стали, – объяснил Саша.
– В Дамсе кузнецы не хуже, а цены гораздо ниже, чем в Берте. Понимаешь, Берта более известна в оружейном производстве, а качество в Дамсе такое же. Я рекомендую тебе парочку порядочных и чистых на руку торговцев. Поплывешь и решишь свои проблемы на месте.
– Отлично. Только сам я не поеду, а направлю человека с казной. Он сделает заказ, дождется готовности, погрузит на корабль и вернется в условленное место около Константинбула. К этому времени туда же и мы с Вергилием подоспеем с нашим небольшим флотом.
– Пронти согласен идти с тобой?
– Еще бы. Уже собирает когорту, фрахтует триремы, закупает продовольствие на период перехода, – пояснил Челентано.
– Сколько рядовым центурионам платить станешь, если не секрет? – решил узнать финансовую сторону вопроса аморей.
– Десять эскудо за месяц вне зависимости от степени участия в боевых действиях, – гордо заявил владелец частной армии и добавил. – С выплатой вперед двухмесячного жалования. Остальной расчет по возвращении.
– Правильно. Вернутся не все. На этом можно прилично сэкономить, – заметил аморей и цокнул языком. – А те, кто будет содействовать вам в дальних краях и ради кого, собственно, и затевается это мероприятие, успеют подготовиться? Не получится неразберихи?
– Я предварительно вел разговор с ними еще прошлым летом после первых бесед с тобой о защите бизнеса. Я давно поддерживаю контакты с ними, – сказал Саша.
– Смотри, люди они скользкие. Могут и обмануть, особенно, когда получат свое. И не только свое, а и чужое. Трофеи, они голову быстро вскружить могут, а некоторых и лишить ее.
– Согласен, но я попробую.
– Дело твое, Александр. Только дам тебе советов несколько. Ты ввязываешься в грязное дело под названием «политика». Понимай, что один раз выпачкавшись в ней, ты не отмоешься до конца жизни. Возможно, только этой жизни. Теперь твои поступки будут судить разные люди под разным углом. И не всем они придутся по вкусу, даже если осуществишь самое благородное дело. Но не существует абсолютно благородных дел. Кто-то все равно в результате твоих действий окажется либо обделенным, либо обманутым. А это первый шаг к тому, чтобы нажить настоящих врагов. В политике необходимо сначала пообтесаться, дабы не натворить непоправимых дел. Не делай резких движений. Всегда оставляй за собой поле для отступления. И да хранят тебя все боги, даже те, о которых ты не знаешь и не догадываешься. Постарайся вернуться живым, пусть и проигравшим. Живой всегда имеет возможность исправить свои предыдущие ошибки. Действуй, воин. Еще. Чтобы тебя уважали солдаты, ты должен научиться драться с ними в одном строю, а не просто покупать их, – дал наставления Хаттан, поднялся со своего стула, подошел к Саше и поцеловал его в лоб.
– Что ж, буду приступать, а то Гришка и Шумахер уже трудятся над своими задумками вовсю. Но моя задумка – самая о-го-го, – похвастался Челентано.
– Кстати, совсем забыл о них спросить. Чем сейчас они заняты? – задал вопрос Хаттан.
– Китаец ищет подходящую землю под цирк, а Андрюха скупает все таверны и попины вокруг своего дома.
– Что ж, всем вам успехов. Передай, пусть не забывают навещать меня на время твоего отсутствия.
XXV
Двадцать драккар стояли плотной группой на якорях у входа в Эвксинский Понт в семи милях от Константинбула. Это были небольшого водоизмещения суда класса «река-море». Они применялись для торговли и ведения боевых действий в прибрежных морских водах и реках с глубиной фарватера не менее четырех локтей. К каждому борту крепилось по двадцать пять весел. Оттого одновременно могло грести пятьдесят человек. Небольшая надстройка на палубе служила крышей для бойцов, попеременно сидевших на веслах, а также укрытием для инвентаря и продовольствия. Длина судна не превышала ста локтей, борта были низкими, и это создавало проблемы в устойчивости даже при слабом шторме. Драккары во время войны служили только для перевозки живой силы. Они не имели специального тарана в носовой части. Гребцов-рабов на таких судах иметь не предполагалось. А значит, центурионы непосредственно сами участвовали в своем передвижении по волнам.
