к присутствию друг друга, что уже стало чего-то не хватать в обстановке, если кто-то из нас отсутствовал. Но никогда до этого мы не навязывали друг другу своё общение: каждого одолевали свои проблемы, каждый из нас следовал своей дорогой жизни – нас объединяла только вдохновляющая и пробуждающая стихия океана. И этого оказалось достаточно для того, чтобы иногда мы позволяли думать друг о друге, при этом совершенно не помышляя разрушить обстановку уединения другого.
И тут вдруг сзади я услышала шаги и его голос. Почему то я сразу поняла, что это он – во Франции мало кто смеет подойти без разрешения, разве только знакомый. И это действительно оказался он – в белоснежном костюме, с лёгким шёлковым шарфом вокруг шеи, в белоснежной шляпе и чёрных очках. Его чистый французский, участие и беспокойство оказались настолько приятны и, возможно, необходимы мне, что я не расстроилась чужому вмешательству в моё безмолвие и одиночество.
– Вы сильно расстроены мадам, у вас что-то случилось? – он выглядел не старше шестидесяти лет, а судя по одежде и манерам, относился к высшему обществу Франции. Таких я встречала в Сорбонне на многочисленных встречах выпускников и различных закрытых собраниях.
– У меня отняли моё прошлое месье, и заставляют поверить в то, что оно прошло в бесчестии и несчастии.
– Вы русская?
– Не знаю. Раньше я бы с гордостью ответила Вам, что я гражданка СССР. Но сейчас Советский Союз распался, а вместо него появились мелкие государства, которые грызутся между собой за право украсть больше от некогда великой державы. Скорее всего, теперь я уже украинка, потому что так у меня записано в паспорте, и потому что оба моих родителя тоже украинцы. Правда, «наш» украинский Президент, которого я не выбирала, недавно заявил, что тот, кто не говорит на украинском языке, не может считаться настоящим украинцем. А я не говорю по-украински, потому что не испытывала в этом необходимости, потому что я любила свою Родину не за язык, а за её культуру, традиции и сложную, трагическую судьбу.
– Президент – это всего на четыре года, а люди живут дольше…
– Но четыре года, месье, для женщины моих лет – это вечность. Понятно, что он озвучивает чьи-то мысли, но это Президент, которого выбрал мой народ. На Украине сейчас модным стало ругать русских – это называется патриотизмом. Но разве сея ненависть к соседям, к народу, с которым мы связаны вековой историей, можно построить великое государство? Не с того мы начали и не туда идём…
– Политика – это деньги. Ругать русских выгодно не столько украинцам, сколько тем, кто хочет поставить крест на величии России. Говорящих голов и у нас во Франции хватает, другое дело – мнение народа и его сплочённость. Политик, как говорящая голова, никогда открыто не пойдёт против мнения большинства, ни за какие деньги. Для него это крах карьеры, которая его кормит, потеря репутации, голосов избирателей. Поэтому пока ваш народ не сплотится и не созреет для собственного мнения, вами будут править политики, проплаченные со стороны. Мадам, за свое будущее надо бороться, а не оплакивать его…
– Месье, я всю свою жизнь борюсь, борюсь, борюсь. Мне скоро исполнится пятьдесят лет и, оказывается, снова нужно бороться. А когда же жить, наслаждаться богатством природы и общения?
– Только в борьбе распознаются оттенки жизни. И если вы всю жизнь боретесь, значит, ваша жизнь насыщенна и достойна уважения. Вы очень красивы, мадам, и очень сильны духом. Слабая женщина не получает наслаждения от созерцания и проникновения в естественную мощь океана, для неё предел – многолюдный пляж Средиземноморья, томление под Солнцем и плескание в спокойном море. Что такое наслаждение? Это праздник, который человек сам себе устраивает и на который он настраивается. Мне кажется, наслаждаться покоем – не ваш удел. Ваша стихия – это борьба: за себя, за людей, за Родину. Поэтому истинное ваше наслаждение – это противостояние, преодоление и созидание нового, и вам от этого никуда не деться.
Мы помолчали. Он стоял рядом и так же, как я, пристально всматривался вглубь океанских просторов, глубоко вдыхая сочные порывы стихии. Ни у него,