Вергилий Пронти, Александр Челентано и начальник одной из центурии стояли на корме командирского драккара и обсуждали свои дальнейшие действия.
– Вергилий, – обратился Домиций к командиру когорты, – мы торчим у входа в Понт уже четвертые сутки.
– И что? – Пронти взглянул на командира сотни центурионов.
– А то, что бойцы начинают проявлять недовольство, – заметил Домиций.
– Чем недовольны? – спросил Саша.
– Тем, что стоим на месте, – пояснил Домиций.
– Послушай.., – начал говорить Вергилий.
– Я не могу понять, – нервно перебил его Челентано, – сначала центурионам не нравилось, что они должны сами грести веслами. Теперь они возмущаются, что грести не надо.
– Господин, Александр, – ответил начальник центурии, –я выслушал командиров разных драккар. Они заявляют, что они легионеры, а не рабы на веслах…– Домиций, – перебил на этот раз его Саша, – а не охренели ли бойцы? А? За десять эскудо за сорок дней они натирают пока только мозоли на руках, а не кровь льют, и еще возмущаются. Блин, я сам гребу попеременно наравне со всеми, хоть забашлял за все здесь! И, между прочим, не вякаю. Так надо. Понимаешь? Надо стоять и ждать трирему с оружием и доспехами из Финикии.
– А почему бы нам не стать лагерем на одном из берегов при входе? Воины сошли бы на берег. Поймите, они не моряки. Им сложно проводить столько времени на ограниченной территории, – спокойно говорил Домиций.
– Домиций, ты опытный легионер и знаешь, что появление тысячи вооруженных людей одновременно в одном месте вызовет интерес не только у главы муниципалитета ближайшего города, но и заставит приехать к нам представителей наместника провинции. Мы и так скрытно отплывали из разных портов в разное время, чтобы не отвечать на лишние вопросы в Орисе, – обратился Пронти.
– А они возникают, эти вопросы, Вергилий. Ты подплыви на своей посудине к каждому драккару и расскажи центурионам, зачем такая скрытность. Если ты ничего не затеваешь противоправного и не готовишь в провинции мятеж, то чего тебе бояться?
– Я тебе отвечу, – попытался пояснить Саша. – Мне в случае высадки придется внятно и четко ответить на расспросы представителей власти: цель моей операции, сроки моей операции, кто противник в этом походе, кто союзник. И я обязан буду сказать правду или почти правду. Никого из людей, состоящих на службе у императора, не удовлетворит половинчатость ответов. А когда я расскажу, то об удачном исходе можно будет забыть, поскольку в нашем деле главное – внезапность. Мы идем на варварские земли козаров. Так что, передай остальным: «Ждем прибытия кузнеца Атика из Финикии и входим в Эвксинский Понт». А с варварами воевать – дело благородное. Мы договоров между цивилизованными государствами не нарушаем, в орден или республику не вторгаемся. А бить барбариан никто не запрещал почтенным гражданам Ориса.
Домиций и Вергилий при этих словах переглянулись, и, подавив смех, улыбнулись. Затем в ходе дальнейшей дискуссии, с целью снятия напряжения в коллективе, приняли решение отпускать на короткий срок часть команды на берег на малое время. Такой распорядок временно должен был удовлетворить всех. Домиций и Вергилий повеселели, чувствуя, что склонили Сашу к принятию компромиссного решения. И Пронти, подмигнув Домицию, решил пошутить.
– Вот и хорошо, – сказал командир когорты. – Дождемся Атика и войдем в Понт. Как считаешь, Домиций, а дальше что?
– Ясное дело – беломордых дикарей бить станем, – ответил командир центурии.
– Точно. Давно пора этих барбариан на место поставить, –процедил Вергилий, сдерживая смех, и, прищурив взгляд, глянул на Челентано.
– От, сволочи чумазые! Это ж вы меня подкалываете, – догадался Саша.
– Да что вы, Александр, какой вы варвар? Вы ж почтенный гражданин империи и Ориса, – не моргнув глазом, проговорил Домиций.
– Я подтверждаю, – хохоча, произнес Пронти. – Это обожаемый всеми господин Александр из древнего домена Челентано.
– Ах, гады! А попейте-ка, дорогие мои, соленой водицы, –с этими словами Саша столкнул воинов за борт.
Вергилий выбрался самостоятельно, а Домиций получил изрядную психологическую встряску, поскольку плавать не умел, и чуть не утонул. Но ему вовремя подали гребное весло подоспевшие легионеры, и он только нахлебался морской воды.
*
Со Скотного рынка воняло всем понемногу: тухлой рыбой, требухой от разделанных говяжьих туш, гниющими фруктами и овощами, разлагающейся увядшей непроданной зеленью, сваленной в кучи вместе с другим мусором. Но эта вонь была просто ароматом по сравнению с теми запахами, что витали над этой территорией в летний период. Зимой в южных портовых городах воздух был гораздо свежее, чем в день летного коловорота. Можно себе представить, что происходило бы в курортный сезон в Орисе, если бы туда на отдых двинулись жители со всех провинций на время летних отпусков. А что стало бы со столицей империи, когда б на своих повозках на постоялые дворы прибыли бы еще и десятки тысяч забелонских варваров, решив погреться на южном солнышке и поплескаться в теплой морской воде? Бородатые мужики тащили бы с собой жен и десяток детишек в придачу или любовниц. Была бы экологическая катастрофа вместе с катастрофой социальной, если бы коммунальные службы Ориса так, как сейчас, трудились в пик наплыва отдыхающих, учитывая уровень культуры северных народов. Но до туристического бума этой цивилизации было еще далеко, поэтому планета Зуримакс пока сама справлялась с утилизацией продуктов жизнедеятельности гуманоидов, проживающих на ее поверхности.
Вольтер, гордо задрав голову вверх, неспешно продвигался среди торговцев и нищих, просящих подаяние. В левой ладони он сжимал горсть сушеных семечек подсолнечника, а правой брал по одной семечке и отправлял в рот. Разгрызал их оставшимися зубами и сплевывал шелуху чуть ли не на головы окружающих. С гордым видом он подошел к арке Скотного рынка, затянул ноздрями воздух, сморщился и сплюнул шелуху себе под ноги. Затем осмотрелся по сторонам, будто разыскивая кого-то. Покрутился на месте и собирался уже уходить, как чья-то рука сзади хлопнула его по плечу.
– Вольтер, ты, что ли? – услышал он знакомый голос.
– Допустим, – важно ответил Вольтер и повернулся всем телом. – А, Джакинто, как поживаешь?
– Да я – нормально, а ты где запропастился? Я уж подумал, тебя Танатос к себе прибрал.
– Ну и воняет у вас тут, – брезгливо произнес Вольтер и сплюнул снова.
– У нас? Хе! А у тебя не воняет? Десять лет тут стоишь, подаяние просишь. Не появлялся несколько дней, и уже «у вас» говоришь. У тебя, дружище, и воняет, и воняло, и будет вонять. Это ж рынок, а не комната у гетеры в дорогом лупанарии или триклиний у аристократа. Пока будешь стоять, будет и смердеть, – с иронией, но без злобы ответил Джакинто.
– А чего мне тут стоять? – фыркнул Вольтер. – Я ж не попрошайка.
– А кто? Кто на этом месте каждый день жалобным голосом просил: «Милый человек, подай калеке. Мне есть не на что»?
– Это в прошлом, а сейчас мне стоять тут не
